Главное — любить (1974)

Любовь - это единственное хорошее, что человек может сделать в мире абсолютного уродства, где суть человека - это самые уродливые вещи, которые он может сделать. Жулавски создал фильм, наполненный грустью, меланхолией, горем и несчастьем, но при этом способного ослеплять чувством прекрасного. Этот фильм немного сложнее, чем предполагает название. Любовь - лишь один из элементов картины. Хотя, может показаться, что до самого конца практически нет никаких признаков любви, чувствуется скорее тоска по ней.

Фильм изображает отношения супружеской пары с мужчиной-фотографом Серве, который влюбляется в жену. Они разделяют мир актёрского мастерства, кино и порнографии, и каждый по-своему здесь 'падший'. Муж, Жак, находится в суицидальной депрессии и оказывается вне жизни, не желая входить в неё и заниматься чем-либо. Его жена, Надин, - сломленная личность, которая чувствует, что Жак спас её, и она мечтает об актёрской карьере, зарабатывая деньги в качестве порнозвезды. Серве - одиночка с убитым горем отцом; он связался с дилером порнопродукции Мазелли, который является своего рода гангстером. Все стремятся вырваться на свободу из мира, в котором они обитают, и план Серве, заключающийся в том, чтобы заплатить Надин за роль леди Анны в экранизации шекспировского 'Ричарда III', кажется возможным средством освобождения. Подобно Ричарду III, герои фильма несколько деформированы, но в своих уродствах они менее уродливы, чем внешне гламурный мир, в котором они обитают.

Что касается актёрского состава, то все актёры ещё никогда так хорошо не подходили к той роли, на которую их выбрали: от Фабио Тести до Жака Дютрона, от Клауса Кински до Клода Дофина, не говоря уже о Мишеле Робине. Сцена в баре сразу после театральной премьеры 'Ричарда III' Шекспира, когда вся съемочная группа читает статьи, посвящённые их пьесе, выглядит почти как зеркало самого Жулавски, поскольку большинство его работ были неправильно поняты, если не определённо 'убиты' критиками. Роми Шнайдер была абсолютно права, считая этот фильм своим главным профессиональным достижением.

Темы фильма кажутся яснее, чем персонажи и их густая непрозрачность. Это серия коротких, быстро меняющихся сцен, которые показались мне резкими, возможно, из-за намерения подчеркнуть разлад и страдание. При этом это достаточно мощно и почти идеально. Сценарий и исполнение несут в себе потрясающую свирепость и нетрадиционный, несколько авангардный оттенок. Это сильно, выразительно и даже преувеличенно. Жулавски никоим образом не режиссёр для начинающих, и нужно быть готовым активно взаимодействовать с его картинами или даже не утруждать себя просмотром. Это не говоря уже о всепроникающей тоскливой атмосфере, изобилии секса, наготы и значительного насилия. Даже если вы не в состоянии уловить всё до последней мелочи, то вы будете награждены щедростью мастерского создания фильма, актёрской игры и других видов мастерства, что является достаточной компенсацией за труд, которого требует наша зрительская деятельность. Это не тот фильм, который можно смотреть пассивно.

Прекрасный фильм о трёх людях, стремящихся жить, любить и выживать. Роми Шнайдер потрясающе сыграла порноактрису, отчаянно влюблённую в мужчину, который больше не хочет жить. Картина довольно интеллектуальная, но не скучная. Отличная мелодрама 70-х. Один из тех опытов, что открывает разум.

Прежде чем писать рецензию, бегло просмотрел мнения других респондентов.

Да, много рецензий и много слов.

Масса пересказов и масса восторгов.

Моя оценка более сдержана.

Причина — я смотрю данную работу в 2018 году (фильму 44 года).

Может быть я выбрал не совсем подходящий день для просмотра?

Ни тот настрой, ни то состояние души?

Не знаю, не знаю.

Бывает, что картина, несмотря на возраст, совершенно не теряет своего «шарма» что-ли, очарования -.. . ну, вот скажем, «Полет над гнездом кукушки» (1975г.) или «Бренность человеческой жизни» (1970), «Самурай» (1967г.), «Женщина в песках» (1963г.) и т. д. Различные жанры и различные культуры.

Что общего?

