Соблазненная и покинутая (1963)

При всей увесистости традиции превращения национальных эпосов в бродячие сюжеты для кочующих кукольников, театр сицилийских пупи, кажется, единственный строит фабулы для своих фантушей на основе не настоящего эпоса, но авторской поэмы, эпос имитирующей, деконструирующей, жёстко и местами цинично высмеивающей. А всё любезный Ариост, посольская лиса, цветущий папоротник, парусник, столетник, что слушал на луне овсянок голоса, а при дворе у рыб — учёный был советник. Из-под грохота стаккат, маркат и тенут его «Орландо Фуриозо» милую народному сердцу архетипичную мелодию романса доблести и чести приходится извлекать, как почтительные сицилианские архитекторы, работая в местных соборах, извлекают из-под волют либерти, завитушек барокко и сарацинских арабесок — изъеденные временем колонны какого-нибудь Артемизиона, дорический ордер, пятый век до нашей эры. Так и вся жизнь, живая жизнь сицилийцев — это не что иное как извлечение житейских, внятных смыслов из-под многослойной, неряшливо по всем углам распиханной, отовсюду лезущей, всё захламляющей собой избыточной, тонкой, прихотливой культуры.

Полустёртый, но приапически-наглый, козу доящий купидончик на фреске в туалетной комнате (канализационные трубы проводили, рубя по живому византийскую мозаику); паутинно-барочного изящества балкончики с развевающимися на них кальсонами — пятнистыми, дырявыми в паху; льняные простыни драгоценных соррентинских кружев, накрывающие булыжники для сонного умерщвления молодой, соблазнительной, клопами покусанной плоти; яхонтами увенчанные, томностью перламутровых ликов пленяющие, в неге восседающие на процессионных паланкинах статуи девы Марии, которым прыщавый, гормонами вскипающий служка уныло и безнадёжно заглядывает под парчовую юбку — тело здесь живёт назло, напоказ, рыгливо, пахуче, похотливо, поскольку здешнему духу только дай волю — запечатлеет барельефом, засыпет вулканическим пеплом, развеет античной пылью. А потому кровь нужно натужно, насосом гнать по жилам, сперму — по дуктусам, молоко — по лактифериям, жадно дышать, потеть, смердеть, поглощать макароны и неистово, каждый раз как в последний — размножаться, со всею древней грустью, со всею средиземной спесью. На языке цикад — пленительная смесь, над розой мускусной — кузнечик мускулистый.

Собственно, жизни под гнётом культуры, борьбе с культурой за место под солнцем, непременному поражению от культуры простого, не нуждающегося в этой многотысячелетней замысловатости человека посвящено так или иначе всё лучшее, что было создано итальянским неореализмом. Но в «Соблазнённой и покинутой» Пьетро Джерми, чаще всего рассматриваемой, увы, лишь как отражение, вторичное, минимально вариативное повторение оскароносного его и бесподобно комедийного «Развода по-итальянски», а потому пренебрегаемой, — гнёт, борьба и поражение особенно пронзительны, особенно безнадёжны. Аристократизмом древности ослабленная, тонкая, нервная, неразумно чувствительная раса поддаётся напору телесной жизни, уступает ему в страстных корчах, но, уступив, утолив томленье чужого, пыхтящего, волосатого тела, остается одна — опозоренная, преданная, брошенная, самой иконописной красотой своей виноватая, обесцененная миром прожорливых, пузатых, потных, тяжелоногих — и тем правых, потому что живых, тогда как у неё в чём душа держится. Сминаемое в торопливых, трусливых, безлюбых объятьях фарфоровое изящество юно-свежей Стефании Сандрелли, терзаемая, по интимным частям, как святая Агата, раздираемая, ненужно благородная её душа, в социальном активе которой — лишь враждебность, непонимание, глумливость — за всем этим бесконечно мучительно, бесконечно больно наблюдать, зная к тому же, что наилучший по сюжету, по патриархальной логике сицилийско-жаркой Шакки исход — женитьба на ней хлыщеватого её соблазнителя — не принесет этой воплощённой прелести ничего, кроме пожизненных тошноты и омерзения от его имманентной, её за собою тянущей низости. Однако здесь ни у Джерми, ни у благодатной земли сицилийской не кончается искусство: история красавицы Аньезе, благочестивой, соблазненной, покинутой, похищенной, отвергнувшей опозорившего её похитителя и все же пошедшей с ним к алтарю, записанная, как всё на Сицилии, в арабского стиля куплетах под мариолу, — уже на свадьбе её становится легендой, очищается от грязи, пошлости, трусости и прочего докучного житейского мусора, органично приподнимается над обыденностью, входит в благородный канон. Потому что сиюминутные чувства — ничто, история и легенда семейная — всё. Это знает её жирный, жовиальный, апоплексичный, но любящий, любящий, живою любовью своею весь остров держащий на себе вислобрюхой колонной отец. Столп, оплот, опора. Его могильный памятник в конце — вот главная трагедия. Ибо куда Сицилия без него с одною своею культурой?

