Ворон (2024)

Вот такого, чтобы кинжалом рот разрезали до ушей крупно в кадре, я еще не видел. Не сказать, чтобы и очень хотел повидать. Но мурашки по коже пошли. И это – единственное в картине, чему я сильно удивился. Все остальное из разряда «уже было». С одной стороны, такой эффект был запрограммирован: «Ворон» - ремейк. Тот, старый «Ворон», в свою очередь был экранизацией комикса. То есть, нынешний – повтор повтора. Старая лента запомнилась гнетущей атмосферой готической обреченности, вечным дождем и мраком. Руперт Сандерс переснял классику, переставив акценты по-своему. Впрочем, как по-своему? Ничего своего в картине, строго говоря, и нет. Вечное межвременье, где оказывается убиенный мститель Эрик Дрейвен, перекочевало в «Ворона» прямым рейсом из «Сталкера» Тарковского. Аттракцион «массовое убийство на фоне оперного спектакля» – горячий привет «Диве» Жана-Жака Бейнекса. Кинопостеры на стенах подтверждают: классику кино режиссер знает. Грим по следам «Сумерек». Розовые пижамы пациентов рехаба позаимствованы в «Игре в кальмара». Это то, что на поверхности. Все остальное по деталям и кусочкам украдено у других мастеров кино. Ладно, не украдено. Заимствовано. Зачем?

В фильме стреляют, режут, убивают, оживляют самыми разнообразными способами и на крупных планах. Это – приманка для юношей. Любовь растатуированного ото лба до пяток обаятельного наркомана и девушки с надломом в глазах – сыр в мышеловке для молодых зрительниц. Намеки на всесильное, всемирное и инфернальное Зло, которое правит миром и вовлекает в него неокрепшие души – для людей старшего поколения. Средств не пожалели. Все гремит, вылетает, зарастает. И ничего не работает. Отклики критиков паршивые. Оценки зрителей посредственные. Лоскутное одеяло, сшитое из кусочков, сворованных у старших коллег кинематографистов, оказалось аляповатым, безвкусным и пошлым.

С готикой, конечно, стоит быть настороже. Стиль, который упивается смертью и тленом, не должен утянуть за собой авторов. В конце концов, обреченность героев – не может лечь тенью на режиссера, оператора и артистов. Играя в торжество конечности, важно на этом празднике не оказаться среди гостей. Какой смысл биться за жизнь, если житие и небытие амбивалентны? Зачем Эрику так уж стараться вернуть к жизни убиенную любимую, если в реальной жизни им лишь однажды были доступны радости скакания по квартире и поцелуев через занавеску с пошлейшими текстами: «Если ты не можешь меня любить, то люби еще сильнее»? Во- первых, это была единственная радость. Во-вторых, в чужой квартире. В-третьих, сама радость какая-то второсортная. В готическом воспевании смерти ценность жизни падает. И какой смысл за нее бороться? На этот вопрос в фильме ответа нет, как нет.

Как отличить положительных героев от отрицательных, если и те, и другие усердствуют в смертоубийстве всеми доступными способами? «Ворон» предлагает очаровательный в своей наивности ответ: злые первыми начали. Круто! Вот вам и критерии, и маркировки. После этого уже можно и кишки назад в живот запихивать, и ножи в глаза втыкать – это не будет работать. Потому, что аттракцион стал самоценным. Он не приносит ни радости от победы над злом, ни горя от поражения добра. Все в смешанной зоне: ни жизнь, ни смерть – вечное ничто. И в это ничто и превращается картина.