Всё это кино прошлого столетия. Кино являющееся ровесником «Главное любить». Авторы — теперь уже кино классики, легенды, признанные мастера своего дела. Творения их живут и продолжают нас радовать. Нет-нет, да и вернёшься, обратишься вновь к шедевру чтобы ощутить прелесть букета, — насладиться в очередной раз завораживающей историей. Пересматриваешь такое кино и по хорошему завидуешь истинным ценителям, которые еще только должны будут соприкоснуться с этой органикой…

К сожалению данный фильм порекомендовать к просмотру, а тем более к пересмотру не могу. Сам вряд ли когда-нибудь вновь сочту возможным это сделать. Здесь уместным будет сказать — время над ним властно. Устарел.

Кто и что произвели впечатление?

Вне сомнения Роми Шнайдер. Гипнотические для любого мужчины глаза.

Жак Дютрон (муж), каждая сцена с его участием наполнена смыслом, глубока, обыграна.

Клаус Кински — демонически силен (и это еще до «Фицкарральдо» 1982года).

Остальные актеры -… в подыгрыше.

… Их возлюбленные будут утрачены, а любовь нет.

И смерть над ними не властна.

В 1982 году мир покинула Роми Шнайдер (43 года).

В 1991 — Клаус Кински (65 лет)

7 из 10

Стоит посмотреть для общего развития.

Слезами наполнены глаза незнакомки, за броским макияжем которых отчетливо видны нотки грусти. Не «интеллектуалка», не «заумная», она должна произнести эти главные слова, кажущиеся нелепыми и необязательными в пределах данной комнаты со множеством ненужных и искусственных людей, ибо все это игра, а она несостоявшаяся актриса второсортных постановок. Живущая во тьме среди простора света огромного особняка, чужого жилища, с «призраком из пьесы», сумасбродным гением, печальным неудачником, спасителем-губителем и просто человеком. В прекрасном облике Роми Шнайдер, глаза которой так точно передают всю гамму чувств — от боли до надежды, а хрупкая фигура в элегантных платьях с открытой спиной из струящихся легких тканей подчеркивает всю прелесть неизведанного и еле осязаемого будущего. Не все потеряно для этой глубоко страдающей, с жизнеутверждающими принципами женщины, тягостно поверившей в судьбу и мелкими шажками идущей ей навстречу через тернии повседневной простоты и обыденности. Она вся там. Даже когда находится рядом бок о бок с тем, перед которым чувство долга не позволяет ей переступить черту. Она вся там. Даже когда среди коробок, лежа на матрасе, заменяющем ей супружеское ложе, она рассказывает супругу о своих маленьких успехах. Она вся там. Даже когда просит «пришедшего до» поцеловать ее. Она вся там. Даже когда говорит ему, что любит его. Она вся там.

Мужественностью пронизаны все действия протагониста, глаза которого утратили былую радость фальшивого счастья в тот момент, когда встретились на съемочной площадке с глазами центра его Вселенной, его музы, его вдохновения, его любви. Когда нестерпимо хочется встретиться вновь с ней, обнять, помочь и просто поговорить. Только слова в этот момент теряются среди абсурдности невыполненных пафосных движений. А глаза уже говорят о главном. И прошлая жизнь теперь не кажется стандартно неизбежной. Когда становится невыносимым принимать то, чем жил ранее — быть причастным к разврату, не касаясь его. И хочется убежать от всего этого, скрыться в своей маленькой обшарпанной квартирке, забиться в угол и сидеть там неподвижно. Но он всего лишь фотограф, творческой души человек, потерявшийся, заблудившийся в глухом лесу своей профессии. И нашедший себя здесь в одиночестве, ибо одиночество — это гигиена души. В терпком печальном взгляде мученика Фабио Тести читается гордость натуры и преданность счастью, которого может и не быть. Он не знает как вести себя и корит себя за это, говоря «Я чувствую, что если буду так продолжать, то причиню зло, а если остановлюсь, то сделаю еще хуже».

Как же нелепы и тщетны попытки третьего угла «треугольника» в лице пританцовывающего шута Жака Дютрона противостоять силе высшего проявления эмоций, нежному взгляду, когда слова это просто слова, а чувство жалости так близко граничит с презрением. Но признаться в этом не проще простого, а сложнее сложного. И, кажется, выхода нет. Остаются лишь три марионетки в сложившихся обстоятельствах, страдающие люди, потерянные театральные гении прошлой эпохи. Выхода нет. Это конец. Однако жизнь все же безжалостно вносит свои коррективы и расставляет все по местам. «Я люблю тебя» — звучат последние аккорды. «Я люблю тебя» — отражением в сердце звучат слова, ведь главное — это любить.

