Ночь игуаны (1964)

Критик Джеймс Эйджи написал статью в журнале Life в 1950 году, в которой почти канонизировал Хьюстона как лучшего из тогда живущих режиссеров. Для создателя 'Асфальтовых джунглей', 'Мальтийского сокола' и 'Сокровищ Сьерра Мадре' - почти священных кинонаименований той эпохи, - статус 'лучшего' был одновременно и лестен, и неподъёмен. Подобные ярлыки, с легкостью раздаваемые критиками, потом приходится всю жизнь подтверждать, и многие очень талантливые люди на этом ломаются, оказавшись неспособными прыгнуть выше головы. К сожалению, вознести на пьедестал человека так же легко, как и бросить в грязь.

Последней картиной Хьюстона, которая как раз подтверждала статус 'лучшего', то есть имела успех у критиков и стала кассовым хитом, была 'Ночь игуаны'. С тех пор у него были критические хиты и финансовые успехи, но, кажется, ни одного столь же ярко собравшего их вместе фильма.

У 'Ночи игуаны' богатая история: от небольшого рассказа Теннеси Уильямса 1948-го года до этой оскароносной экранизации, ставшей крупным культурным событием 60-х, с остановками на пьесе того же Уильямса 1961-го, масштабным успехом её постановки на Бродвее и почетном месте среди классики Голливуда.

Фильм Хьюстона не до конца избавился от театральности, как и все экранизации Уильямса - много диалогов, мало действия. Но разыгрываемые на экране страсти цепляют достаточно, чтобы не слишком обращать внимание на подобные мелочи.

Зато есть буквально физически ощутимая жара, снятая так, что чувствуется даже уплотнение воздуха вокруг героев. Камера показывает нам лица, а мы видим как палящее Солнце доводит до кипения каждую эмоцию, сжигает каждое чувство в огне противоречий.

Хьюстон прекрасный психолог. Мексика у него показана одним-двумя штрихами, необходимыми ровно настолько, чтобы люди, оказавшиеся здесь, казались нам и самим себе - не в своей тарелке, отринутыми и не нужными. Режиссер уверенно расставляет акценты так, чтобы каждый герой был понятен и близок в своем несчастье. И очень хорошо подбирает актеров, которые идеальны в своих ролях.

Ричард Бёртон в роли бьющегося в конвульсиях от неверия и похоти бывшего священника-алкоголика, постепенно разъедаемого внутренними конфликтами. Не знающий, к кому броситься, чтобы спастись, даже не в религиозном, а во вполне человеческом плане - он хватается то за случайную липнущую к нему молодуху, то за проезжую художницу-путешественницу, пытаясь оправдаться перед собой за упущенную жизнь. Нелепо цепляет на себя сваливающийся пасторский воротничок, взрывается гневом негодования, когда его уличают в том, в чем он сам боится себе признаться, впадает в истерики и - просто ужасно, нечеловечески боится. Бёртон очень хорош. Актер с чертами, например, Гэри Купера, не был бы так жалок, а Кларк Гейбл, допустим, внес слишком много цинизма. Именно Бёртон с его несколько одутловатым лицом и больными слезящимися глазами здесь на своем месте.

Ава Гарднер, красивая женщина, 'выпуклая' героиня - человек с такой же неустроенной как у героя Бёртона, судьбой, прилепилась к нему, как говорится, сердцем и понятия не имеет, что с этим делать. Жизнь проходит, все, что было до этого - фальшивка, все, что сейчас - фальшивка, стоит ли продолжать эту нелепую игру? Почему именно Гарднер? Она прекрасна и в тоже время - начала стареть. Она уверена в себе, фактически - звезда, но это - лишь маска. Как это совпадает с реальной Гарднер!

Сью Лайон в роли красивой молодой, непутевой и безответственной бедолаги, которая так много говорит о своем 'папочке', что становится понятно, что она ищет его в каждом встречном, а настоящий папочка скорее всего предоставил её самой себе с рождения, определив заботу о ней нянькам и гувернанткам. Эгоистичное и по-своему несчастное существо, одинокое, взрослое внешне, но абсолютный ребенок внутри.