Как сказал режиссер, на спине у Эрика вытатуирован полный текст баллады Эдгара Аллана По «Ворон». В поэме той ворон- прорицатель на все вопросы поэта о воплощении своих разных мечтаний отвечал безутешным «Nevermore» - Никогда. Советский поэт Николай Глазков в 1938 (!!!) году спародировал классическую балладу, завершив ее такими строками « И на все мои вопросы, где возможны нет и да, отвечал вещатель грозный безутешным: «Никогда!». Я спросил: «Какие в Чили существуют города?», он ответил: «Никогда!» - и его разоблачили». Глядя на спину Билла Скарсгарда, вспоминаешь не По. На память невольно приходит Глазков. «Ворон» мрачно и тупо на все вопросы отвечает «Никогда», даже если его спрашивают всего лишь о городах в Чили.

Некоторые картины имеют настолько культовый статус, что к любым попыткам их переосмысления и создания ремейков, иногда даже оригинальных фильмов, основанных на том же материале, киноманы будут относиться с подозрением и предубеждением. Таков оригинальный «Ворон» - своеобразное проклятие этого «Ворона» современного, которому, чтобы стать хотя бы не провальным, нужно было предложить зрителю что-то необычное и привлекательное, будь то влекущая картинка или интересная интерпретация истории, возможно, особенно выразительная актерская игра – хотя бы что-нибудь. Но увы, новый «Ворон», возможно, не настолько плох, как отношение к нему, но точно не уникален, и в этом его главная вина перед своими зрителями.

Несмотря на то, что событием, являющимся отправной точкой сюжета, является убийство любимой девушки главного героя, назвать «Ворон» очередной типичной историей о мести все-таки нельзя. Дело в том, что главный герой Эрик ищет не возмездия и справедливости, но спасения, его мотивация – конструктивная, а не деструктивная, и в таких обстоятельствах все его кровавое взаимодействие с многочисленными противниками лишено личного отношения к ним, эмоций и чувств, кроме необходимости выполнить поставленную перед ним задачу во имя достижения желаемой цели. В данной ситуации идеологическая составляющая представляет собой вовсе не наказание зла – это побочное явление, но, с учетом вводных о его особом масштабе, необходимость зло остановить. Однако, для полноценного формирования соответствующей идеи фильму не хватает как контекста, так и объяснения, какие именно последствия реализуются, если герой не достигнет успеха, а без подобного понимания невозможно восприятие антигероя как зла, действительно несущего беспрецедентную угрозу. Интересно, что фильм содержит некий намек на указанное, представляя некую юную протеже, которую можно рассматривать как потенциальную жертву, однако, тема остается нераскрытой, «Ворон» не создает ощущения опасности в ее отношении, как и не предлагает спасение ее души в качестве возможной награды победителю. Таким образом, идея «Ворона» не то что не продумана, она не закончена, в результате чего поставленная перед Эриком задача – не более чем необходимая к совершению последовательность действий, за которой ничего нет.

Учитывая небезупречную личность главного героя, а также толкаемую странным человеком речь, можно сказать, что «Ворон» вовсе не предполагает каноническое противостояние добра и зла. Слова о «таком невероятном зле» несут в себе смысл превышения некой общепринятой нормы, то есть зло должно и может существовать (что спорно, но эта тема не затронута), и пресекать необходимо лишь злоупотребления. Такой циничный подход влечет допустимость борьбы со злом его же методами. Все это подталкивает к достаточно банальному рассуждению, как использование сверхнасилия даже в благих целях губит душу, превращает человека в такого же монстра, и все в таком духе. Более того, эти речи в отношении Эрика произносятся, однако, лишь антагонистами, и ни одно слово из них не является верным: нет, взгляд героя не подобен взгляду злодея, нет, Эрик не превращается в то, с чем борется, наконец, нет, Эрик не утрачивает свое право на то, чтобы быть любимым. Все это – ложь, причем, основанием такого вывода является пресловутое отсутствие стремления к мести как самоцели и почти полное отсутствие личного в действиях героя, может, за исключением, главного злодея. Поэтому в финале Эрик снова тот же, каким его представили в начале, может быть, с печатью страдания на лице, но едва ли утративший те моральные ориентиры, что у него были. Следовательно, картина предполагает допустимость каких угодно способов борьбы со злом, при использовании которых главное – сохранить себя.