Роскошная черная комедия о сицилийских нравах, когда показная честь рода ставится намного выше реальной жизни конкретных членов семьи. Фильм считается частью трилогии и стоит между «Разводом по-итальянски» (1961) и «Дамы и господа» (1966).

В маленькой сицилийском городке Шакка в самый разгар сиесты нагловатый щеголь Пеппино не без сопротивления, но результативно соблазняет младшую сестру Ангес (Стефания Сандрелли) своей заснувшей от жары невесты Матильды. Когда тайное становится явным, глава семейства дон Винченцо Аскалоне (Саро Урци) идет на всевозможные уловки, чтобы загладить конфликт и выглядеть максимально привлекательно в глазах городской общественности.

Как то и предписывает стиль «комедии по-итальянски», фильм одновременно и смешной, и грустный. Саро Урци с блеском разоблачает нравы домашних тиранов, для которых главное — не выносить сор из избы. Они готовы принести в жертву собственных детей, только бы «сохранить лицо» перед соседями. Очень живописны и остальные, второстепенные персонажи: разорившейся граф-побирушка, жених-неудачник, болезненно наивная и самовлюбленная Матильда, умудренный опытом полицейский и его горячий молодой напарник. Плюс к этому добавьте атмосферу сицилийского городка и замечательную музыку Карло Рустикелли.

Когда средневековое восприятие мира встречается с реалиями мира современного, без гротеска об этом не рассказать.

9 из 10

С творчеством итальянского режиссёра Пьетро Джерми моё знакомство состоялось давно, когда был просмотрен фильм «Серафино» с Адриано Челентано в главной роли. Знакомство состоялось и заглохло, но не по причине того, что картина с великим Адриано не понравилась, а просто не было случая и возможности посмотреть другие работы режиссёра. И вот теперь досадное упущение исправлено. Кино «Соблазнённая и покинутая» навсегда глубоко и прочно вошло в моё сердце. Иначе и быть не могло, когда юная Стефания и компания сотворили мини-шедевр. Да-да, этот фильм по другому и не назовёшь. А в заглавие так и просится название «Честь семьи».

Пьетро Джерми создал уникальный в своё роде фильм, отображающий большую итальянскую семью начала шестидесятых годов двадцатого столетия. Вы посмотрите, какие это герои! Нет, конечно до «Отвратительных, грязных и злых» им далеко, но всё-таки они больше чем просто молодцы. Они круты и неистовы, смешны и трагичны, истеричны и капризны. Потому что все они — Аскалоне! Стефания Сандрелли конечно красива и нежна, но вот всё же первую скрипку в этой картине я бы отдал главе семейства, которую исполнил Саро Урци. В его летах, так летать — это нечто! Спокойный и благочинный, когда всё идёт хорошо. Он может себе позволить разглагольствовать о чём угодно и разговаривать на любые темы. Когда же он узнает о «слабости» дочери, дон Винченцо взорвётся фигурально выражаясь. В ход будет пущено вся смётка, весь житейский опыт и природная хитрость, чтобы скрыть грех дочери и ни один сосед или соседушка не ткнул в него пальцем. Сцены с доном Винченцо — это песня, это гимн, это оратория всему театральному и актёрскому искусству. Саро Урци выложился не на 100, а на все 200 процентов.

А каков тот коварный соблазнитель, некто именуемый Пеппино (Альдо Пульизи). Ведь у него итак есть девушка, которая его любит и чуть ли не боготворит. Причём она из той семьи, к коей он тихим ужиком наведывается. Она родная сестра… Ах, какой бес, чтоб ему пусто было. Нашкодил и в кусты, подлец. Высечь бы негодяя. Да у дона Винченцо в запасе другая затея. Альдо Пуильзи очень хорош, откровенно говоря. Он, как хамелеон, меняет обличье в зависимости от ситуации. Чем не сатира.

Дело дойдёт и до увальня братца, который ни бэ, ни мэ, ни кукареку. Но папаша Винченцо и ему выпишет дело. А доченьку запрёт под замок, чтобы знала, кому… Нет не буду писать эту рифму, всё и так понятно и прозрачно. Венчает это супер и мега фантастическое кино, благословенная музыка Карло Рустикелли. Браво, этому великолепному ансамблю!

