Тонкая нить (1965)

«Тонкая нить» — блестящий дебют Поллака в полнометражном кино, снятого на основе выверенного по минутам психологически напряженного сценария, представляет собой камерную историю с минимумом персонажей, но с колоссальным ресурсом второстепенных деталей, настоящий мастер-класс по созданию остросюжетного нарратива. Однако, несмотря на все достоинства режиссуры, фильму свойственно прямолинейное противопоставление антагонистических жизненных позиций, обостренное до взвинченного драматизма.

Вместе с тем нельзя не признать убедительность лаконичной фабулы, рассказывающей историю спасения отчаявшейся личности целым миром: социум, что удивительно, выступает здесь не противником индивида, а заинтересованным в его судьбе другом. За сорок пять лет до «Сансет Лимитед» Поллак воссоздает лобовую схватку за жизнь отчаявшегося человека, но, возможно, против своей воли попадет в ловушку, по крайней мере, двух голливудских стереотипов тех лет.

Первый из них — образ несчастной, фрустрированной домохозяйки, восозданой Э. Бэнкрофт (год спустя после аналогичной роли в «Пожирателе тыкв» Клейтона) на удивление блекло, в стремлении сымитировать экзистенциальный холод, которым веет на зрителя от антониониевских героинь. В соответствии с укоренившимися в Голливуде идеями, нуклеарная семья является источником женских неврозов (насколько героиня терзаема неудовлетворенными желаниями, становится понятно в сцене в клубе — аллюзии на танец М. Витти в «Затмении»), что тем более нелепо выглядит сейчас, после катастрофических последствий сексуальной революции, дискредитировавший материнство и супружество, оставив женщину в бесплодной пустыне карьеризма.

Вторым стереотипом является откровенное обозначение социальной интеграции чернокожего меньшинства. С. Пуатье, долгое время являвшийся едва ли не единственным афроамериканцем, исполнявшим главные роли в Голливуде, на протяжении своей карьеры часто воплощал образ «хорошего негра». В данной ленте его актерская игра — выше всяких похвал, хотя он порой и перебарщивает с экзальтацией (уместной, впрочем, учитывая экстраординарность ситуации, описываемой в фильме). Его персонаж — своего рода экзистенциальный отличник, безупречная часть слаженного социального механизма.

Здесь и обнаруживается дуализм режиссерской концепции: если общество так печется о своих членах, то в нем нет неразрешимых проблем, а следовательно он идет правильным путем, что, конечно, выглядит наивной апологией либеральных ценностей. Если учитывать бескомпромиссность социального высказывания Поллака уже четыре года спустя (в «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?»), конформизм «Тонкой нити» выглядит результатом давления студийной системы на режиссера-новичка.

Вместе с тем образ, вынесенный с заглавие, выражает единство человека и мира, стремление во что бы то ни стало сохранить эту связь, а реконструкция мотивов, приводящих к экзистенциальному обособлению человека придает истории характер онтологической притчи о непрестанной борьбе между слабостью и силой внутри и вовне человека. Поллак еще покажет изнанку этой борьбы в «Загнанных лошадей…», встав на сторону проигравших, здесь же он выступает апологетом жизнестойкости, что свидетельствует не о мировоззренческой непоследовательности, а о широте его режиссерского мышления, заинтересованном взгляде на бытийные проблемы, который может меняться в зависимости от появления новых фактов и доказательств.

Возможно, Поллак сделал борьбу за выживание и размышления о ее необходимости главными темами своего творчества, постоянно сталкивая и анализируя противоположные позиции, их преимущества и недостатки, потому так сильны в его творчестве перепады настроений от самого черного пессимизма до стоического приятия жизненных трудностей.