Другой человек (2024)

Начинающий актер Эдвард (Себастиан Стэн), с лицом, изуродованным нейрофиброматозом, соглашается на экспериментальную медицинскую процедуру, чтобы кардинально изменить свою внешность. Но новое лицо быстро превращается в кошмар, поскольку он теряет роль мечты и становится одержимым идеей вернуть то, что было утрачено.

Унылый и замкнутый Эдвард идет по Нью-Йорку, метафорически свернувшись в клубок беспокойства – он думает, что видит осуждение и отвращение в каждом проходящем мимо человеке. Когда новая соседка драматург Ингрид (Ренате Реинсве), проявляет к нему интерес, от неуверенности в себе Эдвард зажимается еще сильней. Лечение, которое ему предлагают превращает его лицо в кровавое месиво, постепенно избавляя от уродства, представляя зрителю традиционно красивого мужчину с голубыми глазами и улыбкой кинозвезды. Вместо того чтобы рассказать всем о своем перевоплощении Эдвард «убивает себя» и становится абсолютно новой личностью – Гаем, дамским угодником и успешным агентом по недвижимости.

Гай случайно узнает о театральной постановке Ингрид, основанной на ее непродолжительной дружбе с Эдвардом. Он буквально рожден для этой роли и когда кажется, что успех близок, внезапно появляется Освальд (Адам Пирсон) – другой мужчина с нейрофиброматозом. Несмотря на свою внешность Освальд не зациклен на том, как он выглядит и излучает непоколебимую уверенность в себе. Гай становится одержим Освальдом, которого рассматривает как более счастливую и лучшую версию себя, ведь независимо от внешнего вида, герой Себастиана Стэна хронически чувствует себя неуютно в собственной шкуре.

Адам Пирсон – британский актер и телеведущий, начавший свой путь на британском телевидении в шоу «Без шансов на свидание» («The Undateables»), в котором люди с физическими недостатками и психическими отклонениями искали свою любовь. В возрасте пяти лет, актеру поставили неутешительный диагноз – нейрофиброматоз, который навсегда изменил его жизнь. Внешность Пирсона не раз оказывалась поводом для насмешек и обсуждений, но он всегда с гордостью заявлял, что состоялся в жизни, не вопреки, а благодаря своим физическим недостаткам. У Пирсона есть брат близнец Нил, с таким же диагнозом, который страдает от эпилепсии и потери памяти, но внешне заболевание его никак не затронуло, что является загадкой для врачей.

В 2018 году Пирсон сыграл главную роль в фильме «Связанные по жизни» Аарона Шимберга о привлекательной актрисе, которой сложно найти общий язык со своим внешне-отталкивающим партнером по фильму. Шимберг, который родился с расщелиной нёба, в просторечии «волчьей пастью», называет свой врожденный дефект причиной, по которой он тяготеет к повествованиям, в центре которых персонажи с изуродованными лицами, и что размышления о внешности человека и о том, как его видит мир, — это его способ описания собственного опыта. Для своего дебютного фильма «Спускайся вниз, Смерть», представляющий собой зловещее воплощение странной новой вселенной, смеси жутких народных сказок, написанных вымышленным писателем, режиссер также привлек актеров с необычной внешностью. В «Другом человеке» Шимберг перерабатывает те же темы, из которых сотканы его предыдущие фильмы, только выполняет он это с большим удовольствием и восхитительной самоиронией.

Фильм довольно долго набирает обороты, исследуя темы идентичности и природу красоты и кажется, что режиссер не предложит зрителю ничего интересного, кроме пресловутого хэппи-энда, который кажется не за горами. Какое облегчение, что в какой-то момент фильм начинает бурлить мрачными и сюрреалистическими идеями, буквально слетая с катушек. Действие развивается настолько стремительно и непредсказуемо, что временами тяжело усидеть на месте и поспеть за всем, что происходит на экране.

Объединяя в себе как минимум полдюжины фильмов «Другой человек» тем не менее стоит особняком как совершенно оригинальная параноидальная сатира, которая отдает дань уважения боди-хоррорам Дэвида Кроненберга, прежде чем скатиться в романтическую комедию Вуди Аллена с отсылками к творениям Чарли Кауфмана.

Яркий и саркастичный проект от A24 с очень нестандартным для жанра кастом. В какой ещё комедии-тире-драме вы увидите реального человека с нейрофиброматозом. А также ещё несколько реальных людей, живущих с особенным лицом. При этом фильм не просто использует необычную внешность как инструмент для раскрытия какой-то отдельной темы, а выстраивает сюжет именно на её основе.