…Во взаимоотношениях троих всегда один должен уйти. Я никогда не прощу себе, если этим ушедшим окажешься Ты…

for my dear Viсtor

Анджей Жулавски никогда не снимал т. н. «обыкновенных фильмов». Этот режиссер превращал экспрессивную семейную драму в философски-психологический фильм ужасов и притчу («Одержимая»); эротику, приправленную саундтреком в жанре европоп, он «разбавил» вольной экранизацией «Бесов», политическим триллером и драмой («Публичная женщина»).

Фотограф Серве вынужден делать порнографические снимки, чтобы «отработать» долг своего отца перед гангстерами. В один день, он попадает на съемочную площадку второсортного эротического фильма, чтобы сделать несколько тайных снимков Надин Шевалье — закатившейся актрисы. Она пленит Серве и он занимает $20,000 у гангстеров, чтобы купить Надин место в авангадрной театральной постановке «Ричарда III»…

Анджей Жулавски снял, прежде всего, фильм о любви — настоящей, искренней и бескорыстной. История любви происходит на отвратительном фоне — съемки второсортных эротических фильмов, мерзкие порнографические фотопостановки, обшарпанные квартиры и номера отелей. Режиссер использует мотив противопоставления настоящей и суррогатной любви. Каждая порнографическая фотопостановка, которую вынужден снимать Серве, не содержит ни намека на красоту и способна вызвать только отвращение. С другой стороны, каждая его встреча с Надин, каждый взаимный взгляд наполнен болью, отчаянием и любовью. Серве испытывает к Надин искреннюю и бескорыстную любовь и когда она приходит, чтобы расплатиться телом за оказанные услуги, герой отказывается, чтобы не потерять ее.

Подобно автору «Жюля и Джима», Анждей Жулавски использует классическую конструкцию любовного треугольника. Надин замужем за Жаком — инфантильным киноманом, потерявшим вкус к жизни и неспособным любить в буквальном смысле, но он когда-то вернул актрису к жизни. С другой стороны, Серве пытается добиться любви Надин. Эта ситуация не может длиться бесконечно, один из двух «углов треугольника» должен принять решение.

Роми Шнайдер живет, спит и дышит Надин Шевалье. Женщина, вынужденная носить макияж дешевой проститутки и сниматься во второсортной эротике, разрываемая между долгом перед Жаком и искренними чувствами Серве. Жак Дютрон в образе, на первый взгляд, инертного Жака, осознающего свое положение клоуна и страдающего из-за невозможности дать Надин любовь и заботу. Клаус Кински в яркой второстепенной роли безумного актера Карла-Хайнца.

Подводя итог, хочется сказать, что Анджей Жулавски снял один из самых искренних фильмов о любви. Французский дебют Анджея Жулавски не «бьет дубиной по голове», как «Одержимая», но он найдет отклик у каждого любителя хорошего кино.

Анджей Жулавски, ранее снявший две околополитические притчи, одну из которых — «Дьявол» — власти Польши даже запретили к показу на 16 лет, уехал во Францию, где первым же своим франкоязычным фильмом сделал себе имя. Сохранив характерную манеру доводить актеров до нервного истощения, нанося на кинохолст отрывистые и экспрессивные мазки густой краской, Жулавски заметно меняет курс в сторону историй любви — столь же нервных и подразумевающих, не иначе, как выворот душ наизнанку. Скажу даже больше — начиная с «Главное — любить» режиссер так и будет снимать один и тот же фильм, лишь с некоторыми исключениями в фильмографии, но даже и в тех лейтмотивом выступает оголенный нерв любви с умопомрачительной страстью.

Фильм является вольной экранизацией романа Кристофера Франка «Американская ночь». Фотограф-фрилансер Сервье Мон случайно забредает на съемочную площадку, где снимаются фильмы низкой пробы, и там объектив его фотокамеры ловит полный грусти взгляд Надин Шевалье, вынужденно отыгрывающей один из дублей. Так начинается знакомство двух разных людей с одинаково непростой судьбой, вынужденных вращаться в круговороте повседневной грязи и пошлости. Сервье связан обязательствами перед криминальным авторитетом Мазелли и зарабатывает на жизнь порноснимками. У Надин стремительно рушится карьера актрисы, а ее слабохарактерный муж Жак все больше отдаляется от жены. Желая помочь женщине, в которую Сервье влюбился с первого взгляда, он покупает ей роль в многообещающем спектакле. Так он попадает в любовный треугольник, один из участников которого уже заранее обречен…

