Сидони в Японии (2023)

Можно ли превратить туристический рекламный ролик в художественный фильм? Немец Вим Вандерс своими «Идеальными днями» отвечает на этот вопрос уверенное «да», легко и играючи. Француженка Элиз Жерар как будто бы идет от обратного – превращает свой фильм из истории любви и поиска себя в красивую рекламу сети разномастных японских отелей. И это на удивление срабатывает.

Задаваясь вопросом как на меня повлияла романтичная меланхолия «Сидони в Японии», я вспоминаю рекламные ролики отелей сами по себе. Они призваны вызвать в тебе чувства гармонии и уюта, в них всегда есть простой и линейный сюжет, про любовь, семью, приобретение дома. И такие ролики всегда подсознательно вызывают в тебе тепло, желание прикоснуться и присоединиться к прекрасному миру чужого города или страны в условиях полного комфорта и одновременно изучения нового.

Главная героиня картины Сидони отчаянно нуждается в комфорте – все начало фильма ей неловко, она во всем и всех сомневается, постоянно хватается то за чемодан, то за сумку, то за фигурку, привезенную из дома, нервно выравнивает вещи на прикроватной тумбочке. Но также ей жизненно необходимы перемены – она и сама понимает, что ее жизнь остановилась, и что держаться за мертвого мужа – путь вникуда, просто ей тяжело с этим справляться самой.

А потом в ее жизни появляется вдумчивый и добрый издатель Кензо, привозит в новую страну, отнимает сумочку, и совершенно случайно дарит Сидони и то, и другое: и перемены, и комфорт – через свою любовь.

И вот, по волшебству, как в наивной доброй рекламе-сказке, оказывается, что путешествие, пусть и рабочее, помогает героине вернуться к самой себе, пережить свою утрату, снова начать творить, позволить себе влюбиться.

Через путешествие она узнает в новых местах свою молодую себя, рискует, пробует, меняется. И все изменения в героине происходят как будто бы очень быстро и плавно – рекламному ролику это позволительно «просто, потому что», а мы узнаем через рассказы о прошлом, что она всегда и была такой – просто после смерти мужа спряталась от самой себя.

Получается, нереалистично-киношно пустые улицы и храмы Японии не отталкивают, как сцены из ужастика с призраками, а дарят ощущение путешествия своими теплыми, дождливыми и солнечными пейзажами. А из кажущейся на первый взгляд тревожной истории любви Ирис из «Нужд путешественника» и жутковато освещенного студийным светом Воланда из недавнего «Мастера и Маргариты» получается в сказка о принятии, расцвете и новом начале.

За какие базовые крючки ловит нас, зрителей, «Сидони в Японии»? История о знакомстве с мужем, рассказанная героиней, влюбляет нас в него и их отношения. Эта история – просто слова, но мы живо представляем себе картину того, как двое влюбленных разбирают парижскую квартиру-склеп от старых семейных вещей. Потом мы ассоциируем отношения Сидони и Антуана с тем, как в таком же склепе из воспоминаний героине помогает разобраться японский издатель. И Антуан сперва из пугающего, а потом родного, превращается в чужую тень, воспоминание, коим он должен был стать уже давно.

Фильм все еще своей картинкой напоминает нам красивую рекламу. Но не только картинкой, ведь Кензо рассказывает Сидони – и нам, - о том, как все устроено в Японии, легко, будто и не стараясь, завлекает и очаровывает и нас, и героиню. Мы видим зачарованные пустые улицы, на которых обитают только сотрудники отелей и далекие тени местных жителей, а Кинзо тихим голосом объясняет, как принято жить и вести себя в Японии. Такие приемы одинаково хорошо являются и классическим показом туристических достопримечательностей страны, и подглядыванием в мир главной героини. Создается впечатление, что шумных толп жителей и туристов не существует вокруг нее, просто потому что она не обращает на них внимание, и страну мы наблюдаем исключительно ее глазами.

От рекламы «Сидони» отличают (а может и напротив роднят с ней) очень милые кинематографические приемы и метафоры. Когда героиня еще не готова расстаться с воспоминаниями о погибшем муже – окна в ее отельной комнате не открываются, как бы призрак не пытался их распахнуть. В следующем номере часть окон и вовсе непрозрачная, здесь Сидони еще глубже ныряет в общение с отголоском мужа.

А потом вдруг у нас панорамное окно отеля на острове Наосима, где чувства Сидони и Кензо расцветают, а Антуан становится прозрачным и уходит на второй план. И, наконец, дух окончательно уходит через окно комнаты, специально открытое героиней Изабель Юппер. Следующим мужчиной, ночующим в ее номере, становится уже Кензо.

Фильм напоминает и «Прошлые Жизни», рекламные картинки пустого Нью-Йорка складываются с пустой туристической Японией, и через окна в гостиницах проглядывают многочисленные двери и оконные рамы другого фильма. Они же сквозят в неаккуратно брошенных главной героиней словах «Как бы повернулась наша жизнь, если бы мы познакомились в Париже, во время твоей учебы в Сорбонне?». Ностальгия по неслучившемуся роднит героинь обоих фильмов, хотя они и оказываются в противоположных жизненных ситуациях.

Как бы жила Сидони, не погибни ее семья? Стала ли бы она писать книги? Какой была бы она сейчас, останься в живых Антуан? А если бы она встретила Кензо раньше Антуана, посмотрели ли бы они друг на друга теми же глазами? Или как бы всели себя персонажи, если бы жена Кензо не оставила его накануне их личного знакомства с французской писательницей? А если бы Сидони не забыла сумочку на заботливом плече своего японского издателя в конце фильма? Фильм, как и жизнь, ответы на такие вопросы не дает, но это и к лучшему.

В картине вежливый служащий одного из отелей показывает героине как включить свет в комнате и в ванной. Все в этом гостиничном номере устроено предельно просто, и она, конечно, сосредоточена не на портье, а на призраке мужа. Тем не менее мы не сомневаемся, что этот японец вежливо улыбнется на истеричный смешок Изабель Юппер, другие служащие отеля помогут с чемоданом, третьи позвонят издателю, когда француженка сбежит, и любой персонаж фильма, как и сама страна, позаботятся о Сидони, и, возможно, когда-нибудь и о нас.

Значит, реклама, как Японии, так и возможности продолжить жизнь, не оглядываясь назад, сработала.