Песня Индии (1975)

Намерено сбивая с верного пути, Дюрас образами застывшего времени создает на экране подобие какой-то обрывчатой поэзии, в котором все отдано на откуп кинематографическому языку и звуковым барьерам, нарочно конфликтующим с визуальным повествованием, оставляя после себя много недосказанности. В этом забвенье взгляд обоих мужчин, кажется, обращен в одну точку, ведь не менее любопытными являются предметы интерьера, играющие роль подсадной утки, и только потом сомнения рассеиваются, когда речь заходит о другом консуле, который также, как и первый, томясь, проживает свою жизнь. Люди в фильме играют роль безмолвных силуэтов, их голос разума отдан на откуп рассказчикам, и не всегда повествование может казаться искренним, но лишь одной из интерпретаций чувств отдаленных от западной цивилизации людей.

Чувства связывают промежутки времени: здесь умершему нет упокоения, он заслоняет дурманное повествование голосами рыбаков и беззаботными томлениями любовников. Здесь нет ни прошлого, ни будущего, и только музыка отражает бесконечную тоску человеческого бытия. «Песня Индии» - трудноподъемный фильм, где таинственность красного велосипеда не менее важна, чем человеческая обреченность и томление, и главное, что выносит автор из этого всего, - нельзя повторяться в деталях, описывая замедленное время. Путая нас несовместимостью слов и образов, Дюрас играет в эдакого Годара, рассуждающего в «Фильме-социализме» о потерянном советском золоте, или даже в Криса Маркера, в «Без солнца» читающего письма женщины такой далекой и такой близкой. Принимая в расчет невозможность западного человека понять другую культуру и традиции, режиссер не жалеет своих героев, они и сами частенько говорят о смертельной болезни, попутно упоминая английское кладбище неподалеку.

Сейриг, изящная, но безмолвная, - настоящая мечта поэта, чувства которой мы до конца не сможем понять, прочувствовать из-за намеренных помех ее внутренний мир, есть только ее силуэт, танцующий со статным мужчиной и отвергающий крикливого девственника. Музыка, смог, мешающие звуки извне, старинные дома и застывшие силуэты людей, сошедшие как будто с фото, пытаются замедлить время и найти поистине что-то грандиозное в образах и наблюдениях в быстро меняющемся мире тридцатых годов. Из этих кусочков паззлов визуальных и звуковых образов я пытался собрать цельную картину мира главных героев, но постоянно натыкался на стену недопонимания и недосказанности.

Ведь даже самый чувственный танец рассыпается на глазах и замещается криками девственника, образами велосипеда и теннисного корта; щебетание птиц и смог бесследно заметают следы силуэтов людей. Это был 1937 год, и Маргерит Дюрас расставляет правильные акценты на исторических развилках в разных странах, так отдаленных от этого уеденного места. Сняла ли она шедевр? Безусловно, но своеобразный, пытающийся ухватить жизнь за крыло, замедлить время и терпящий крах, пускаясь в горькую меланхолию бытия.