Сказать по правде, это одна из немногих лент, которая оказалась способна поразить до глубины души. На вопрос, чем же может понравиться эта, на первый взгляд, странная и истеричная картина, первый приходящий в голову ответ — искренность. В «Главное — любить», название которого, если не вдаваться в аналитический разбор происходящего, в целом говорит само за себя, балом правит потрясающая Роми Шнайдер, которая, кстати, признавала эту актерскую работу своей лучшей (царствие ей небесное). В этот нежный и хрупкий женский образ, мужественно борющийся с невзгодами и обескураживающий полным грусти и надежды взглядом, невозможно не влюбиться, как и невозможно не проникнуться гранями таланта исполнительницы, в каждой сцене взрывающей экран и на 100% заслуженно одаренной французским «Сезаром».

Кино также радует достойными игры Роми актерскими работами первого (Фабио Тести, Жак Дютрон) и второго (Клаус Кински (!), Роже Блен, и мн. др.) плана, среди которых, что редко случается, нет ни одной незапоминающейся. Все эмоциональные сцены становятся разрывающими сердце благодаря пронзительной мелодии Жоржа Делерю, которая, хоть и часто повторяется, каждый раз берет за душу. Так же и этот, по сути, довольно стандартный каркас мелодрамы с любовным треугольником, легко заметный аналитическому взгляду, благодаря выдающейся режиссуре Жулавского, превращается в незабываемую в своей красочности феерию чувств и переживаний, где остается только подписаться под словами Кристофера Франка, который, увидев ленту по своему роману, сказал: «Это не мой роман, но это шедевр».

10 из 10

Заурядность граничит с уникальностью, и каждый пытается совладать с этой пропастью. «Каждый» — в этой картине, этим она подкупает, очаровывает, доводит до неприятных мыслей. Неприятные мысли — пожалуй, главное, за что мне все происходящее показалось ценным. Именно в этом состоит интерес, перерастающий в любовь, главное из.

Заурядная актриса, заурядный муж «подкаблучник», заурядный фотограф. Гомосексуалист, режиссер, неудачники, кадры из порно, бандиты и кровь — что может быть зауряднее и скучнее?

В этой картине становится ясным — что бы ты не делал, какими бы скучными и постыдными вещами (а постыдное очень быстро становится скучным) не занимался, человеческое достоинство — уникальный продукт.

Именно таким пониманием картина, отработанная до моего рождения, показалась мне вопиюще современной. Прекрасная Роми Шнайдер, выбрасывающая задыхаться от одного её взгляда «для роли». Маленькая женщина, короткая во времени картина, немного мужского благородства, жертвенности (тоже мужской и это большая редкость), доброты, таланта.

Это очень о многом, настолько о многом, что понимание лаконичности главного «любить» — мучает долго.

Возможно, причина этому и плавные обрубки сюжетных линий. Так много героев со своими историями, которых прервали на полуслове. Пара пенсионеров, эксплуатирующих молодые тела и навыки — это пережитки Второй Мировой (на это только намеки), муж-суицидник — вовсе нераскрытая фигура с насыщенной внутренней жизнью, актер-учитель-гомосексуалист — удивительный монолог у барной стойки…

9 из 10

And then I see a darkness

Oh no, I see a darkness

Do you know how much I love you

Cause I`m hoping some day soon

You`ll save me from this darkness…

Люби меня, если я жив, а Бога уже убили и всё дозволено. Люби меня, если мир сошел с ума в погоне за соблазном и удовольствием. Люби меня, если каждый завтрашний день похож на вчерашний. Люби меня, если сердце почти не ощутимо в груди из-за заполнившей его пустоты. Люби меня, если нет больше слов и не разомкнуть губ даже в нечленораздельном стоне. Люби меня. И когда в самом сердце адского механизма порнобизнеса вдруг замерцает тихий свет одной чистой души; когда Шекспир терпит поражение на подмостках, потому что его герои не ко двору в эпоху, где уродливое возведено в ранг прекрасного, а ничтожное — в степень героического; когда кинематограф рефлексирует сам над собою, когда Клаус Кински плачет кровавыми слезами, вглядываясь в лик луны; люби меня. И когда не остановить заводной карусели неустроенного бытия, в которой мы бегаем по кругу, продавая себя, вместе сойдем с неё на ходу и тогда — люби меня.