Помимо идеологической проблемы, «Ворону» свойственна также стилистическая неопределенность, связанная, в первую очередь, с неоднозначностью выбора, что для него главное. Картина начинается как эмоциональная мелодрама, и чувственная составляющая чуть ли не до финала является для картины важнейшей. Однако, для зрителей, на которых ориентированы подобные фильмы, «Ворон» слишком безапелляционно жесток и недостаточно красив: Эрик в своих сражениях, скорее, отталкивающий, чем привлекательный, а насилие слишком реалистично, что хочется зажмуриться. Тем же, кто получает удовольствие от лезущих наружу кишок, брызжущей во все стороны крови и отрубленных частей тела, вся эта любовная муть не нужна, а она занимает почти половину хронометража. В итоге, едва ли кто-то из пришедших в кино зрителей будет доволен.

С визуальной составляющей картины все также неоднозначно: заметно, что над этим аспектом фильма работали по общепринятым лекалам, в «Вороне» использованы ранее хорошо себя зарекомендовавшие приемы, скажем, совмещение кровавого сражения с оперной партией. Однако, остается ощущение, что художнику-постановщику не хватило вкуса, чтобы довести свою работу до необходимого уровня: резня здесь не особенно эстетична ни в каком смысле, движения Эрика не хореографичны, даже выбранный для него стиль несовершенен. Мрачный готический грим в предлагаемом фильмом варианте актеру не идет, с нарисованной улыбкой он выглядит не трагично, а комично, что, конечно, не является желаемым эффектом, общности с заглавной птицей герою также не придает. Кроме того, костюм не работает на актера, не создает привлекательный или хотя бы убедительный образ, и Эрик не становится героем, за которым хочется наблюдать.

Я не склонна считать, что «Ворон» настолько плох, как его успехи в прокате, однако, работа эта какая-то незавершенная и сырая. Возможно, выбранные противоречивые составляющие вроде мелодрамы и кровищи соединились бы лучше, если бы был выбран путь достойной драмы, добавилась более эмоциональная актерская игра, больше личных элементов. Выбранный картиной мотив противостояния злу ей не подходит ввиду непроработанности последнего, и это сильно вредит фильму в целом. В конечном итоге, основной проблемой «Ворона» являются его создатели, так и не понявшие, что именно они хотят донести своим фильмом.

Ворон ворону глаз не выклюет (древняя орнитологическая мудрость о солидарности пернатых)

Представьте себе: кто-то в темноте зажигает свечи, одну за другой. В их неверном, мерцающем свете взору предстаёт магический алтарь. Расставляются в нужных местах наделённые энергией атрибуты, читаются в определённом порядке правильно подобранные слова. Творится форменная магия, приоткрывающая завесу над тем, что казалось невозможным. И возможно благодаря происходящему здесь ритуалу кому-нибудь удастся узнать то сокровенное, что покрыто мраком тайны: о чём думают продюсеры, выпуская подобное кино?

Ну серьёзно: в наличии имеется мрачная, драматическая, полная тоски и безнадёги история мести, с налётом мистики и жестокости. В чью светлую голову пришла не менее светлая идея превратить это всё в аляповатое шапито с терпким привкусом амфетамина? Главный герой — не брутальный рокер, восставший из могилы, чтобы нести справедливости во имя готического прикида, а тощий наркоман, половину фильма упарывающийся различными наркотиками. Как такому сопереживать?

Ладно, ещё можно понять стремление создателей поподробнее раскрыть любовные отношения Эрика Дрейвена и Шелли Вебстер, дабы лучше прочувствовать горечь потери. Только вот не получилось. Актрису на главной роли, видимо, брали по квоте, а не через пробы — по части скудости актёрского таланта и мимики она явно метит на место Кристен Стюарт. Поэтому в какие-либо чувства между главными героями не веришь — в отличие от того, что они вместе могут ширяться.