Дебора Керр, бродячая художница, философски настроенная и абсолютно лишняя везде, где бы она ни появилась. Посвятившая жизнь путешествию с престарелым дедом, живым напоминанием уходящей жизни, прожитой в бесплодных поисках, героиня, которая может превратиться, образно говоря, в своего деда, если все пойдет так, как идет. И она нас воем месте. Хьюстон правильно нашел актрису с мягкими чертами лица, так обычно выглядят миссионеры и монашки. И это то что нужно для героини, добровольно заточившей себя в своеобразной эмоциональной темнице.

А еще - стервозная и озлобленная на весь мир старая дева, мужененавистница и моралистка, которую хочется убить и пожалеть одновременно. Не дающая миру ничего, кроме ненависти, пожираемая неудовлетворенностью, сексуальными комплексами и пуританским воспитанием. И все это буквально выражается у нее на лице - заостренном, морщинистом, искаженном гримасой ярости - как у ведьмы из страны Оз. И даже актеры второго и третьего плана настолько филигранно вписаны в общую картину, что композиция кажется нерушимой.

Все герои похожи на лягушек в тазу воды, они отчаянно пытаются выбраться, кружат, взбивая вокруг себя воду, но везде перед ними - одна и та же стена. Решит ли что-то пресловутая 'ночь игуаны'? Как загнанный конь, исходящий пеной, бьётся бывший священник, выпаливая о себе и других правду, которая никому не нужна. Окружающие его - столь же запутавшиеся в себе, как и он. Безысходность сквозит во всем.

Да, они что-то поймут. Да, каждый на что-то решится. Это будет маленькая победа лично каждого. Но оптимистичен ли Хьюстон? Я в этом не уверен. Он дает надежду, но оставляет героев на распутье.

'Ночь игуаны' - взрослое кино. Не имеет смысла смотреть его, если сам не переживал когда-то кризис, если не был несчастлив и не казалось, что все в жизни рухнуло, как карточный домик. Но если такое было, герои становятся близки, а фильм обретает силу.

Если режиссеры иногда выпадают из моды, то хорошие фильмы - никогда. О них могут забыть, но они всегда возвращаются. Когда такие люди, как Ричард Бёртон, Теннесси Уильямс, Ава Гарднер и Джон Хьюстон собираются вместе, чтобы сделать кино, думаю, смотреть результат их совместного труда определенно стоит. Особенно теперь, когда я стал старше, и мой жизненный опыт заставляет меня ценить то, о чем этот фильм.

8 из 10

«Ночь игуаны» — самая оптимистичная пьеса Уильямса, в ней нет острого конфликта, почти все персонажи (за исключением, может быть, миссис Феллоуз) вызывают сочувствие. Основной концептуальный посыл пьесы — примирение с жизнью даже в особенно тяжелые для человека периоды.

В отличие от картин Брукса фильм интересно пространственно организован: Хьюстон, известный режиссер нуаров 40-х годов, пригласил для работы над картиной испанского оператора Г. Фигероа, снимавшего несколько лент Л. Бунюэля. Съемки в лесу эффекты, благодаря чему создается атмосфера расслабленной созерцательности, однако в них нет нарочитой голливудской красивости.

Актерская харизма Ричарда Бертона перетягивает на себя зрительское внимание в сцене монологов его героя: исполнение роли преподобного Шеннона, священника, обуреваемого своими страстями, намеренно эмоционально неуравновешенно, фонтанирует буйным темпераментом, что вызывает в памяти роль бунтаря Джимми Портера из картины Тони Ричардсона «Оглянись во гневе», снятого по одноименной пьесе Джона Осборна, где впервые раскрылся талант Бертона.