Главный герой, обременённый жить с непривлекательной внешностью, пытается наслаждаться реальностью, мечтая однажды стать актёром, но его страх и неразработанные в следствии социальные навыки мешают ему в этом. В один момент к нему в квартиру, а с тем и в жизнь, начинает захаживать молодая девушка — начинающая писательница, которая помогает парню раскрыться и чуть-чуть поверить в себя. Потом ещё и врачи предлагают вылечить его лицо передовыми технологиями, на что главный герой, конечно же, соглашается.

И тут, казалось бы, всё наладилось, наконец-то можно раскрыть миру то, кто ты есть, или даже то, кем ты был всё это время. И не ждать, что от тебя отвернуться из-за особенностей во внешности. Но нет. Избавившись от тяготившего его лица, Эдвард, как и мечтал, начинает играть в спектакле... Под названием заурядная жизнь. Которая, конечно, имеет место быть, но дело в том, что для него эта жизнь становится бесконечным притворством, где он — агент по недвижимости, который выпивает с коллегами после работы и понемногу становится улыбчивой картонкой в офисе.

Вся эта линия хорошо отражает бесчисленные моменты притворства в реальной жизни, хотя лучше будет сказать моменты мимикрии в различных социальных компаниях. Коммуницируя с кем-либо, мы часто не замечаем, как меняемся. Не внешне, но в плане интонации, мимики или жестикуляции. На работе вы один человек, с друзьями или близкими совсем другие. И тут этот лейтмотив явно прослеживается. Эдвард буквально теряет своё настоящее лицо, стараясь походить на какую-то копию среднестатистического успешного человека с рекламной внешностью. Но затем видит, как уже другой человек с такой же болезнью по имени Освальд, в исполнении Адама Пирсона, будучи эрудированным парнем со своим мировоззрением, пользуется успехом и у дам, и у коллег, и даже у простых прохожих! Притом он не стесняется выступать на сцене, петь и просто наслаждаться жизнью.

Во второй половине фильма немаловажную роль начинает играть небродвейская постановка, написанная с жизни того самого Эдварда. И наш герой, уже будучи вполне привлекательным риелтором с большой квартирой и кучей денег, вписывается в эту авантюру и, что мне больше всего понравилось, пытается играть роль самого себя. То есть того, кем он был, но как будто уже забыл об этом. Буквально надевая маску, слепленную с его прошлого лица, он видит уже в том себе недостижимый идеал, погружаясь в новый слой саморефлексии. В один момент вдруг осознавая, что ни в одной из своих ипостасей он не был счастлив и вряд ли уже когда-то будет.

Герой Адама Пирсона, Освальд, здесь является эдаким двойником, показывающим, как можно было прожить эту жизнь, если бы у Эдварда хватило сил взять себя в руки. Он, напротив, ни разу за всё время не притворяется, более того, обладает уникальной в социальной жизни силой располагать к себе людей и даже увлекать собеседников своими интересами. Под конец начинаешь понимать, что дело всё это время было далеко не во внешности, а в простой самоуверенности и том, что ты несёшь в этот мир. Ты можешь надеть дорогой темный костюм и спрятаться в офисе. А можешь носить пёстрые рубашки, выделяться особенным говором, говорить о том, что интересно только тебе, и с тем менять всё, к чему прикасаешься!

7,5 из 10

«Какая тюрьма темнее, чем сердце? Какой тюремщик строже, чем ты сам?»

У Эдварда Лемюэля (Себастиан Стэн) протекает крыша. В прямом и переносном смысле. Но своей главной проблемой он считает не это, а то, что у него что-то не так с лицом, и будь оно совсем другим, его жизнь была бы более счастливой.

Посмотрела фильм несколько дней назад, и он все не выходит у меня из головы. Необычное так трудно забывается. Что необычного в «Другом человеке»? Он обманывает ожидания, но этот обман не выглядит профанацией, наоборот, в прочтении режиссера Аарона Шимберга уже сложившийся конфликт человека с диагнозом нейрофиброматоз и общества, которое его не принимает, переходит совсем на другой уровень. «Другой человек» - это фильм о конфликте индивидуума с самим собой. Поэтому он окажется близок многим, вне зависимости от степени привлекательности.

Кажется, что внешность должна сближать, и родственником «Другого человека» стоит считать «Человека-слона» Дэвида Линча, но это не так. Истинная близость случается только по духу. Поэтому по атмосфере и сконцентрированному взгляду автора на внутренних переживаниях главного персонажа «Другой человек» скорее приходится родственником прошлогоднему Dream Scenario Кристоффера Боргли, в котором Николас Кейдж отчаянно пытался быть увиденным обществом, а потом тяжко за это поплатился.

