Плагиат (1969)

«Плагиат» являет собой прямую экранизацию библейской заповеди: «Не сотвори себе кумира!». Настолько прямую, что его можно демонстрировать по воскресеньям в церкви вместо проповеди, предварительно вырезав пару сомнительных с точки зрения христианской морали эпизодов. Правда, в отличие от священников и проповедников, предпочитающих говорить образами и притчами, итальянский режиссер Серджио Капонья обходится без эзопова языка и называет вещи своими именами, но от этого его фильм не перестает быть иллюстрацией к четырем сакраментальным словам. Но при этом иллюстрацией яркой, заставляющей себе сопереживать и, тем самым, убеждающей в том, что Моисей, принесший людям эту фразу после общения сами знаете с кем, нисколько не кривил душой.

Потому что создание кумира (сиречь, бога) посреди жизни земной может быть для этой самой жизни вещью куда как небезопасной. Про душу я уж не говорю. Душа, она — понятие нематериальное, и с ней сподручнее обращаться священникам. И губит там имярек свою душу, возводя в божественное звание своего ближнего, или нет — им лучше знать. А вот разрушение психики, а вслед за ней и тела, вследствие слепого обожания и подражания — это можно увидеть и невооруженным глазом. А уж вооруженным кинокамерой — подавно.

Трагическая история юноши Гвидо как раз и является примером полного уничтожения собственного «Я» вследствие возведения в ранг божественной сущности обыкновенного человека, со всеми его достоинствами и пороками. И не сказать, что увенчанный такими лаврами студент Массимо был их недостоин. Его поступок, когда он рискуя здоровьем бросился спасать незнакомого юношу от банды громил с битами, заслуживал всяческого поощрения и даже награды. Вот только медаль, повешенная на шею спасителю благодарным спасенным оказалась слишком тяжелой.

Когда я говорил, что Капонья обходится без эзопова языка, то немного покривил душой. Все-таки, ситуация, нарисованная им в «Плагиате» вполне могла бы быть рассказана и образным языком Библии. Вполне достаточно заменить имена героев на абстрактные: Сын Богатых Родителей, Бедный Ученик, Благочестивая Невеста — и современная психологическая драма одним движением руки превратится в религиозную притчу. Но все-таки не превращается. Рисуя конкретный временной фон: студенческие волнения 68-го, движение хиппи, интерес к маоизму в молодежной среде — режиссер показывает, что не желает обобщать. Дескать, он просто рассказывает конкретную историю с психопатологическим подтекстом, а как уж ее трактовать: во фрейдистском или библейском смысле — дело зрителя. И даже реверансы в естественнонаучную сторону делает, постепенно раскрывая историю взросления Гвидо. А там — горячая, болезненная любовь мальчика к своим родителям, которые, будучи заняты исключительно собой, не обращали на него внимания. И жуткая обида (не горе, а именно обида), когда они погибли в автокатастрофе без него. И даже намек, что катастрофа эта не обошлась без рук обидчивого ребенка.

Но все-таки реверансы остаются реверансами, потому что естественными причинами объяснить влечение Гвидо к Массимо невозможно. Конечно, в эпоху сексуальной революции, когда рушились табу, создаваемые столетиями, Капонья не мог не привнести в это влечение эротическую составляющую. Но, надо отдать ему должное, не поместил ее в центр конфликта. Просто сделал еще одним, только очень ярким, свидетельством того, что «Я» Гвидо полностью растворяется в личности Массимо. А потому и обладание девушкой своего кумира для него является еще одним актом поклонения божеству, доказательством отречения от мирского в пользу сакрального. А трагедией для Гвидо становится то, что его божество не желает понять, кем оно на самом деле является. Массимо смиряется со странным menage a trois, но воспринимает его как странный каприз своей девушки, который со временем пройдет, если он проявит терпение и понимание. А усилий Анджелы, которая со своей женской проницательностью, все понимает, недостаточно для того, чтобы предотвратить худшее. Она с христианским смирением готова принести себя на заклание, но Гвидо не может допустить, чтобы его место на жертвеннике занял кто-нибудь еще…