Неожиданно легкомысленной выглядит роль Авы Гарднер, которую она исполняет намерено расслабленно, делая пластические акценты на раскрепощенности героини. В противоположность ей Дебора Керр играет по-британски въедливо, педантично, наделяя своего персонажа аристократическими чертами. Концептуальную важность в картине приобретает фигура старика-поэта — живая метафора искусства, которое оправдывает жизнь. Именно он — та игуана, которую отпускают на свободу, когда она исполнила свой долг.

В целом картину Хьюстона можно упрекнуть в иллюстративности по отношению к литературному материалу в гораздо меньшей степени, чем ленты Брукса, она использует интересные пластические решения, однако, ее киноязык по-прежнему скован, несет черты театрализованности, будто перед нами — спектакль, заснятый на пленку, пусть и в условиях тропического леса. В то же время эта картина — безусловно, шаг вперед в отношении более свободной, раскрепощенной экранизации театральной пьесы.

В аду жарко, правду писали авторы бесчисленных путеводителей, но это не то сухое и приятное тепло горящих жаровен и пузырящейся смолы, это зыбкая, влажная томительная, постепенно высасывающая тебя капля за каплей, как устрицу из раковины, хмарь. Бесчисленные запахи гниения и увядания, колышущийся воздух томительной сиесты на все двадцать четыре часа, сонные гекконы на беленых потрескавшихся стенах и очумелая цикада за окном, раз от разу повторяющая свое струящееся однообразное, постепенно спутывающее похмельный разум, стаккато. Ад в Мексике, на самом юге, среди тропических лиан, гниющих болот, рядом с жемчужным и теплым, как гной, морем, дающим чувство прохлады только в несколько ночных часов. Ад раскинулся вокруг полузаброшенного отеля, его угасающей хозяйки, пары смазливых пеонов-слуг и тихо колышется паутиной, терпеливо ожидая к себе новых и неизбежных гостей, которые, пока и не подозревая, наматывают долгие мили на разваливающемся автобусе по пыльному мексиканскому бездорожью.

Туда, в пустой отель, в свое персональное пекло и едет преподобный Шеннон — пьяница, блудник, еретик, священник-расстрига, скатившийся к подножию социальной лестницы — от настоятеля почтенного прихода к жалкому посту англоговорящего туристического гида где-то в мексиканской глубинке. Он, после очередного запоя и неудавшейся попытки залезть под юбку молоденькой экскурсантки, сворачивает маршрут и стопорит свой автобус вместе с выводком чопорных предпенсионных мамаш у знакомой гостиницы. Зачем? Напиться в привычном месте, упиться жалостью к себе в компании хоть кого-то, кто помнит его прежним, всполошить благообразных старух, которые усердно трясутся на пассажирских сиденьях у него за спиной, а может просто замкнуло что-то в проспиртованном разгоряченном мозгу. Все, завязка окончена, занавес поднимается. Перед зрителем камерное, замкнутое пространство, столь излюбленное великим американским драматургом и пригодное, как для ломания рук, так и для слома судеб.

«Ночь игуаны» — дикая, томительная выжимка из полусотни других пьес Уильямса, эссенция — здесь сгустилось и сконцентрировалось все его творчество. Да — бесконечный уильямсовский Юг, но еще более южный, герои не просто разбиты — распластаны жизнью, виски и панацея льются рекой, одно, два — десяток сломанных сердец и душ. Три разных женщины и одно рассыпающееся мужское многоточие, блестяще выполненное Ричардом Бартоном. Место действия — старый отель с прилегающими пляжем и садом. Атмосфера, обстановка, настроение — как бы специально созданы для выдаивания, сцеживания остатков эмоций и чувств героев. Что не делает операторская камера, то додает раскаленное белесое небо, пышущее жаром прямо с экрана. Характеры персонажей — подчеркнуто антагонистичны, без воли на то автора они бы и не встретились в этом мире. Сюжет — нарочито статичен, двухчасовой сеанс групповой борьбы со своими бесами с неочевидным, впрочем, успехом — даже ночной сеанс экзорцизма окончится только шатким перемирием. Наполнение фильма? Романтическое — вряд ли, жизнеутверждающее — не в коей мере, история морального созревания — о чем вы? Финал? Перспектива? Шанс выбраться из этого психоаналитического ада? При самом лучшем раскладе только в Лимб.