Атмосфера в «Другом человеке» удивительная. Даже не могу ни с чем сравнить. Это что-то новое, то как Аарон Шимберг создает ощущение сна от увиденного, хотя прямых ссылок на то, что зритель наблюдает чей-то сон, нет совсем. Думаю, такое чувство возникает потому, что каждая сцена фильма – сама по себе метафора, в которой есть еще одна метафора, такая вот мета-матрешка. При этом визуально фильм не выглядит перегруженным, нет, так он погружает зрителя в себя, стараясь не повторяться и использовать разные виды ассоциаций. Например, литературную. Ведь фамилия главного героя Лемюэль, что отсылает нас к Гулливеру Джонатана Свифта. Так автор связывает имя и диагноз – великана и синдром Протея – расстройство чрезмерного роста кости и кожных покровов. Очень изысканно.

Любителям психоанализа Шимберг маякнет видом протекающего потолка, который немного в гротескной форме, но все же свяжет это представление о себе с анализом Карла Юнга, что такое дом в сновидениях индивидуума – это его психическое здоровье. Уже в первой половине фильма, еще до преображения, режиссер настаивает на том, что проблема Эдварда лежит не во внешней плоскости, она – глубоко внутри него. Наверное, это самая очевидная метафора «Другого человека». Куда сложнее было с Вуди Алленом. В фильме появляется собирательный образ нью-йоркского неврастеника, но мне на ум пришел его мокьюментари эксперимент «Зелиг», в котором главный герой имел одну особенность (по современным меркам – сверхспособность) – сливаться с толпой. Именно этого жаждет Эдвард Лемюэль, быть увиденным не из-за индивидуальных особенностей, а быть принятым потому, что он такой как все. И эта жажда мучает его на всех стадиях – личной, во взаимоотношениях с соседкой Ингрид (Ренате Реинсве), так и на социальной, когда встречает Освальда (Адам Пирсон), которому невероятно круто живется со своим нестандартным лицом.

Наверное, это была самая сложная для меня ассоциация, но именно она развязала клубок идей Шимберга. И это не удивительно, ведь она кинематографическая. Именно она связывает литературу, подсознание и современную психологию в лице Филипа Зимбардо. Почему его? Потому, что в фильме есть тюрьма. Это кажется нелогичным, случайным отступлением от повествования, но в действительности тюрьма – это вывод, следствие протекающей крыши Лемюэля, который своей застенчивостью, своей неуемной тягой быть интерпретированным другими людьми, заковывает себя в панцирь диффузной идентичности.

В фильме нет ни одного очень важного для отражения современности элемента – гаджета. Но при этом меня не покидает чувство, что Лемюэль серьезно так запутывается в социальных сетях. Он очень много наблюдает. За соседом, чья жизнь кажется ему пределом совершенства, а в итоге кончается ничем. За случайными пассажирами в метро, от которых ждет осуждения, но в действительности, им на него все равно. Наконец, за Освальдом, чья уверенность почти хамство, но нет, благодаря подвешенному языку и чувству такта, эта уверенность преображается в харизму, качество, которое определяет саму красоту. Лемюэль не ищет этой харизмы в себе, он пытается перенять интересы других. То есть автор намекает на то, что у Лемюэля нет критического мышления, а такой публикой легче всего управлять, ведь не зря в самом финале упоминаются слова «культ» и «гуру». Лемюэль тот застенчивый человек, за которого выбор делают другие.

«Другой человек» - это незабываемый опыт в кино. Хочется в очередной раз сказать студии А24 спасибо за то, что помогает новым авторам быть увиденными и услышанными такими, какие они есть. И еще спасибо Себастиану Стэну, который буквально не видит границ своего актерского мастерства, он – моя новая надежда в современном кинематографе. И конечно спасибо Адаму Пирсону за смелость, за харизму, ведь глядя на его игру у меня не возникло сомнений в том, что жизнь человека с диагнозом нейрофиброматоз может выглядеть как-то иначе.

Эдвард — актёр, который страдает редкой формой заболевания. Он живет в Нью-Йорке и мечтает о больших ролях и любви окружающих. Чтобы стать, как все, с нормальным лицом, он решает обратиться к современному медицинскому вмешательству. Его лицо меняется, и он становится неотразимым. Вскоре его мечта постепенно меркнет, потому что он теряет роль всей своей жизни, ради которой, казалось, он был рожден, и решает вернуть то, что его поразило, но теперь уже своими силами.

