Служанка (1960)

Учителю музыки Дон-сик Киму позавидуют многие — у него новый дом, добрая и верная жена, беременная третьим ребёнком, а женщины сходят по нему с ума (одну девушку даже увольняют с работы из-за подкинутого ему любовного письма). Но этот уютный мир мигом разрушается, когда Дон-сик решает нанять служанку, чтобы помочь супруге по дому. Так в их жизни появляется Мьюн-сук, типичная роковая красотка, которая влюбляется в хозяина и не остановится ни перед чем, чтобы добиться желаемого.

Эту картину стоит рассматривать как хрестоматийный этап становления корейского триллера со всеми вытекающими, ставшими для данного направления традиционными отличительными чертами: изысканный визуальный ряд с несколько сюрреалистическим сеттингом, выверенная операторская работа, безумный сюжет, масса острых деталей и порой гротескная игра актёров, что в итоге выливается в дикий, но эффектный коктейль. Для режиссёра Ким Ки-ёна сценарий «Служанки» (или «Горничной»), выстроенный наподобие «Рокового влечения», служит лишь основой для создания уймы сочных, запоминающихся образов, пускай не все эти эпизоды аккуратно укладываются в нечто единое и цельное. Начавшись вполне себе ровно, картина быстро наращивает градус абсурдности, превращаясь то в мизогинический триллер, то в чувственный этюд, то в иллюстративный сборник людских страстей и пороков, чтобы в конечном результате сформировать миниатюрный домашний адок, устроенный главному герою женщинами.

Для постановщика здесь наиболее важны способы самовыражения и яркая образность, нежели психологические тонкости и актёрская естественность. Хотя нарочитая театральность и гротеск получают своё объяснение в финале, многие моменты в настоящее время всё же кажутся слишком архаичными и нечаянно комичными — как, например, эпизод падения сына Дон-сика с лестницы. Тем не менее, влияние «Горничной» на современное корейское кино бесспорно и очень важно, ведь именно на этой ленте учились многие известные деятели искусств, что в итоге сформировало их самобытность и яркую индивидуальность, как, например, работы Пак Чхан-ука. Ну а все желающие сравнить различные корейские киношколы могут ознакомиться с вышедшим в 2010 году римейком «Служанки», главное, благодаря российским дистрибьюторам, не спутать его с фильмом 2016 года.

«Где-то у края осенних небес тихо звезда догорала…»

Дождь. Неистовые капли бьют по стеклу, стремясь нарушить тишину и гармонию семейного очага. Женщина неторопливо вышивает узор на белой ткани. Мужчина читает газету. Дети играют в веревочку, сплетая незамысловатую ловушку. Возможно это знак, что кто-то попадет в паутину. В сигаретном дыму возникнет человеческая ладонь, и первый раз зазвучит тревожный аккорд. Скажите, сколько я показываю пальцев? Один, два, три четыре, пять… Она войдет, осторожно переступив порог, словно боясь, что сейчас ее погонят прочь. Кроткая, тихая, робкая. Не решаясь поднять глаза на своих будущих хозяев, служанка мило улыбнется мужчине и пробудит в нем смутные чаяния, прежде неведомые. Он усадит ее за фортепьяно. Подушечки его пальцев мягко прикоснутся к ее рукам. Метроном сердца начнет отбивать удары пульса. Где-то за стеной тихо будет работать швейная машинка хозяйки дома. Легкая музыка убаюкает мелодичностью и проникновенностью. Лишь баночка с крысиным ядом в кухонном шкафу вызовет тревогу. Но что делать, если в доме завелись грызуны.

Ким Ки-Ён — жонглер, только вместо палочек и булав он ловко управляется с жанрами. Он берет за основу романтическую линию со стандартным набором положений и перепитий, а затем захватывает внимание деталями, превращая свое кино в триллер. Начинаясь как мелодрама, рассказывающая историю банального адюльтера, раритетный фильм забытого мастера Ким Ки-Ёна ложно отвлекает наше внимание получасовой демонстрацией любовных переживаний работниц фабрики, воздыхающим по симпатичному пианисту. А дальше все тонет в безумии — безумии памяти. Гендерное неравенство, присущее корейскому обществу, выступает как первопричина начинающегося умопомешательства. Фатальная ошибка, и вот уже перед нами обломок — ни человека, ни уверенного в себе успешного музыканта — он был хорошим музыкантом, — а обломок мужа. Первые неумолимые признаки разваливающейся жизни. Драйв сумасшествия нагнетается клаустрофобией: кажется, гладкие, склизкие и холодные стены бетонного мешка сейчас сомкнутся, придавив всей толщей и нас. В анамнезе жизни персонажей сплошь комплексы — фрейдист Ким Ки-Ён делает главного героя беспомощным и слабохарактерным. Женщины же — наоборот, — все до одной эгоцентричны, рвущие мужчину «на части». Два грызуна показы в фильме не случайно. Один — дикая крыса — хитрая изворотливая, уходящая от ловушек, игнорирующая приправленный ядом корм. Другой — домашний питомец — зажавшийся в угол клетки бурундук. Он беспомощен. Он — игрушка. Как крысы являются распространителями инфекций, так безумие передается героям ленты со скоростью жуткой эпидемии. Бешеные, наглые, жадные, они пристально смотрят горящими дьявольским блеском глазами. Гнетущая музыка давит на психику. Она сводит с ума, снова и снова режа слух дикими завываниями. Тело пронзает дрожь, словно от касания проводов гальванической батареи. Наконец, истомясь неизвестностью, зритель шагает вперед, напрягая глаза в надежде различить слабый луч света. Но света — нет. Есть лишь леденящий душу тяжким, липким ужасом взор миндалевидных глаз, который с безумной, страшной живостью устремляется прямо на нас. И вот уже кажется, что смерть была бы избавлением, о! несказанным избавлением от мук.