Джон Хьюстон, новатор и экспериментатор, специально берет здесь черно-белую камеру. Именно она, хоть и отжившая уже свой век, позволяет насытить картинку сотнями оттенков серых полутонов, полумглой, сумраком, перетекающим из душ героев в смурную мексиканскую ночь, которая, в свою очередь, наполняет их своими немудреными пороками и наслаждениями. Здешнее буйство чувств смотрится в середине шестидесятых уже непривычно и неприлично, оно чуждо для киноязыка нового мира, который Антониони с последователями успел к тому времени превратить в вылизанную скупую безэмоциональную пустыню.

Нервный, наливающийся спиртным вечер, постепенно перерастающий в испитую, дикую ночь, бессвязные разговоры, пьяные истерики и исповеди, льющиеся признания, жалкие попытки найти близкую или понимающую душу, спутанная игуана, ожидающая супа, связанный по рукам и ногам в припадке белой горячки Шеннон, прекрасная, отчаявшаяся Гарднер, устраивающая оргию в ночном заливе, Керр, методично и отрешенно отрубающая на кухонном столе рыбьи головы. Метафоры ясны и выпуклы, пафос и накал актеров, иногда даже чрезмерный — неизменно попадает в цель. И поутру — одна смерть, и несколько возрождений, впрочем, относительных. Возрождений печальных людей, в очередной раз открывших нехитрую истину, что примириться с собою гораздо проще, чем измениться. А что им еще остается?

- Вы отвернулись от любящего и сострадательного Бога и придумали для себя жестокого, дряхлого злодея, который винит мир и свое творение в собственных ошибках!

После того, как преподобный Лоуренс Шэннон однажды произнес с кафедры еретическую проповедь, его отстранили от работы в церкви, однако не лишили сана. Теперь он работает гидом, проводя экскурсии, в основном, для пожилых дам, которым по нраву проводник-священник. Но вот в одной из групп ему встречается молодая и совершенно очаровательная девушка Шарлотта, считающая долгом своей жизни заставить преподобного плюнуть на обет целомудрия. Ее строгая наставница мисс Феллоуз, мстительная старая дева-мужененавистница, всеми силами пытается уберечь воспитанницу, но несовершеннолетняя пташка так и норовит выпорхнуть из клетки. Надеясь распутать этот клубок, Шэннон везет свою группу в отдаленный отель, которым владеет его давняя подруга Максин. Там же останавливается довольно странная пара — старик и женщина, зарабатывающие на хлеб декламацией стихов и рисованием портретов. Вместо благополучного разрешения ситуация становится только сложнее и запутаннее…

Именно так завязывается фильм, основанный на одноименной пьесе Теннесси Уильямса, которая шла на Бродвее с 1961 года. Не такая известная, как «Трамвай желание», она всё же вдохновила Хьюстона на отличную экранизацию, наполненную полуденной негой, сменяющейся напряженными и очень эмоциональными сценами. Трудно остаться равнодушным, когда на фоне прекрасных пейзажей близ Пуэрто-Вальярты разворачивается столь непростая история. О том, как ее снимали, спел на одном фуршете Алан Шерман:

They were down there to film The Night of the Iguana

With a star-studded cast and a technical crew.

They did things at night midst the flora and fauna

That no self-respecting iguana would do!

Состав действительно получился звездным: основных персонажей играют убедительнейший в любой роли Ричард Бёртон, великолепная в своем мастерстве перевоплощений Ава Гарднер, умело балансирующая между хитростью и наивностью Дебора Керр, а также кубриковская «Лолита» Сью Лайон, немного напоминающая Светлану Светличную в незабвенной «Бриллиантовой руке». Ну а мисс Феллоуз сыграла не такая известная, но весьма фактурная Грэйсон Холл, номинированная на «Оскар» за лучшую роль второго плана. Впрочем, слабых ролей здесь нет — даже совсем уж третьестепенные Пепе и Педро отжигают с маракасами так, что мало не покажется!