Люблю тебя. Пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих; вся глубина человеческого страдания, словно в романе Фёдора Михайловича, отражается в них. Ты пришла, чтобы отдаться, стояла, повернувшись к зрителю обнаженной спиной, и я отверг тебя. Потому что утолить жажду твоего тела и потом отпустить тебя — значило отчаяться. Но я полон сил, полон надежд; ты напомнила, во что я верил, и вернула смысл тому, что уже давно стало казаться банальным, ты вдохновила меня на жизнь. Я Парфен Рогожин, я Франциск Ассизский, я Хельмут Ньютон; и я люблю тебя. Когда родной, но такой безучастный и далекий в который раз повернется к тебе спиной в ночи; душа твоя — вся у меня, и ты знаешь, что я люблю тебя. И когда слова утратят смысл, когда безответная жалость, самая поганая вещь на свете, вытеснит из сердца надежду, — тогда единственное, что правда и что ценно это — «люблю тебя».

Любовь существует. В глазах князя Мышкина с внешностью молодого, но неухоженного Шона Коннери в вечно измятой и засаленной зеленой куртке, с фотоаппаратом в сумке через плечо. В закоулках души Настасьи Филипповны с озорной улыбкой Сисси, юной императрицы австрийской, и глазами скорбящей в ожидании смертного часа Катрин Мортенхоу; неизменно рядящуюся в платья с открытой спиной. Любовь существует. В сердце Другого, Мужа-in-law, удивительно похожего на Андрея Миронова; последователя Лао Цзы не по призванию, а по слабости натуры, плывущего по течению жизни, утомившегося душою от всех и вся. И по ту сторону камеры, в голове тридцатипятилетнего, не выработавшего пока свой авторский стиль и не очерствевшего ещё сердцем французского поляка Жулавского, русского душою, тоже живёт, без притеснений и обвинений в тривиальности, убеждённость. В том, что любовь существует.

Любить. В обшарпанной парижской квартире спивающегося интеллигента, где даже над кухонной плитой нависли книжные полки. В пустующем особняке, где вместо роскошной кровати с балдахином два стареньких матраса на полу и в ботинках на босу ногу спит Тот, с кем вы вместе завтракали на протяжении шести лет. В холодной театральной гримёрной, где слова стратфордского гения «весь мир — театр» не обрели подтверждения, но где нашлось место искреннему состраданию, не прячущемуся стыдливо за рамки приличий. И когда сквозь затуманившую глаза кровавую краску я увижу тебя, приблизившую своё лицо к моему, когда мы канем в пустоту почерневшего экрана и финальных титров, когда языки умолкнут и знание упразднится… тогда ответом на все вопросы, воздаянием за все скорби, прощением за все наши глупости и проступки, единственной точкой опоры в топком болоте человеческого существования будет одно, главное: любить.

Фильм повествует историю заблудших душ. Ведь известен, например, феномен, когда 2 или 3 безнадёжно заблудшие души, объединившись, становятся заблудшими осмысленно. Он — неприкаянный фотограф, нередко отхватывающий «по щам» от блюдущей охраны. Типичный шаромыжный фрилансер, в длиннополом сером плаще, с вечно заедающим после очередного травмоприкладного съёмко-выпада фотоаппаратом. Во время одного такого прыжка из-за спин одновременно с нажатием на кнопку, Сервё неожиданно влюбляется в Надин, трудящуюся на благо развивающейся французской порноиндустрии, и его жизнь приобретает новый смысл. Сервё приходит к Надин домой, долго по-французски на неё смотрит. Надин муж оказывается нейтрально неуравновешенным гомосеком и совсем не мешает. Тем временем, Сервё закладывает в ломбард свой повидавший виды парижских подворотен фотоаппарат и на вырученные деньги становится соучредителем революционного по эксцентрике спектакля под художественным руководством самого Карла Зиммера, мужественного и одержимого гея. Проплаченных денег хватило, чтобы на одну из ролей в треш-кабаре-мюзикл была взята Надин, ничего не подозревающая о меценатстве её новоявленного знакомого. Впрочем, союз и движуха с участием заблудших душ как обычно недолговечен. Сначала в прессе появляется статья, рвущая в клочья всю порно-оперетту и самого Маэстро Карла Зиммера, зашедшегося в припадке. Затем муж Надин, отчаявшись найти своё местопредназначение, давится в сортире какими-то непонятными белыми таблетками убийственного свойства и погибает на полу. После этого коллекторы ломбарда во главе с престарелыми хозяевами приходят домой к Сервё, чтобы вернуть кредит, так как заложенный фотоаппарат оказался безнадёжно поломан и заедал… Впрочем, не буду раскрывать весь сюжет, оставлю в секрете интригу последних секунд фильма.