Актёр: перформанс Себастьяна Стэна, который получил награду Серебряного медведя за исполнение превосходной роли. Он старался показать потрясающий эффект и сумел вывести свою игру на новый уровень. Раньше его воспринимали как супер-модель с идеальным лицом, качка или грубоватого парня из восьмидесятых. Теперь он через эту роль демонстрирует, каково быть другим, каково достигать успеха и падать на самое дно.

Майкла Шеннона здесь мало, но он стал последней каплей терпения для героя, которая разрушила его будущее.

Всё остальное: удивительно, но Себастьян Стэн, вне образа марвеловского солдата, получил Серебряного медведя за свою роль в этом фильме.

По совокупности фильм напоминает недавнюю 'Субстанцию'. Главные герои обоих фильмов проходят один и тот же путь. Однако между ними есть различия. В одном случае мы имеем бодихоррор, а в другом — социальную драму. Как тебя воспринимают родные и окружающие? Какой ты в их глазах? Твои добрые черты характера проявляются в том, как ты себя преподносишь. Первая черта характера героя - это человек, знающий цену слабым и оскорбленным, но какие жизненные испытания выпадают на его долю, этим людям, увы, неизвестно. Поэтому получается, что люди, как были дикарями, так и остались. Мы оцениваем по обложке, а не по содержимому.

В некотором роде картина напомнила мультфильм 'Душа', в котором главный герой стремится осуществить свою мечту — выступать в джазовом клубе, вместо того чтобы выбирать обычную работу. К слову, на 54-й минуте происходит встреча с удивительно похожим афроамериканцем, который, разгоряченный, говорит, что его мама будет горда за него, ведь именно к этому он шёл долгое время. Главный герой показывает себя с лучшей стороны, когда получает новое лицо и не завышает планку. Но когда появляется его двойник, это уже выглядит, как кража личности. Хотя главный герой и так «украл» другого человека, который ведет свободный образ жизни, общается со всеми и решает вернуться к нормальной жизни. Только посмотрев на своего двойника, он поймёт, как сильно заблуждался, и это осознание придет слишком поздно. Ему стоило бы не выходить из себя, а стать интересным для себя, тогда у него бы не возникло чувство зависти и ревности к своему протеже.

Впечатления: фильм заставляет посмотреть на себя со стороны, и понять, что ты теряешь, когда теряешь изнутри самого себя.

В центре сюжета – тонкая критика современного устройства общества через призму человека с внешней деформацией лица.

Патриархальное общество, гарантом успеха в котором является соответствие общепринятым стандартам красоты, тема культурной апроприации, где богатые и успешные мира сего способны наживаться на опыте и страданиях менее обеспеченных слоёв населения, критика социальной политики Штатов – основной лейтмотив данного произведения.

Далее могут быть незначительные спойлеры

Главный герой, страдающий страшным внешним недугом, вынужден жить в социальном жилье. Из соседей у него: еврей-эмигрант, гуманитарий (начинающий драматург), пенсионеры и уголовники. Нам сразу дают прочувствовать мысль, что без достаточно привлекательной внешности (если, конечно, ты не выходец из богатой семьи), ты автоматически переносишься в касту самых маргинальных и слабозащищённых слоёв общества.

Контраст более чем показателен: после чудесного исцеления главный герой практически сразу становится успешным риелтором. То есть, успеха можно достичь даже с очень ограниченными навыками и рабочим опытом, главное – иметь красивую мордашку, говорит нам автор. Таковы устои патриархального, консервативного общества, где судят, да и провожают по одёжке, не обращая внимания на ум, если на лице человека присутствует «чудовищная» маска.

По мотивам жизни главного героя ставится театральная постановка. Увы, наш персонаж якобы не пригоден для этой роли. Куда ему, если он всего лишь и есть этот самый человек, хоть и с преобразившимся лицом? Он просто как никто другой знает внутреннюю борьбу героя пьесы, его мысли и философию, обстоятельства его жизни? Куда лучше на его место подойдёт совершенно другой человек и близко не имеющий похожий жизненный опыт, но имеющий такое же деформированное лицо: к слову, о проводах по одёжке.

Да, выясняется, что жить можно и без конвенциональной внешности, если ты – аватар Уоррена Баффетта, у которого обеспеченная семья и следовательно, возможность удачно поспекулировать на бирже в университетские годы, чтобы потом всю жизнь не переживать о финансовых трудностях.