Фильм получился и смешным, и печальным, и немного философским, немного напоминая «Умерших» того же Хьюстона — но там ирландцы, которые даже психоанализу, как известно, не поддаются, а здесь, напротив, эмоции и их фрейдистская подоплека бьют фонтаном (если уж на то пошло, в этом картина не уступает прозе Уильямса, но чуть больше оптимизма ее определенно оживляет). Диалоги прописаны просто отлично, порой ударяясь в то, что называется «и смех, и грех»:

- Я сказал девушке: давайте преклоним колени и помолимся вместе. Мы так и сделали — преклонили колени, а потом вдруг коленопреклоненная поза превратилась в лежачую позицию.

Фигура преподобного Лоуренса Шэннона получилась противоречивой и трагической, но и без комизма не обходится: представьте себе священника, которому ни сан, ни совесть не позволяют заигрывать с прихожанками, однако он всё же вступает с ними в близость, ибо, цитирую, «люди нуждаются в человеческом общении». Причем среди нуждающихся обычно оказываются несовершеннолетние — вот ведь феномен! Естественно, коль скоро поднимаются такие темы, то нашлось место и для соблазнения, и для ревности, и для мужской/женской солидарности, искусно раскиданных вдоль сюжетной канвы.

Картина, пожалуй, не для широкой аудитории — в конце концов, не все любят и автора литературного оригинала. Если вы, вслед за Джеймсом Гарнером, отказавшимся от главной роли, считаете историю чересчур «теннесси-уильямовой», то фильм рискует не понравиться, но следует учесть, что гений Хьюстона не мог не внести в пьесу кое-что свое — возможно, ради этого «своего» и стоит выкроить время на «Ночь игуаны».

В фильме мы знакомимся с четырьмя героями, каждый из которых не доволен своей жизнью. Мистер Шенон (Ричард Бёртон) — бывший священник, которого терзают душевные муки — ведь он поддался мирским соблазнам, хотя всей душой был человеком духовным. Миссис Фэлоус (Грейсон Холл) — преподаватель с жесткими моральными принципами — и вот эти её принципы мешают её многим желаниям, поэтому она находит удовольствием запрещать подобное всем. Мэксин (Ава Гарднер) — до сих пор не оправившаяся от смерти мужа, с которым ещё при его жизни был утерян необходимый ей контакт. Ханна (Дебора Керр) — видевшая «дом» в душевной связи с человеком — таким человеком ей стал её дедушка, с которым она путешествовала. Необходимо отметить одну девушку, которая, можно сказать, подлила масла в огонь — Шарлотта (Сью Лайон). Вероятно единственная довольная из всей «компании», но лишь из-за своей беззаботной молодости.

Волею судьбы все они встречаются в жарком мексиканском отеле, где и разворачивается основная драма. Больше держать чувства герои не могут, и они сами вырываются наружу. Одна миссис Фэлоус как железная стена была непреклонна. Тут уже кто знает, хорошо это оказалось, или же плохо.

Как уже говорилось выше, они недовольны своей жизнью. И ведь хотят её изменить, но что-то их сковывает, держит, они как-будто привязаны на веревке. И здесь отличный символ — игуана, привязанная к лесенке. Её щедро освобождает мистер Шеннон — это как итог их душевного разговора с Ханной.

Ночь заканчивается наконец-то дописанным стихотворения дедушки Ханны, и она, скорее всего под впечатлением от ночного разговора (кажется, сама не ожидавшая, что будет так откровенна), просит «теперь остановиться». И вот остановились все, как им кажется, они обрели покой. Но по лицам видно, что увы! «Новая» Ханна уходила с грустными глазами, Мэксин хоть и обрела контакт, но не с тем мужчиной, а мистер Шеннон пусть и решил начать новую жизнь, всё равно чувствовал себя привязанным.