7 из 10

Это творение Жулавского пронзило меня насквозь. Оно затягивает с первых же кадров и ещё долго не отпускает после просмотра. Необыкновенная игра актёров, душераздирающая музыка, и, главное, — любовь…

Надин, вынужденная играть в порнофильмах, страдает из-за нереализованной карьеры актрисы и страстно желает вырваться из западни, в которую загнала её жизнь. Она ищет любви и поддержки у своего мужа Жака, готовая отдать ему всю себя, но каждый раз сталкивается с его равнодушием и бесстрастностью. Он вообще кажется, мягко говоря, странным, но потом понимаешь, что этот человек очень несчастен, он не может найти своего места в жизни, не может (или не хочет) проявлять свои чувства. Жак говорит, что появившись в жизни Надин, он спас её, «навёл порядок», но на самом-то деле он потянул её на самое дно.

Фотограф Серве, зарабатывающий порноснимками пытается помочь актрисе. Его любовь к Надин такая искренняя, преданная, не требующая ничего взамен, и в то же время такая мучительная… Примечательно, что финальная сцена фильма, в которой Надин признаётся в любви окровавленному Серве повторяет сцену в самом начале, с разницей лишь в том, что во втором случае ей хочется верить.

Этот фильм заставляет пережить такую гамму чувств, что сложно описать. Не может оставить равнодушным мученически-прекрасный взгляд Роми Шнайдер, в котором будто воплотились все страдания этого мира. Мира искалеченных судеб, мира, погрязшего в пошлости, разврате и цинизме, мира, в котором мужчины переодеваются в женщин, а женщины надевают фаллоиммитаторы…

Мира, которому так отчаянно не хватает любви.

Фильм Анджея Жулавского «Главное — любить» является одним из самых выдающихся в его карьере.

Центральной сюжетной линией является влечение, возникшее между порно-фотографом Серве и актрисой Надин. По сути, герои жертвы обстоятельств. Серве ненавидит то, чем он занимается. Надин не удовлетворена своей карьерой, она чувствует, что способна на большее. Именно полный какого-то отчаяния взгляд Надин приковывает внимание Серве.

Взаимоотношения Серве и Наидин больше платонические. Физическая близость в фильме есть проявление низкой природы человека. В фильме очень много эротических сцен, но ни одной между героями. Физическое является обязательной составляющей любви, но именно любовь возвышает скотскую сущность секса.

Отсутствие физической близости является своеобразным показателем кризиса брака Надин и Жака. Первоначально муж Надин предстает в образе этакого дурачка. Позже становится понятно, что под клоунадой он скрывает боль оттого, что он не может реализоваться, найти свое место. Он любит свою супругу, но он понимает, что отличие от Серве он не способен на поступки. И своим самоубийством он освобождает Надин от собственной персоны.

Помощником Серве в деле завоевания Надин оказывается сценарист Лапод. Он живет в доме, где стены представляют собой книжные полки. Лапод, умирает от неразделенной любви к своей жене, которая оставила его по вине Серве.

Актер Циммер — самобытный персонаж, в исполнении Клауса Кински. Герой разменивается на неважные вещи. Он актер, вся его жизнь игра. Он разменивает свою жизнь. Богач, он сорит деньгами, но он не может купить любовь ни за какие деньги. Он уезжает, оставляя чек Серве, потому что понимает, что не может быть с Надин.

Кроме того, в фильме присутствует такой эпизодический персонаж, как отец Серве. Он рассказывает сыну, что когда-то между ним и матерью Серве была любовь, но она угасла, и он начал служить у Мазелли. Тем самым, Жулавски показывает деградацию человека лишенного любви.

Главным негативным персонажем картины является Мазелли. Он с виду милый и понимающий, спасший в свое время главного героя, именно он заставляет страдать Серве, принуждая снимать порно за долги своего отца. Образ Мазелли является самой сутью любви. Она созидательна, спасает человека, но в тоже время уничтожает его, причиняет боль.

Картина не имела бы такого успеха без потрясающей работы Роми Шнайдер. Актриса пленяет своим взглядом, полным неописуемым страданием. Ее глаза, выразительнее любых слов, говорят об усталости, подавленности.

Фильм обладает какой-то магически притягательной атмосферой. Во многом это заслуга композиционного параллелизма (все эпизоды первой половины повторяются в обратном порядке во второй половине). Кроме того, монтаж резкий, эротические сцены перетасованы с фрагментами страданий и объяснений, что задает темп развитию сюжета. И надо отдать должное Жоржу Дельрю, без чьей музыки не был бы ощущения «магического реализма».