Вообще, с наркотой в сюжете явный перебор. Если бы условная Шелли вытащила Эрика в рехабе, где они знакомятся, к жизни без наркотиков, так сказать, открыв ему путь из тёмной бездны саморазрушения к светлому упоению простым человеческим счастьем, то его боль и ярость от потери девушки ещё хоть как-то была бы оправдана. А так они вместе упарываются препаратами, сношаются с резвостью половозрелых кроликов и ведут себя, как откровенные идиоты, игнорируя тот факт, что их разыскивают опасные бандиты.

Но вместо этого зрителю предлагают половину хронометража наслаждаться топорно разыгранной любовной драмой, в которую попросту не веришь. Затем наступает драматический перелом и кино переходит к основной идее — потусторонней мести от неубиваемого покойника. Но, к вящему сожалению, тут тоже всё плохо. Билл Скарсгард не лишён определённой злодейской харизмы, но в данной поделке никто даже не стремился её использовать. И это довольно странно. На роль претендовали куда более выдающиеся как в плане актёрской игры, так и в физической кондиции, но выбор почему-то пал на Билла. Хотелось думать, что у создателей имелась какая-то творческая задумка, но куда вероятней, что он был единственным, кто в итоге за дёшево согласился.

Вторая половина, посвященная непосредственно тому, ради чего всё затевалось, также отдаёт стойким амбре нежелания сделать хорошо, красиво и увлекательно. Часть и без того урезанного обширной преамбулой хронометража, безвкусно татуированный зомби-нарик бродит по городу, предаваясь тоскливым воспоминаниям об утерянной любви. Ещё часть он зависает в лимбе — потусторонне-загробной железнодорожной развязке, где таинственный незнакомец заботливо объясняет ему правила космической игры.

На, собственно, саму месть остаётся времени всего да ничего. И даже так его умудряются потратить бездарно. Экшен получился в меру интересный, но не слишком ураганный для такой куцей доли: будь фильм покороче, или аналогичных сцен было бы раза в два побольше можно было бы простить качество постановки. А ведь можно было бы построить историю по-другому: не зная имён заказчиков, воскресший Эрик мог бы пробиваться с самого низа преступной группировки, поднимаясь за виновниками трагедии всё выше и выше. Что-то похожее, к примеру, тот же Билл Скарсгард разыгрывал в недавнем боевике «Пацан против всех».

Даже сам факт воскрешения здесь подан не с таким мифическим апломбом, как в ленте Алекса Пройаса. На смену скандинавской мифологии пришли христианские предтечи. Впрочем, следует отметить, что знатоки эзотерики нет-нет, да и в целом благосклонно оценивают конкретно данный аспект фильма. Но с точки зрения драматургии, чьи вековые шаблоны сценарий повторяет, кино не несёт ничего нового, а имеющийся материал подаёт с визуальной сервировкой средней руки.

Цыплят, как известно, считают по осени. Сейчас ещё только конец августа, но уже можно спокойно подсчитать ворон. Точнее, сколько всего «Ворон» соберёт в прокате. Увы, перспективы удручающие — релизная неделя не позволила ему даже попасть в топ-5 по сборам. А дальше будет только хуже. Но именно такая сухая математика лучше всего иллюстрирует качество фильма — глупого, проходного и в целом ненужного. Покойся с миром, Эрик Дрейвен, скучный неинтересный торчок.

What went down - Foals

Когда в самом начале видишь в титрах кучу имён исполнительных продюсеров и просто продюсеров, то жди беды. Серьёзно. Да, мы в курсе статуса многострадального проекта, который должен был Фениксом вылететь из производственного ада, чтобы поразить зрителей по всему миру, впрыснув им в кровь бодрого адреналина и заставив появиться двести седьмой кости в теле. Понятно, что одни продюсеры появлялись, другие уходили, третьи что-то пытались. И всё же главная надежда была на режиссёра, которого зовут Руперт Сандерс и который, как оказалось, даже не режиссёр. Возможно, он отличный клипмейкер, умеет пользоваться слоу-мо, видит у себя в воображении, как поставить парочку экшн-сцен, но на этом всё. Мужчина, провалившийся с 'Призрак в доспехах' и ничего толком не снимавший (сериал не в счёт) 7 лет, многое дал бы 'Ворону'.