Фильм понравился в первую очередь из-за актёров. Бартон, Гарднер, Холл и Керр (о двух последних дамах я раньше вообще не слышала) показали великолепную игру. Очень было приятно на них смотреть.

Также мне понравился характер съёмки. Оператор постарался на славу, не зря была номинация на Оскар. Кстати, фильм явно заслуживает большего, чем только награду за костюмы.

Хотя бы номинация Гарднер! Она её явно заслужила.

Но всё-таки несмотря на такие явные плюсы, самой историей я мало не прониклась. Мне вдруг на секунду она показалась совсем простой, точнее просто в понимании. Всё было изложено на экране, почти всё было сказано. Хотелось бы, чтобы некоторые моменты были спрятаны, чтобы зритель пришёл к ним сам.

7 из 10

Пока ещё я не видел ни одного плохого или средненького фильма где играет Ричард Бёртон. Их просто нет я думаю. Вот и фильм «Ночь Игуаны» произвёл на меня достаточно сильное впечатление. Он немногим уступает фильму «Кто боится Вирджинии Вульф?».

Преподобный Шеннон, в исполнении Ричарда Бёртона — это поистине запоминающийся образ. Во-первых, он священник, а священник в моём представлении, человек очень спокойный, уравновешенный, богообразный. А герой Ричарда Бёртона и хочет таким быть, ищет спокойствия, но на его беду он работает экскурсоводом в одной курортной стране, и как водится имеет дело с туристами. Тут не расслабишься, тем более, когда приходит соблазн, в виде молодой красивой девушки блондинки, которая не просто вешается ему на шею, просто прохода не даёт. Но он держится. А одна из туристок, не гласный лидер группы, старая дева, наоборот считает, что он де развратник и совратитель малолетних, каких свет не видывал. Просто прикидывается таким простачком. Разумеется между ними происходят стычки и преподобный Шеннон нет-нет, да и прикладывается к бутылочке, что не позволительно для священника.

На берегу моря, невдалеке от отеля где остановилась группа туристов, есть ещё один отель, в котором живёт и который содержит женщина, которая нравилась преподобному Шеннону, но она была замужем за его другом и он никоим образом не предал дружбу и не совершил прелюбодеяние. Не трудно в путь отправится, не трудно с лодкой справиться, но трудно трудно трудно управлять самим собой, как поёт Юрий Антонов. Преподобный Шеннон, он же Ричар Бёртон справляется. По крайней мере, что касается женщин.

И тут на горизонте появляется новый персонаж. Ещё одна женщина миссионерка с очень старым поэтом, который никак не может дописать стихотворение. А стихотворение просто замечательное!!!И вот эта самая женщина, которую играет Деборра Керр просто преподносит урок нашему священнику, наставляет его, что называется на путь истинный, в результате чего он, мятущаяся душа, даже хочет с ней остаться. Но она видит, что хозяйка отеля любит нашего священника и оставляет им друг друга. Хозяйку отеля играет Ава Гарднер, красивая, немного постаревшая дама, но решительная и независимая. Она курит, спит со своими слугами и в тайне мечтает о том, чтобы заполучить Ричарда.

Весь фильм происходит борьба души и тела, чувств и разума женщин и мужчин. И диалоги на самом высоком уровне. А всё почему?Потому что фильм снят по произведению замечательного драматурга Теннеси Уильямса. А он плохо не пишет, поверьте.

С уверенностью могу рекомендовать этот фильм к просмотру всем тем, кто любит Теннеси, Ричарда, Аву и Деборру.

Приятного просмотра!

10 из 10

Разношерстные усталые путешественники волею судеб встречаются на одном из курортов Мексики и размышляют о превратностях жизни.