Корейскому режиссеру удается сделать логику страха логикой самого зрителя. Удивительно, как много деталей он собрал в одном фильме. Здесь есть и ланговская лестница, с которой кто-то непременно упадет, а камера все это запечатлеет под острым немецким углом. И роковая женщина в окне — опять же, как у Ланга. Есть здесь и хичкоковский нож, который пронзит плоть, вызвав истошный крик. И даже клузовские дьяволицы во плоти. Но это скорее мастерство и талант корейца, а не плагиат: ведь тот же «Психо» вышел в один год со «Служанкой». Страх ожидания — вот что создает главную интригу. Мастер использует монтажные разбивки эпизода на шокирующие мизансцены, максимально обостряя наше внимание. Преступление здесь присутствует, но не в привычном смысле этого слова — с жертвой и нарушителем закона. Главное зло здесь — дремлющее в женщинах первородное безумие, борьба за огонь очага, за своего мужчину. И все же двойственность женщины-кореянки отличается от двойственности женщины европейского триллера, а уж тем более — американского. Здесь всегда будет баланс на грани — со своей логикой, а точнее, ее отсутствием. Фирменный феминизм Хичкока в образе блондинки заменяется мизогинией, вызывающей столь агрессивное в своих поступках противостояние. Мой дом — моя крепость, но здесь — скорее, пещера, крысиная нора. Но если у Хичкока блондинка в опасности — кукла-фетиш, то у корейца — это черный демон-истребитель.

Дождь. Капли беспомощно бьют по стеклу, растекаясь в слепой злобе по ту сторону окна. Барабанная дробь дождя — всего лишь посторонний шум. Ничто не может нарушить тишину и благоденствие жилища. Есть та, которая об этом позаботится. Покорная служанка осторожно постучится и войдет, опустив глаза ниц, как покорная собачонка. Лишь ноздри женщины, учуяв запах сигаретного дыма, инстинктивно вдохнут дурманящий аромат. В глазах блеснет злорадный огонек, но — тут же погаснет. Мужчина улыбнется и произнесет финальную фразу, подводя итог. Занавес падет, оставив нас искать ответ на поставленный вопрос. Скажите, сколько я показываю пальцев?

Какое отношение служанка может иметь к своим хозяевам? Служанка — лишь наемный работник, чужой человек, ничем не связанный с членами семьи. Семья хорошая, порядочная. Может ли обычная домработница повлиять на нее?

Режиссер Ким Ги-ён предлагает потрясающее психологическое исследование. Его интересует, конечно, не столько эта служанка, сколько милые добропорядочные люди, в чьей жизни она появляется. Служанка оказывается девушкой непростой. Она, в отличие от своих нормальных хозяев, сумасшедшая, ненормальная, она тот самый маньяк, которого так непросто распознать и который наводит ужас на общество хороших людей в западных фильмах. Но что за беда? Служанка — это всего лишь служанка. Не нравится — увольте.

Но что предлагает Ким Ги-ён? Он приглашает аккуратно, постепенно, с научным любопытством приподнять пелену мнимого благополучия и «нормальности», покрывающую жизнь обычных людей. Служанка становится провокатором, соблазнителем и вдохновителем. Она увлекает порядочных людей в жуткую, кошмарную игру. И вот вчерашний любящий и надежный муж теряет все ориентиры и сам превращается в одержимого, в маньяка, в преступника. И вроде всему виной эта порочная служанка. Ведь это она все разладила, всех надоумила и совратила. Однако же зверства начинают творить эти самые недавно приличные и серьезные люди. Она лишь помогает им раскрыть себя, выпустить наружу свои инстинкты, показать обратную сторону — темную, гнилую, извращенную.