Disorder - Joy Division

Во-первых, выбор на главную женскую роль в пользу всемирно известной FKA Twigs, чья личная жизнь, включающая в себя имена Роберта Паттинсона и Шайа ЛаБафа, куда интереснее её музыкальной карьеры. У их пары с Биллом Скарсгардом на экране химия с физикой и биологией практически отсутствует. Он великан, она крохотная. Даже будучи нефорами, они не подходят друг другу визуально. Чего уж писать о знакомстве их героев в уютном рехабе, где хватило пары косых взглядов, чтобы зажглась искра, ребята влюбились, вместе сбежали и начали упиваться друг другом в наркотическом угаре. Так видит романтическую линию Руперт Сандерс, поэтому нам всем остаётся поверить и терпеть половину фильма эту невозможную любовь между непонятным пацаном без определенного рода занятий и плохой девочкой, о которой когда-то пела яркая группа 'Винтаж'.

Boadicea - Enya

Во-вторых, визуальный облик мира, в котором происходят события. То все используют современные телефоны, то главгад берёт в руки трубу из 90-х и долго набирает номер, нажимая на кнопки. Всё снято практически в интерьерах, что там на улице у них, решительно неизвестно. Ещё намеренно картинка сделана тёмной, будто это позволяет зрителю глубже погрузиться в атмосферу, хотя глубже можно посадить лишь зрение, всматриваясь в объекты на экране. Чистилище же, где главный герой узнает, что он ещё может побыть мужиком, будто перрон, на котором когда-то стояли Гарри и Дамблдор, но вот они ушли, всё заросло и покрылось мраком. Мало того, что татуированный малый полфильма романтикой пубертатной был занят, так потом ещё значительный кусок хронометража потребовался, чтобы он додумался о своём положении и начал уже действовать.

Meaning - Cascadeur

В-третьих, сильный запашок вторичности. Начальные титры усиленно напоминают культовое начало 'Девушки с татуировкой дракона'. Три месяца назад в кинотеатрах отгремел 'Пацан против всех', что там, что в 'Вороне' у Билла Скарсгарда потерянные персонажи, которым нужно время, чтобы собраться перед серьёзными событиями. И да, оголённый торс тоже прилагается, многие поклонницы готовы будут слизать всю кровь с его накачанного тела. Переходы между мирами и потусторонщина с участием главгада напомнили 'Константина'. У драк с применением ультра-насилия понятно откуда ноги растут. Финальная схватка закончилась, не успев толком начаться. Сами понимаете, времени не хватало, а фильм нужно было заканчивать. Будто посмотрели затравку перед грандиозной трилогией, которую наверняка исполнительные продюсеры держали в голове.

Need 2 - Pinegrove

В итоге, зрители по всему миру увидели или увидят сомнительный гибрид из сладкой мелодрамы для девочек и жёсткого боевика для пацанов, которую приправили немного фантастикой. Обе стороны вполне будут довольны. Главное, газировочку допить и чипсиков доесть. Посыл, конечно, ясен. Полюби человека так, чтобы раствориться в нём, прыгнуть за ним в пропасть или полететь с ним в небеса, элементарно почувствовать в душе окрыленное чувство. Мол, каждый заслуживает право на любовь, несмотря на гнусное прошлое. Блин, если в комиксах об этом реально говорилось, то хорошо. Но если Руперт Сандерс визуально пошёл совсем не туда, думая о прямой экранизации известного произведения, то тогда можно понять разочарование поклонников. Спасает фильм только сам Билл Скарсгард и шикарные известные песни. Особенно Foals в конце! Их услышать не ожидали!