Мысль произведения достаточно проста: разница в уровне благосостояния в рамках патриархального общества настолько значимый фактор, что более обеспеченный человек не просто становится более успешным в будущем. Он буквально становится способен украсть жизнь своего менее удачливого коллеги, за счёт более развитых социальных навыков (очевидно, что у выходцев из семей с разным уровнем доходов развитость этих навыков будет отличаться). Причём, как это хорошо отображено в фильме, он даже сделает это не исходя из злого умысла. Напротив, он будет изображать из себя лучшего друга. Просто само общество будто бы устроено таким образом, что расчищает дорогу для более обеспеченных, вне зависимости от адекватности и уместности происходящего. Бедные и богатые, как известно, заодно.

Режиссер Аарон Шимберг снял картину, которая похожа на крайне сложный ключ от двери, которая вообще без замка. Только открывается в другую сторону. «Другого человека» надо не толкать от себя, а тянуть к себе. Тогда все и откроется.

Шок – это по-нашему. Без боди-хоррора фильм уже не комильфо. Шимберг это учитывает. В центральных ролях и эпизодах у него актеры с реальными диагнозами. Страшные причуды природы, которые превратили лица в жутковатые маски. У кого глаза на выкате, у кого нос в пол-лица, у кого губы выворочены. Лицо главного героя Эдварда во многом слеплено с линчевского «Человека-слона». С дней викторианской Англии минула целая эпоха. В царстве толерантности такие лица – уже не для передвижного цирка, а для вполне обычной городской толпы жителей Нью-Йорка. Реакции страха и отвращения, если у кого и появляются, то лишь у единиц, спонтанно и ненадолго. Больше того, Эдвард, наследуя своим давним предшественникам, тоже актер. Только не в цирковом фрик-шоу, а в настоящем кинематографе. Другое дело, что роль у него пока лишь одна. И та в социальной рекламе о том, как нужно необычных людей вовлекать в обычные социальные группы. Реклама в фильме откровенно пародийна и безмерно глупа. И пока зритель гадает, что ему предстоит увидеть – гимн эмпатии или пародию на социальные тренды, Шимберг строит мир, насыщенный невероятным количеством подробностей.

Квартира Эдварда не в самом фешенебельном районе Нью-Йорка, жуткое ржавое подтекающее пятно на потолке, русскоязычные грузчики тащат какой-то диван, габариты которого явно не соответствуют параметрам крохотных квартир, сумрачно–угрюмый сосед, видеоуроки свиста, многочисленная и пестрая толпа соседей, кот грандиозных размеров – режиссеру мила любая мелочь и подробность. Рефреном ко всему постоянный стук в дверь, всегда не вовремя: то среди ночи, то в момент, когда в руках острый нож на кухне. В результате такого стука в жизнь Эдварда ворвется новая соседка Ингрид. Она невероятно мила, не ужасается эдвардовскому лицу, готова выдавить угорь и неполиткорректно спросить, а давно ли это приключилось. Ингрид – начинающий драматург. А режиссер начинает новую игру в шаблоны «Красавица и чудовище». Она закончится вообще не так, как в сказке, не в противовес этому и вообще не так, как можно ожидать. В этом компоненте дверь откроется поперек.

Шимберг поиграет и в невероятные превращения, обратив боди-хоррор в боди-позитив, чему примеров я и не припомню. И в фарсовую комедию с абсурдными трюками на сцене прямо во время премьерного спектакля и с гиньольным продолжением в доме. И к притче о том, что сменив лицо, не изменишь себя, тоже подберется. И опять не с той стороны, с которой ожидаешь. В этой картине будут ревность, убийство и тюрьма. И все эти компоненты тоже окажутся вне законов какого-либо жанра. И будут множиться до бесконечности милые сердцу режиссера детали: допотопная пишущая машинка, нищий философ на улице, ужасно-смешные аппараты для сращивания костей сломанной ноги, новый парик Ингрид, индийские сари апологетов йоги.

И только к финалу начинаешь понимать: детали – это и есть главное в фильме. «Другой человек» - фильм час-пик большого города 20-х годов 21-го века. О людях, которые уже пережили все моды, течения и направления. О том, что все увлечения ненадолго. О том, что с нейрофиброброматозом можно жить гораздо счастливее, чем без него. Хотя и с ним не слишком радостно. О том, как безумна и пуста реклама. К «Другому человеку» эпиграфом идеально подошли бы слова писателя Исаака из алленовского «Манхэттена»: «Идея для небольшого рассказа о людях на Манхэттене, которые постоянно создают себе лишние невротические проблемы для того, чтобы забыть об иных устрашающих проблемах вселенского масштаба». В большой степени «Другой человек» - это «Манхэттен-2024»