Но где же любовь? Где семейные узы, где нормы поведения, где хорошее воспитание, наконец? Почему они не защитили бедных людей от вторжения чужеродной служанки? Ким Ги-ён ехидно и горько посмеивается. Растаяли. Видно, и не было их.

Но может, это конкретная история одной семьи и одной служанки? Ведь это всего лишь триллер, жанр довольно низкий и скорее зрелищный, чем философский. Режиссер «запирает» свою историю в стены одного дома, а значит, мы тут вроде как ни при чем. Однако, создав удивительную таинственную атмосферу, он добивается поэтической восточной притчевости. Все, что происходит — вроде как происходит, а вроде как лишь фантазия, лишь предположение, легенда.

И невольно задаешься вопросом. А я? Все ли я знаю о себе? Всегда ли я буду вести себя «нормально» и здраво? Или все эти тайны, эти звериные наклонности, эти полуночные нечеловеческие сущности живут и во мне? И нужен лишь кто-то, вроде этой посторонней служанки, кто спровоцировал бы, подтолкнул, выманил бы их на волю?

Финал картины выше всяких похвал. Ким Ги-ён мудро по-отечески успокаивает меня. Не волнуйся, это всего лишь выдумка, всего лишь моя фантазия, всего лишь кино. Ничего не было, померещилось. Они хорошие люди, такие же, как и ты. Главное, чтобы не наняли СЛУЖАНКУ!

10 из 10

Корейские учреждения по кинематографии проявили, несколько лет назад, неожиданный интерес к этому старому фильму, отреставрировали и занесли в реестр значительных явлений южнокорейской культуры. По горячим следам «второго рождения» в 2010 году вышла новая версия «Служанки», которая хоть и не является ремейком, в прямом смысле этого слова, всё же обязана своим появлением, без преувеличений, шедевральному творению 50-летней давности

Первый час разворачивается, вполне себе, пригодный для своего времени триллер с претензией на психологизм с порцией социальных ноток. Актёры играют сносно. Мотивации героев, более — менее, ясны. Предсказуемость просчитана. Смотреть можно. Но, ровно на середине, ожидаемый итог форсирован взрывной кульминацией. И дальше начинается, в высшей степени, странное зрелище. Каждая сцена всей второй половины картины сделана с тщательностью операторского и сценарного воплощения и представляет набор законченных эпизодов, каждый из которых годился бы на триумфальный финальный аккорд. В данном же, насыщенном расположении нарезка начинает раздражать. Удобоваримая актёрская игра становится вовсе отвратительной и преувеличенно театральной. Внятные мотивы поступков не наблюдаются. Персонажи теряются в коллизиях, застрявшего на одном месте, сюжета. Происходящее вызывает недоумение и заставляет выискивать некие постмодернистские штучки, элементы трэша или стёба. Но нет — налицо заурядный образчик, вышедшего из-под контроля, проекта класса «B».

Та концентрация саспенса, которую лошадиными дозами вываливают на экран создатели, может вызвать в равной степени логичное чувство тревоги или безудержный смех. Оборотную сторону страха всегда учитывал Альфред Хичкок, грамотно чередуя «напряжение», «разрядку» и «шок». Тут же антракты пропущены. Возникает привыкание, а кино не кончается, хотя очередной концертный номер вокруг крысиного яда в судорожной пляске со смертью обещает: «вот, вот…последний раз».

Ставит всё на свои места финал. Нельзя сказать, что он непредсказуем даже для своего времени, но в конкретном случае смотрится неожиданно остроумно и оправдательно для каждой, вызывающей вопросы, сцены. Последние три минуты выводят событийное двухчасовое безобразие на уровень эстетического исследования психологической подоплёки жанра «триллер».

Человек с одинаковым патологическим желанием стремится примерить на себя шкуру, как палача, так и жертвы. Стандартные статисты жанра постоянно повторяют одну и ту же садомазохистскую игру, которую режиссёр, в зависимости от личных пристрастий, завершает в пользу одной из двух масок. Но, «Служанка», в своих смысловых кульбитах, идёт дальше, используя художественное многообразие возможностей кинокамеры для обличения марионеточной сути любого стремления к психологическому анализу. Доводя до абсурда формальную сторону саспенса, режиссёр расшатывает нелепой содержательностью ритуальную «ценностную» повседневность среднестатистического индивида. Делается это с обилием интереснейших деталей и по чётким правилам, понять которые можно лишь досмотрев кино до последнего кадра.

Культовая «Служанка» навеяна западными эталонными опусами Хичкока, Ланга, Клузо, Премингера и т. п. Но её влияние характерно во многих последующих кинематографических арт — хитах Юго-Восточной Азии. И, если свежая одноимённая работа Им Сан Су скорее формально заимствует новаторства шедевра, то, например, экстремальная «Кинопроба» (1999) Миике интерпретационно вырастает из бездны патологического безумия Ким Ки Ёна.

10 из 10