9 из 10

Об этой картине узнал я совершенно случайно, и, возможно, не посмотрел бы ее никогда. Потому спасибо М. Фармер за то, что она назвала этот фильм своим любимым. Пропустить любимый фильм такого человека я просто был не вправе.

Говоря об этом фильме, я чувствую, что слов отчаянно не хватает. Слов много, но все они — недостаточны, чтобы о нем говорить. Пересказывать содержание фильма бессмысленно. Любовь ведь не перескажешь?.. Весь сюжет служит лишь фоном, холстом, на котором режиссер нервными мазками пишет картину чувств и переживаний.

Этот фильм давит на ощущения. Именно давит, его отнюдь не назовешь легким. Чувствуешь какую-то мелкую дрожь, резонируешь с происходящим на экране… И с музыкой за кадром.

Актеры в кадре будто и не играют вовсе. Они живут. Роми Шнайдер бесподобна.

Фильм — он настолько пронзителен, что, кажется, доходит до твоей глубинной сути и заставляет раствориться в себе. Весь фильм находишься в оцепенении. Фильм давит на чувства. Он вызывает одни чувства к жизни, безжалостно их затем круша и тут же рождая другие.

Вся наша жизнь — игра, театр, а мы — актеры, играющие не свои роли…

Этот фильм — словно порыв ледяного ветра, срывающий со зрителя тонкие одеяния обыденности.

«Среди множества наваждений, главное — любить»

10 из 10

Даже не знаю с чего начать. Вчера вечером посмотрела фильм Анджея Жулавского «Главное — любить» с Роми Шнайдер и Фабио Тести в главных ролях и пожалела о том, что не видела его раньше. До сих пор нахожусь под сильным впечатлением. Несмотря на то, что я неравнодушна к польскому кино, мое отношение к творчеству Жулавского всегда было прохладное. Он с его провокационными, откровенными и скандальными фильмами стоит особняком в ряду великих польских режиссеров. Именно великих. Потому что, наконец-то, вчера вечером до меня дошло, почему его таковым считают.

«Главное — любить» — третий фильм Анджея Жулавского и первый, снятый им за пределами Польши. После того, как польская цензура запретила к показу его «Дьявола» — мистическую драму о разделе Польши, раздосадованный режиссер уехал во Францию. Там он решил экранизировать роман Кристофера Франка «Американская ночь». Сам автор книги скажет позже о фильме Жулавского: «Это не мой роман, но это шедевр».

Картина начинается стремительно, динамично и с самого главного: бывший военный фотокорреспондент, ныне специализирующийся на порно-снимках, Серве Монт (Фабио Тести) приходит на съемочную площадку, чтобы тайно сфотографировать некогда подающую надежды, а теперь снимающуюся в низкопробных фильмах эротического содержания 30-летнюю актрису Надин Шевалье (Роми Шнайдер). Надин останавливает съемки и просит молодого фотографа не фотографировать ее за работой, которую она вынуждена делать ради денег. В этот момент оба смотрят друг на друга так, что в жилах застывает кровь. Глаза Шнайдер в этой сцене просто невозможно забыть. Тем и отличается кинодива от хорошей актрисы — способностью не произнося ни слова одними лишь глазами сыграть сцену, как будто прожить целую жизнь… Серве обезоружен ее взглядом, так как сам не понаслышке знает, каково это зарабатывать на жизнь сомнительными средствами: он выплачивает долги отца мафии, снимая короткие порнографические фильмы и одновременно сам попадая в зависимость от преступного мира. Фотограф влюбляется в Надин и уже на следующий день приходит к ней домой, чтобы сделать несколько снимков для обложек журналов. Там он знакомится с ее мужем-киноманом Жаком (Жак Дютрон), немного странным и неуравновешенным молодым человеком. Казалось бы, что с возникновением этого любовного треугольника все становится ясно и смотреть фильм дальше нет никакой необходимости, но в том-то все и дело, что последующие события превращают эту незамысловатую и банальную историю в острую психологическую драму.

За серию удачных снимков Надин пытается расплатиться с Серве сексом. Испытывая самые чистые и возвышенные чувства, а также осознавая, что это станет концом их отношений, фотограф отвечает ей отказом, чем нимало потрясает ее и ставит в тупик. Он лихорадочно ищет возможности хоть чем-нибудь помочь любимой женщине. Поняв, что она сидит без работы и живет на подачки мужчин, Серве соглашается снять сексуальную оргию важных персон для мафии, чтобы та использовала этот материал для шантажа. Он тратит заработанные деньги, чтобы купить для Надин главную женскую роль в новой постановке «Ричарда III», режиссер которой — любовник-трансвестит богатого театрального актера Карла-Хайнца Циммера (безумный и одновременно человечный Клаус Кински), но при одном условии — она об этом никогда не узнает.