Всё начинается с атеистического приступа преподобного Лоуренса Шеннона (Ричард Бёртон). Этот инцидент повлёк за собой вынужденную работу мексиканским гидом за рулём дряхлого автобуса. В текущее время на попечении Шеннона группка церковных бабушек, во главе с короткостриженной мисс Феллоуз (Грейсон Холл). Она постоянно подкусывает и подклёвывает девчонку-блондиночку, нависшую над нашим преподобным аки хищная птица (в целях соблазнения, естественно)

Вся эта компания приезжает в «отель», где их встречает импульсивная и по-житейски мудрая Максин Фол (Ава Гарднер) в сопровождении двух вечно молчащих пареньков с маракасами.

В эту соц. солянку так же добавляются два новоприбывших гордых гостя: старик, пишущий стихи и его внучка старая дева, рисующая скетчи чтобы хоть как-то прокормиться.

Символов в этом фильме предостаточно. Это как мексиканская жара, так и ящерица, уже отчаявшаяся высвободиться от верёвки. Собственно в этом и заключается тема фильма: принять своё положение в жизни, независимо от обстоятельств и лишений, жить «реальной жизнью».

Хотя Бёртон хорошо справился с работой, он всё же несколько по-шекспировски театрален для того, чтобы быть убедительным в роли священника отлучённого от деятельности.

Следует так же отметить, что фильм разговорный и увлекающий. Что же касается того, что он чёрно-белый, бесспорно не хватает цветов. Как представлю всю эту сочную зелень, море, экзотических птиц, прям дух захватывает.

Подводя итоги, можно сказать, что «Ночь Игуаны» — это фильм высокого уровня и качества, который может многое рассказать о человеческой природе через подтекст диалога.

Режиссёрская работа Хьюстона — безупречна.

8 из 10

Терем терем теремок — кто в теремочке живёт

Я — муха-горюха. Тётенька, следящая за непутёвым чадом. Хотя правильнее было бы написать это слово без буквы «Ч»

Я — комар-пискун. Дедушка поэт. Вот кстати кто кто в фильме меня просто-таки восхитил — так это этот могучий старик. Как сыграно. Вах.

я — мышка-норушка. Художница и пилигрим. Рисую, лечу, чай завариваю.

Я — лягушка-квакушка. Лолита переросток.

Я- зайчик-побегайчик. Гламурные мексиканцы великолепно, хотя и молчаливо отыгравшие возможно и эпизодические и бессловесные роли, но как они это сделали.

Я, лиса — при беседе краса — хозяйка теремка. Эва великолепна — недаром номинаций было много.

Я — волк — зубами щёлк. Как бы то ни было, а прощёлкал святой отец много, но по делу и в результате получил супер-приз — и теремок, и лисоньку.

Я — медведь. Не помню чего там в сказке про медведя было, но в данном фильме — это конец (фильма).

А кто слушал (смотрел) — молодец — то есть зритель

8 из 10

Измученный паранойей священник, изгнанный из своей церкви; слишком рано созревшая девушка, домогающаяся любого мужчины просто от скуки; её тетя, страдающая от выходок племянницы и собственной неосознаваемой гомосексуальности; содержательница отеля, изнывающая от отсутствия любви; почти столетний поэт, неспособный написать ни строчки последние двадцать лет и его внучка, пожертвовавшая своей жизнью ради деда…

Люди, дошедшие и доведшие себя до предела, мучаются сами и мучают друг друга, пока все не взрывается в ночи, дойдя до пика, и не приводит неразрешимую ситуацию к катарсису…

Великолепная актерская игра (за исключением пары второстепенных персонажей), тщательно выписанные диалоги и колоритные, выпуклые, осязаемые характеры — фильм, несомненно, заслуживает большего, чем Оскар за костюмы.

9 из 10

По Теннесси Уильямсу трудно сделать плохую постановку, но театральность сквозит буквально в каждому фильме.

В данном случае ждал того же, но создатели приятно удивили тем, что расширили пространство камерного сюжета дополнительными сценами, не испортив основной канвы, а лишь дополнив её новыми красками.

Надрывно-искренняя история людей «из тех, кому за» получилась очень живой и, если можно так сказать, правильной.

9 из 10