10 из 10

Едва вышедшая из возраста Лолиты, Аньеза (Стефания Сандрелли) легко уступает напору жгучего усатика Пипино Калифано (Альдо Пульизи). Заглушить стоны можно зажав рот рукой, а вот животик, стремительно округляющийся на субтильном тельце, спрятать вряд ли удастся. Да и не придется, ведь согрешившую дочь раньше времени выдаст привитая сызмальства набожность — не станет же смиренная сицилийка молиться сверх положенного. Так что у достопочтенного Дона Виченце (Саро Урци) есть на старости лет только одна первостепенная задача — не дать злосчастной истории с «непутевой» дочкой навсегда опозорить его большое и уважаемое семейство.

«Соблазненная и покинутая» является по сути своей идейным продолжением предыдущей ленты Пьетро Джерми — «Развод по-итальянски». Однако если герой Марчелло Мастроянни совершенно потерял голову, будучи не самым примерным, но все же семьянином, то тут на юное тело Сандрелли покусился бестолковый повеса. Пройдясь по трудностям бракоразводного процесса, Джерми решил изрядно посмеяться над процессом бракосочетания. Как оказалось, связать себя вечными узами в Италии едва ли не сложнее, чем эти узы раз и навсегда порвать. «Соблазненная» — это добродушный взгляд на уклады южной Италии — странным образом сочетающие в себе чуть ли не пуристическую строгость и провинциальную средиземноморскую пылкость. Маленький мир, в душном воздухе которого так сложно хранить секреты от соседей, остро реагирует на любое происшествие. Сицилийское общество шестидесятых еще не готово принимать в своих узких улочках гремящие по всему миру марши революции нравов. Тут по-прежнему царит понимание той простой истины, что если мужчина овладел пьянящим разум юным телом, то единственный способ не навлекать позор на себя и свою любовницу — это пойти дорожкой к алтарю.

Юмор в «Соблазненной» очарователен в своей бытовой простоте. Между тем, тут находится место и для ситуационных шуток, и для граничащей с карикатурой сатиры. Как истинная итальянская комедия — эта шумна, словно палермское патио. То, что позднее станут считать набившими оскомину стереотипами об итальянской ментальности, является в этой ленте основой, содержанием, да и вообще всем. Если отец узнает о шашнях дочки, то он непременно разъярен и готов на месте убить плоть от плоти. Если человека не получается в чем-то убедить, а спасительная родня исчерпала все административные ресурсы, остается лишь одно…пустить в него пулю. Вот и запертую в пустой комнате опороченную девчушку одолевают поистине полярные чувства, от любовных страданий до убийственной ненависти. С присущей Джерми иронией затрагивается в фильме и извечно ненавистная жителям северной Италии беспечность соотечественников-южан. Иллюстрацией же плодов этой самой беспечности служит разорившийся до желания лезть в петлю чудаковатый барон, которого все по-прежнему почитают как знать. Словом, «Соблазненная» — своего рода образец классической итальянской комедии, в которой легкой походкой проходятся по щекотливым темам, но обходят все острые углы, выкручиваются из нелепых жизненных ситуаций как могут и обязательно остаются добропорядочными католиками, даже верша деяния, не слишком благопристойные.

Отличный фильм, показывающий нравы Италии того времени. Огромное впечатление производит отец, заботящийся о чести семьи..

Это веселый фильм о трагичных вещах. Посмотрев его, понимаешь что нравы целомудренны и если происходило что-то такое, выходящее за рамки размеренной жизни, об этом узнавали все окружающие. Вся деревня и город.. Скрыть и утаить было невозможно, и вопросы потери девственности, целомудренности касались не только самой девушки, а каждого из членов семьи.

Этот фильм не только о «соблазненной и покинутой». Он о возмездии и чести, неразделенности любви и отчаянии. О баронах и адвокатах, полиции и простых людях, смотрящих на ситуацию со стороны.

В наше время можно позавидовать той семейной сплоченности, которую не встретить сейчас. Где брат мстит за сестру, а отец переживает больше виновной дочки.

А атмосфера Италии очень впечатляет..

Это очень смешной европейский фильм, слегка затянутый, но тем не менее, очень весёлый.

Юная прекрасная Стефания Сандрелли как актриса — находка, она ничуть не уступает Саро Урци и Альдо Пульзи. Сюжет прост и незамысловат: беременную девушку надо женить, чему отец ребёнка сопротивляется (дескать, если она забеременела от него до свадьбы, значит, жениться на ней не надо). И весь фильм его различными методами уговаривают, покуда Аньезе решает, любить его или ненавидеть. Аньезе трогательна, отец её — типичный итальянец (в нашем представлении): всё время очаровательно кричит и размахивает руками. Пеппино вызывает симпатию: очень хочется, чтобы у него всё-таки получилось не жениться.

Атмосфера маленького итальянского городка со своими милыми странностями, забавными сумасшедшими (сцена, где мальчишки бегут смотреть, как в очередной раз вешается беззубый барон), с обязательными вечерними прогулками.

Очень неплохой фильм.

8 из 10