Восковые фигуры (1914)

Франция, последние годы беззаботной La Belle Epoque, переполненные кабаре, кафе-шантаны, театры-варьете… Аристократы и плебс без разбора спешат радоваться жизни и развлекаться… как будто в последний раз. Она еще не знает, эта веселящаяся толпа, что впереди долгие годы огромной и страшной войны, подобной которой мир еще не знал. Войны, после которой уже ничего не будет, как прежде. Войны, сменившей лицо Европы так же легко, как меняют лица манекены в музее восковых фигур.

Кстати, ведь музеи эти появились благодаря идее, осенившей именно француженку, пусть и за добрую сотню лет до появления на свет фильма Мориса Турнёра. Между прочим, отца автора культовых «Людей-Кошек» (впрочем, сын за отца, как известно, не отвечает). Но если не растерявшая аристократизма Мари Тюссо выставляла на суд почтенной публики все больше изображения знаменитостей, то ее многочисленные последователи из расплодившихся передвижных балаганов предпочитали привлекать внимание шокирующими и пугающими образами: сценами казней, пыток, преступников в момент совершения злодеяний, их невинно убиенных жертв, а то и просто скелетами да черепами. Впрочем, в этом легко убедиться, зайдя в любой современный музей восковых фигур — за сто лет ничего не изменилось.

Как не изменилось и желание человека пугаться. Не зря же ведь одним из самых популярных мест в Луна-парке всегда была «Пещера Ужасов». Естественно, кинематограф, который сам еще не вышел из рамок аттракциона, не мог пройти мимо такой золотой жилы, и соединение двух любимых в народе развлечений в рамках одной фильмы было вопросом времени, которое наступило в первой половине 10-х годов прошлого века.

Точная дата съемок «Les Figures de cire» неизвестна. Одни источники называют 1912 год, другие 1913-й, третьи 1914-й. Но в любом случае это был самый конец той самой «Прекрасной Эпохи». Эпохи, когда количество театров и театриков в Париже не поддавалось никакому подсчету. Но среди этой массы никакой, даже самый нерадивый статистик не пропустил бы «Le Grand Guignol»: театр, давший жизнь множеству хоррор-сюжетов, живущих в самом разном обличье и по сей день. Одним из этих сюжетов, вышедшим из-за кулис «Гран-Гиньоля», и была история о ночи в музее восковых фигур, воплощенная на экране в картине Мориса Турнёра.

Позднее коротенький этот рассказ претерпит массу интерпретаций, но нигде и никогда не изменится до неузнаваемости. Потому что иррациональный страх своего неживого подобия был свойственен человеку всегда, и остаться один на один с восковыми двойниками, наверное, не хотел бы ни один из нас. Есть в них нечто подобное доппельгангеру, встреча с которым означает близкую смерть. Морис Турнёр не добавляет к этому страху ничего больше: для одиннадцатиминутной ленты и одного компонента, вычлененного из огромного явления под названием «УЖАС», вполне достаточно. Зато уж за эту часть человеческих страхов француз взялся всерьез. Для своего времени, пожалуй, даже слишком.

Сама по себе драматургия рассказанной истории достаточно проста и не таит в себе никаких подводных камней. Два скучающих буржуа, по всей видимости, пресыщенные прочими развлечениями парижского полусвета, заключают пари. Один из них клянется, что познал суть страха и ничто иррациональное не способно заставить его испугаться. Другой предлагает спорщику провести ночь в музее восковых фигур. Точнее, в продуваемом всеми ветрами балагане, хозяин которого, судя по его вполне бандитскому виду, не брезгует никакими заработками. Оставшись в одиночестве среди болванов, изображающих сцены всевозможных ужасов и смертей, самоуверенный рантье (или кто он там) медленно, но верно начинает доставать со дна своего воображения мирно дремавшие там до поры до времени страхи и кошмары. А тут еще ветер продувает балаган насквозь, придавая куклам подобие движения, да и приятель решает разыграть сидельца…

Конечно, из нашего временного далека все показанное на экране месье Турнёром выглядит наивно и где-то даже забавно. Но если попытаться прокрутить в памяти многие из подобных картин: не обязательно с музеем восковых фигур — достаточно просто с героем в мрачном «haunted house», то их прообраз обязательно отыщется в старой французской фильме родом из «Гран-Гиньоля». И тогда будет уже совсем нетрудно оказаться на месте героя «Les Figures de cire» и ощутить в груди неведомо откуда поднимающийся страх. Тот самый страх, который вечен и неизбывен, каким бы мужественным человек не был в обычной жизни. Морис Турнёр одним из первых ухватил его за уродливую ложноножку и вытащил на всеобщее обозрение. И благодаря этому его лента пугала вчера, пугает сегодня и будет пугать завтра… И так до бесконечности.