Последний день лета (1958)

Я сошла с ума, о мальчик странный,

В среду, в три часа!

Мало кому из современников известно, что именно прозаик, сценарист и режиссёр Тадеуш Конвицкий своим фильмом «Последний день лета» открыл двери для «новой волны» польского кинематографа. Сейчас это называют прорывом в киноискусстве, а тогда это был общественно-художественный скандал. Фильм создавался скорее вопреки: мучительно, практически за собственные деньги (студия выделила всего 10 тысяч злотых), со съёмочной группой из восьми человек и одной кинокамерой, но в руках Яна Лясковского, ставшего хорошим помощником Конвицкому. Они сумели создать и выразить киноязыком тот особенный мир, что доступен лишь тонкому художнику.

Этот мир приоткрывается видами на море с холмов песчаных дюн, подобно картинам Хокусая «36 видов Фудзи», только в монохромной гамме. Неспешно. Последовательно. Задерживая взгляд на деталях, дополняющих смысл рассказа о двух молодых людях так, что это становится историей целого поколения. Этот маленький огромный мир шелестит летним бризом, что треплет и сгибает дикие травы, шумом прибоя да редким рокотом моторов пикирующих над пустынным побережьем самолётов с длинным шлейфом туманных облаков. А над песчаными дюнами парят пронзительные крики стаи птиц, улетающих в другие края. Но если пески и разговаривают, то, несомненно, звуками окарины, что внезапно взметнулись ввысь, когда Он обрадовался как мальчишка её тёплому взгляду и сломя голову радостно понёсся в море, совершенно забыв, что совсем не умеет плавать.

Он подошёл к ней не сразу, две недели тайно наблюдал издали оставаясь незамеченным. Словно почувствовал её внутреннюю боль — отголоски былой войны, что запомнилась ей скотскими вагонами и лапами собак на земле. Словно угадал недоверие к дружески протянутой руке, от которой ей всегда хотелось закрыть лицо руками. И теперь терпеливо и с нежностью ожидает минуты, когда будет можно. Вот-вот, уже, сейчас… Неоднократно возникнет недопонимание, но и Она, рассмотрев на его лице непростую судьбу, что скрывается за открытой мальчишеской улыбкой, неоднократно будет идти навстречу. Идти за ним. Словно между ними незримо натянута нить и каждый боится её разорвать. Неоднократно окарина будет менять тональность и, став уже их голосом — Её и Его, рассказывать о том, что невозможно выразить словами.

О том, как в последний день отпуска у Неё, возможно, изменится вся жизнь. Как у Него, быть может впервые, появится возможность, или смелость, сказать: «Вот тут будет наш дом!» Как мир перевернётся сверху вниз и опрокинутое небо будет теперь смотреть на них из кристально прозрачного подвижного водяного зеркала прибрежной отмели, где Она будет бродить в раздумьях, не замечая собственного отражения. А туманный след от турбин самолётов сменится дорожкой на влажном песке под ползущей гусеницей. Он это заметит, а Она почувствует. Всего за один день выстроится новый мир. В последний день Её лета. Возможно ли такое? Наверное, ведь на побережье Балтики некоторые счастливцы всё ещё находят янтарь — такую же редкость, как и эта кинокартина Тадеуша Конвицкого. Она тиха и немного в стороне от других фильмов той поры, но это и есть подлинная красота, рассматривать которую стоит непременно.

Бродя в новогодние каникулы по необъятным просторам Интернета, случайно наткнулся на перепечатку старой статьи 70-х годов о польском кинематографе, с перечислением самых лучших на взгляд автора картин. Среди других в списке был и «Последний день…» Особенно привлекло внимание что фильм получил Гран-При в Венеции в 1958 году. Не откладывая дело в долгий ящик, нашёл данный фильм онлайн, и несмотря на то — что было уже больше 3-х часов ночи нажал Play. Благо фильм по нынешним временам можно назвать короткометражным.

Фильм начинается с исповеди героини — воспоминании о концлагере. Особенно поражают её слова о том — что когда кто-то протягивает к ней руку, она инстинктивно закрывает свою голову от удара. И это через 13 лет после конца войны !

Дальнейший ход сюжета только сильнее закручивает ощущение безысходности, и щемящей грудь тоски. Встреча с незнакомцем не приносит облегчения. Абсурдный разговор, пустынный пляж — всё словно-бы кричит героине — беги отсюда. Но незнакомец подобно удаву Каа медленно затягивает её в свои сети — выхода нет.

Мы так и не узнаём кто они, как их зовут, откуда они — да это и не надо знать. Мы знаем главное, им нет места на этой планете. Они два обугленных мотылька — и вся их дальнейшая жизнь — только воспоминания о вчерашнем дне.

Изумительна музыка в виде мелодии свиста, да и вообще фильм снят поразительно. Всё ясно и чётко. Никаких спецэффектов, простой монтаж — то чего так не хватает современному кинематографу.

9 из 10

Этот фильм нужно смотреть хотя бы для того что бы убедиться в том, что хорошее кино можно создать при минимуме средств, без заоблачных голливудских бюджетов и спецэффектов из виртуального мира. Для создания этого небольшого шедевра ‘’пану’’ Конвицкому понадобилось всего два актера; он и она; пустынный пляж: песок и море; и аксессуары типа: заброшенного корча и янтарных камешков. Плюс работа оператора отлично это все снявшего.

Соединить эти скудные средства так, что бы получилась гармоничная картина, вот в чем проявляется мастерство режиссера. Актеры создают яркие образы: ОН одинокий, побитый жизнью сенсуалистический мужчина, внешняя худоба которого подчеркивает его «бедняцкий статус»; ОНА одинокая разочарованная женщина, чьи пышные формы, округлость бедер, высокая грудь, подчеркивают ее предназначение для любви. Ее сексуальность видна даже через черно-белую пленку, как и то, что оба героя опустошенны, устали от жизни. Вроде встретились два одиночества и их сердца хотят любить, но вместо оды любви вышел грустный романс. ОН от переполняющей сердце несбыточной любви склонен бросаться в море, не умея плавать, ОНА же, в своей нерешительности переменить неудачно складывающуюся жизнь, лишь подталкивает его к морю.

Итог: заброшенный корч и янтарные камешки, как бедность жизни; песок течет как время; лишь море кипящий поток жизни, когда много утечет песка.

Образ главных героев, это образ всего польского поколения опустошенного войной, уставшего от войны, и с покалеченными из-за войны судьбами. Такой неореализм по-польски, не хуже чем у: Де Сика, Росселлини, Висконти, а может в чем-то и лучше.

Немного грустное сентиментальное кино, не лишенное ума, которое умеет нравиться.

8 из 10