Блуждающие (2016)

Наверное, я совершенно лишен понимания глубокого кино, и мне никогда не будет суждено сиживать на всяких каннских-венецианских фестивалях. Но я совершенно не приемлю такие фильмы, как «Блуждающие». И не потому, что плохо сняли (сняли как раз хорошо, я бы сказал великолепно!), а потому что такие фильмы изначально идут к неправильной цели. Всё, что я видел, всё было ненастоящим.

Мы видим знойные поля итальянской Тосканы с забивающим уши стрекотанием цикад. В простой, но предельно комфортной вилле останавливается на отпуск семья: отец, мать и льнянокудрый сын. Я делаю вывод, что они русские, хотя, по именам это трудно угадать: Платон, София, после появится Марк. Однако, в начале с хозяином виллы они говорят по-английски, а потом переходят на русский. Но кроме языка — ни единого иного национального признака.

Семья поселяется на вилле, и начинается просто комфортное сытое убивание жизни. День за днем. Они даже не прожигают жизнь — просто убивают ее. Посреди выжженной солнцем Тосканы, под размеренный стрекот цикад. Даже льнянокудрый мальчик напрочь лишен детской жизнерадостности, он тоже залип в густом киселе бессмысленного уюта. Это какое-то булгаковское чистилище! «Они не заслужили света, они заслужили покой».

И, разумеется, София страдает. Ей, понимаешь, хочется чего-то, хочется любви мужа, но супруг вежлив, заботлив — но совершенно не испытывает к ней страсти.

Я смотрю на эту маету героини, и меня переполняет классовая ненависть потомственного плебея к этим людям, которые маются от избытка бытового холестерина и нехватки подлинных жизненных тягот. Тосканские страдальцы вызывают у меня непроизвольное желание обмотаться пулеметными лентами, взять маузер и тащить их до ближайшего фонаря! Это не те проблемы, которые могут заставлять страдать человека.

Авторы фильма называют свою работу притчей. Ну, хорошо, давайте отойдем от реализма. Итак, Платон — это мудрец. Он, кстати, единственный, кто в фильме что-то реально делает: пишет научную работу о лечении рака. А София — мудрость. Она как объект деятельности Платона. Основатель идеализма старательно превращает женщину в идеал: заставил научиться готовить, потом родить ему идеального сына. Он взрастил ее, заботится о ней, но при этом равнодушен. Почему? У Софии и ее сына я постоянно видел крестики на груди. А вот у Платона не заметил. У мудреца нет веры. Поэтому его знание холодно, бесчувственно.

Теперь мальчик. У него, похоже, вообще нет имени. Даже, когда его ищут, родители просто кричат: сын! Ну, а кто у нас Сын? Ясно-понятно — Христос. Ну, конечно, не буквально. Он — та самая «бог-есть-любовь», он — чистота. София очень любит сына, и это вроде как должно делать ее счастливой… но не делает.

Сосед Марк. Так-то с одной стороны это имя евангелиста. Но с другой — языческого бога Марса. Если Платон хочет спасать с помощью науки всех, то Марк готов допустить смерть «лишних» и «слабых», следуя суровым законам природы. Он тоже не дает Софии любовь. Он дает страсть.

Вот такой вот символизм. Может быть, я что-то сам выдумал. Потому что в кадре было очень много многозначительных намеков — но совершенно мало жизни! Кино — это не разгадывание ребуса, это информационно-эмоциональный концентрат, который истекает к тебе с экрана и вовлекает в процесс. Ты должен слиться с миром фильма, стать частью его! А не разгадывать ребус.

Увы! В кадре актеры не жили — а «многозначительничали». Вот мать и отец моют Сына. Она намыливает, он смывает. Так не моют! У родителей нет цели сделать ребенка чистым, они по указанию режиссера демонстрируют заботу и любовь. Вот утренний диалог Софии и Марка: «Как вам спалось? — Мне так-то — А мне так-то» — и каждая фраза валится на зрителя пудовым камнем! С паузами, словно она переполнена высоким смыслом. И всё это, уже не говоря о том, что мне трудно поверить в русских медика, архитектора и домохозяйку, которые свои отпуска регулярно проводят на изысканной вилле в Тоскане.

Цепляюсь, говорите вы? Мешаю реализм с притчей? А зачем тогда показывать именно такой сюжетный фон? Почему бы не разыграть трагедию на какой-нибудь съемной даче на лесистых берегах Оки? Зачем этот небрежный лоск винтажной виллы с латунными кранами и бронзовыми ручками?

Или даже так. Пусть это притча. Без привязок. Рафинированная. Чему учит она зрителя? Нельзя совокупляться с чужими мужиками, а то бог отберет у тебя любимого сына? Хорошо, скорректирую: нельзя предаваться слабости и страсти, иначе бог уйдет от тебя? Да, я понял, что это плохо. А что же тогда хорошо? Жизнь в начале картины? Они словно убежали, спрятались от жизни. Они ничего не хотели, ни за что не боролись. И лишь вкусно убивали свою бесценную жизнь. Это верный путь? Увольте!

В завершении хочу всё-таки метнуть в сосуд рецензии большую ложку меда. Фильм снят просто великолепно, операторская работа Алексея Петрушкевича выше всяких похвал! Наконец, качественная классическая работа с камерой, без всех этих новомодных эффектов присутствия, съемок с руки, кичливых ракурсов. Статичные планы, плавные проезды. Компоновка каждого кадра продумана — был бы в кинозале пульт, нажимал бы на паузу и любовался. А как замечательно обыгрываются зеркала!

Если бы картинка решала…