Месть актера (1963)

Представьте, что вы пришли в театр – нашли свое место, отключили телефон и ждете, когда поднимется занавес и начнется спектакль. Вы видите одинокого актера на фальшивом снегу. Актер внимательно смотрит на вас, вы на сцену и когда начинается его монолог, понимаете, что уже стали не просто соглядатаем, но и полноценным участником действа. И вы должны прожить его с актером до конца, чтобы навсегда скрыться за занавесом.

«Yukinoj? henge» («Месть Юкинодзё» или «Месть актера») одного из самых плодовитых японских классиков Кона Итикавы поставлен по знаменитому роману Отокити Миками «Оборотень Юкинодзё». Это фильм-бенефис актера Кадзуо Хасэгавы, сыгравшего здесь свою трехсотую роль в кино и затем сосредоточившего исключительно на игре в театральных постановках. Интересно и то, что Хасэгава вернулся к этому образу спустя почти тридцать лет, поскольку первые экранизации романа были еще в 1935-1936 годах, где актер сыграл сразу три роли. Здесь он предстает в двух ипостасях и по уровню игры способен дать фору даже знаменитому Питеру Селлерсу, «распавшемся» сразу на три экранных персонажа в «Докторе Стрейнджлаве» Стэнли Кубрика в один и тот же год вместе с выходом «Мести актера».

Итикава с первых кадров раскрывает перед зрителем все карты – немолодой актер бродячего театра Юкинодзё Накамура должен отомстить за преступления своим обидчикам спустя много лет. Через почти два часа он доберется до своей цели, но зрители будут буквально прикованы к экрану, несмотря на отсутствие явной интриги. На дворе конец эпохи Эдо, уже готовой уступить дорогу эпохе Мэйдзи, в страну давно проникли европейцы, а сегунат доживает последние дни. На этом историческом фоне и разворачивается череда дуэлей Юкинодзё с врагами, судьбой и самим собой – ведь, если ты хочешь кому-то отомстить, ты должен выкопать сразу две могилы.

Хасэгава – главная движущая сила фильма. Пятидесятилетний актер, словно коварная кицунэ, ловко меняет облики, чтобы обольстить, обхитрить и наказать подлых врагов. Актер-оннагата (амплуа театра кабуки – исполнители-мужчины, играющие роли женщин), Хасэгава играет на обертонах – в одной роли он нарочито женственный, капризный и манерный, в другой – наоборот мужественный, благородный и твердый, в третьей – смертельно опасный и готовый немедленно убить. Его сексуальность как будто плавно размазывается между полами, но при этом актер намертво скрепляет повествование, без него распадающееся на множество флэшбеков и побочных линий. С каждой смертью Юкинодзё все больше растворяется в новой роли, теряя частичку себя, чтобы в конце пути раствориться без следа. Что это если не самая главная метафора профессии?

Итикава намеренно отдает кинематографичность в угоду театральности. Явно постановочные бои на самурайских мечах, гипертрофированные эмоции второстепенных персонажей и порой явно небрежно прописанные сюжетные линии дают необходимую условность происходящему, чтобы еще ярче подсветить хитросплетение интриг, коварство врагов (в фильме мстят и самому Юкинодзё!) и блеск актерского мастерства. Итикава позволяет себе важные авторские ремарки, проговариваемые Хасэгавой после прохождения каждого Рубикона. Тем самым, режиссер меняет повествовательную оптику, приглашая зрителя к диалогу и оценке действий героя. В эти моменты фильм становится иммерсивным, что дает возможность еще глубже погрузиться в экранный мир эпохи Эдо и пройтись по его театрализованным улочкам.

Месть разрушает человека морально, а разные маски окончательно скрывают настоящее лицо актера. Появляющийся в конце фильма пистолет, громом выстрела возвестит не только об конце пути Юкинодзё, но самой эпохи Эдо. Старый алчный мир вскоре рухнет, похоронив под своими обломками последние представления о чести. Но бродячий театр продолжит свои гастроли, чтобы рассказать эту печальную историю всем желающим ее услышать. А вы готовы?