В истории, рассказанной Капоньей, есть только одно «но». Если копнуть ее глубже, то попытка сотворить себе кумира, предпринятая Гвидо, терпит неудачу только потому, что объект его поклонения оказывается слишком идеален. Окажись на месте Массимо кто-то не столь щепетильный в вопросах морали, и Гвидо неизбежно превратился бы в жалкого прихлебателя, слугу при господине и так далее, и тому подобное. Но выбранный им в качестве образца для подражания человек оказался попросту лишен недостатков, а потому и не способен понять, что происходит с тем, кого он случайно «приручил». Вот только много ли таких людей? А потому «сотворение кумира» чаще всего происходит куда как более гладко и незаметно, оставляя историю, расказанную в «Плагиате» всего лишь умозрительным философствованием на вечную тему. Хотя и чертовски занятным философствованием. За что следует сказать большое «спасибо» впервые сыгравшему здесь главную роль Рэю Лавлоку. Жаль только, что в дальнейшем он редко предъявлял на экране иные аргументы, кроме эффектной внешности. Но это уже совсем другой разговор.

1968-й год, майская студенческая революция. Молодая пара Массимо и Анджело становятся свидетелями избиения паренька группой молодчиков. Девушка подталкивает своего молодого человека вмешаться, и после вмешательства всем троим удается скрыться от хулиганов, правда, ценой разбитой фары. Но на этом неприятности с машиной не заканчиваются. После инцидента все трое обращаются в полицейский участок. Спасенный паренек Гвидо говорит, что оставил свои документы в их машине, берет у Массимо ключи и… исчезает вместе с машиной. Но все дело в том, что Массимо одолжил машину у своего богатого друга по университету, а тот, в свою очередь, одолжил ее у своего отца, который теперь бесчинствует. Газеты пестрят заголовками о хитром похитителе машин, но, однажды, когда Массимо и Анджела целуются в каком-то уединенном уголке ночного города, их уединение нарушает Гвидо, который возвращает им отремонтированную машину и, узнав, что у влюбленых нет своего гнездышка в Риме, предлагает им поселиться у него. Не сразу герои узнают, что Гвидо — владелец огромного особняка и вот-вот станет также владельцем семейного бизнеса, который должен перейти к нему от опекунов после смерти родителей.

Предоставив Массимо и Анджеле жилье, Гвидо соблазняет Анджелу, однако делает все, чтобы Массимо узнал об их связи как можно быстрее. Страдая от глубокого гипертрофированного одиночества, Гвидо хочет духовно и физически соединиться не только с Анджелой, но и с Массимо. И в этой попытке есть что-то безнадежное и самоубийственное. Лишь в финале станет объяснимым странное поведение Гвидо, когда зритель узнает, что смерть его родителей в автокатастрофе была далеко не случайной…

Серджо Капонья снял тонкую психологическую драму, заставив актеров играть в особой манере. Рэй Лавлок, исполнитель роли Гвидо, который мне лично в других фильмах никогда не нравился, в этом фильме показал себя очень серьезным и искусным актером. Если бы режиссеру крайне редко не изменяло чувство вкуса в абсолютно неправомерном использовании рок-музыки, в фильме придраться было бы не к чему. Впрочем, после просмотра возникает тягостное чувство не только из-за сюжета. Десять лет спустя Паоло и Витторио Тавиани в одном из своих лучших фильмов «Луг», к моему глубокому прискорбию, полностью повторили своеобразную режиссерскую манеру Капоньи. И хотя их режиссура несколько цельнее — все же братьев двое, а тяжелый рок заменила изумительная тема Морриконе, окровенный плагиат налицо, что автоматически убирает Тавиани из разряда великих авторских режиссеров категории «А». А название картины словно недвусмысленно указывает на провидческие способности режиссера, судя по всему, предвосхитившего плагиат не только в почти детективном хитросплетении сюжета своего фильма.

7 из 10