Личная жизнь Надин тоже не ладится. Муж актрисы с каждым годом отдаляется от жены всё дальше. Он пытается хоть как-то исправить эту ситуацию, но ничего не может поделать. В конце концов, он смиряется со своим положением, хотя оно для него гибельно. Жак отчетливо понимает, что несмотря на то, что Надин еще с ним, она всецело принадлежит другому мужчине. Игра в третьего лишнего заканчивается трагически.

Вообще, фильм смотрится довольно тяжело, так как с самого начала давит на зрителя какой-то гнетущей обстановкой разврата, пошлости, грязи и безысходности, но в то же время он бередит самые отдаленные уголки человеческой души. Не в последнюю очередь благодаря режиссерской находке Анджея Жулавского и самозабвенной игре Роми Шнайдер — актрисы исключительного таланта, которая вносит в картину так много нежности и утонченности, заставляя испытывать сильнейшие эмоции. Именно она делает этот фильм полнокровным, вдыхает в него жизнь и придает ему грубую правдоподобность и осмысленность. При этом здесь нет чрезмерной экспрессивности, что всегда было свойственно Жулавскому. В картине много моментов, когда все решается не столько визуальными эффектами или выверенными репликами, сколько внутренним содержанием и состоянием его героев (актеров). В эти моменты удачно вплетена пронзительная и тревожащая сердце музыка Жоржа Дельрю.

«Жизнь Надин напоминает обломки после кораблекрушения, — делилась своими впечатлениями Роми Шнайдер. — Я чувствую тесную связь с ней — потому что сама побывала в ее положении. Фильмы этого типа продвигают вперед значительно сильнее всего остального». За роль в этом фильме Шнайдер была удостоена престижной премии «Сезар».

Финал картины все же обнадеживает. Хотя, по словам Анджея Жулавского, у него было два варианта концовки и он до сих пор не уверен, что сделал правильный выбор. Как бы то ни было, по-моему, этот фильм является самым лучшим в творчестве известного поляка и полностью оправдывает свое название. Главное — любить. Это очень простая истина. Любовь — это то, ради чего стоит жить и умирать, совершать поступки и на 360 градусов менять свою жизнь. Тому, кто еще не видел этого фильма, настоятельно советую его посмотреть. Потрясающая история любви, которая буквально выворачивает душу наизнанку…

Мда, своеобразный фильм, но задевающий некие струны души, которые никогда не позволят мне сказать об этом фильме плохо. Такое ощущение, что, да снимал гений, человек со свои видением и это видение оно такое… больное, болящее. Нужно очень болеть душой, чтобы снимать такое кино, кино о людях, которые чувствуют(понимают ли?)что в этой жизни у Человека должно быть что-то, какая-то радость, чтобы смочь жить. Когда все летит к чертям нужна какая-то Радость, чтобы если не остановить этот процесс, то хотя бы приостановить и не свыкнуться(этого себе позволять нельзя ни в коем случае)а найти за что удержаться.

Надин, Серве, Серве, Надин… Кто из них более несчастен?

Надин актриса, в глазах у которой «Да, не о такой жизни я мечтала!» Роми Шнайдер… вы великолепны! Ваши глаза сказали мне все! Что? Что, несчастье это болезнь и вы больны, так отчаянно, так утомленно больны!

Серве, фотограф, у него в глазах это тоже — тупик. Хорошее такое объемное слово, тупик.

В фильме царит очень тягостная атмосфера, какой-то грязи, неустроенности, бедлама. Смотрела с перерывами, это вам не «Красавица и чудовище» Диснея.

Позже, уже посмотрев фильм, прочла что Жулавски умел как никто другой заставить своих актеров выложиться — в фильме он показывает Нерв, Души, попытку жить в этом мире где все не так, как мы хотели. Мне показалось, что актеры близки к эмоциональному истощению, потому, что такое ощущение, когда смотришь на них, что все пропитано мыслью о том, что Земля это — Ад, Ад Души, ничего не исправить, поздно, все уже было, мы уже просили прощения, но мы не можем рассчитывать на то, что прощать нас будут бесконечно Небо, люди и мы сами.