Кровь моей крови (2015)

В своем 25-м полнометражном фильме мэтр итальянского кинематографа Марко Беллоккио достиг той творческой вершины авторского видения, когда нет нужды в дополнительных пояснениях нюансов сюжета, в повышении уровня доступности контекстуальных смыслов для рядового зрителя и заботах о прокатном успехе картины. «Кровь от крови» обязывает преклониться перед талантом автора Беллоккио, сумевшего сконструировать такую неоднозначность поэтичности происходящего на экране, по сравнению с которой воспетый массовой публикой Кристофер Нолан и его «Начало» всего лишь безыскусная поделка.

Почти двухчасовое повествование «Кровь от крови» состоит из двух частей, объединенных мистическим жанром и разделенных временным промежутком в три века. В итальянском монастыре 17-го столетия идет религиозный процесс по делу монахини, обвиненной в том, что в современных терминах именуется «доведение до самоубийства». А, тем временем, в провинциальном городке 21-го века ловкий управляющий муниципальной собственностью устраивает сделку по продаже здания старой тюрьмы, не законный, но истинный владелец которого настроен решительно против.

По содержанию «Кровь от крови» представляет собой кристализованный постмодерн, где все требует анализа и пристального изучения. Виновна ли искусительница? Не дьявол ли кроется под маской справедливости? Является ли вампиризм аллюзией на позитивный консерватизм? Насколько убийственны для общества «развлечения» нон-стоп? Это даже не десятая часть вопросов, возникающих в ходе просмотра ленты, но, что важно, не артикулируемых режиссером, полагающемся на интеллект своей аудитории. Да и более того — восприятие тех или иных подробностей сюжета и смысла отдельных сцен 100%-но отдается постановщиком на откуп зрителю, подобное, возможно, вызовет у некоторых неудовольствие, но в творческой смелости Беллоккио никогда нельзя было отказать.

И одновременно «Кровь от крови» предстает универсальным фильмом для любого зрителя — мистической историей о любви и вечности, выполненной, как и полагается в тематических интерьерах и богатстве убранства платьев. Кинематография же Беллоккио вне времени — так снято и классическое «Под солнцем сатаны» с Жераром Депардье, к этой же стилистике прибегают и многие юные, пока безвестные дарования, к примеру, Британского Института Кино. Никаких изысков цвета и ракурса, только крупные и средние планы преимущественно ручной съемки — и подобная форма как нельзя лучше удовлетворяет содержанию, не позволяя отвлекаться на виньетки в ущерб аналитических рассуждениям.

Синефилы оценят умение Беллоккио мгновенно менять тональность, избегать прямолинейности и трактовать искусство как нечто, не знающее границ методологии и этических рамок дозволенного. Но и все прочие зрители, пусть не знакомые с работами режиссера и выбравшие данный фильм, исходя из категориального критерия «синопсис» и «жанр», непременно ощутят то непередаваемое очарование и красоту подлинного искусства, когда виды средневекового монастыря и пасторальные пейзажи сопровождаются кавер-версией «Nothing Else Matters» в исполнении детского академического хора.

Если от «Крови моей крови» отойти совсем далеко, на расстояние минимум трех вытянутых рук, окажется, что и нет никакой двухчастности, досады от разницы не пойми зачем приложенных друг другу историй. Марко Беллоккьо под 80. Наверное, только такому возрасту свойственно (да и позволено) смотреть на жизнь с расстояния 100 вытянутых рук и вообще не видеть швов-границ времен-эпох-судеб-сюжетов…

Можно сколько угодно прятаться от жизни и живого, она настигнет, вопьется (похлеще любого вампира) прямо в сердце, подарив правду, что лучше умереть живым, чем жить мертвецом (История N2).

Можно сколько угодно прятать жизнь, вырезая ее из сердца, из веры, истязая любовь, мумифицируя Бога … Она — жизнь — вырвется, взломав любые стены, пройдет, гордая и свободная, мимо того, кто малодушно не выдержал ее простой вечной правды, честной любви и чистой красоты (История N1).

Беллоккьо снял фильм о том, о чем Толстой писал все книги, «Войну и мир», прежде всего. О даре быть живым (который, как и любой другой дар-талант, имеет не всякий). Живость и живое, естественное и настоящее — самые главные сути мира, сердцевина человека. Все остальное — деньги, комфорт, амбиции, футляры положений в обществе, выхолощенность социальных и религиозных обрядов, кощунственный формализм социальных отношений и веры, маски, маски, маски, мертвящая церемонность правил-норм-схем… Все это пыль на весах вечности. А «пышно зеленеет» вот что:

«Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете — остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты» (граф Толстой, «Война и мир», том 2, часть 2, глава 11).

Прибавить к любви — свободу, то бишь к крови — кровь. Белоккио бы подписался.

P.S. Обидно и странно, что старости виднее, что значит быть живым.

О фильме я узнала благодаря Венецианскому фестивалю, картина получила приз международной ассоциации кинокритиков. И надо сказать, что посмотрев, фильм меня не отпускает, созданные образы уже второй день крутятся у меня в голове.

Картина поделена на две части. Первая часть, с которой и начинается эта история, переносит зрителя в прошлое милого местечка Боббио, в монастырь. Режиссер создает поистине готическую обстановку с интригующим началом, постепенно нагнетая атмосферу. Тебе ничего не понятно, но очень хочется узнать, что же будет дальше. Мы видим очаровательную девушку Бенедетту, которую обвиняют в страшном грехе, якобы она заключила сделку с дьяволом и соблазнила священника Фабрицио, который не вынес грехопадения и совершил самоубийство. Дабы добиться от нее признания и оправдать доброе имя Фабрицио девушку подвергают страшным испытаниям. Потрясающее мракобесие — метка дьявола, коварная женщина, ведьма. Все это наблюдает со стороны Федерико, который приехал в монастырь, чтобы вернуть доброе имя брата и похоронить его как полагается статусу, но и он попадает под чары Бенедетты и проникается к ней сочувствием. Все эти события развиваются под потрясающую атмосферу старинного монастыря, под музыку Металлики «Nothing else matters» в исполнении женского хора. Не могу не отметить шикарную игру экранной пары — Лидии Либерман и Пьера Джорджо Беллоккьо.

Вторая часть картины переносит нас в то же местечко Боббио уже в современные года. Итальянцы не были бы итальянцами, если бы не вплели в картину немного гротеска, иронии и юмора. Вторая часть вызывает больше вопросов, чем дает ответы, но монументальная фигура графа не может не очаровывать. Несмотря на свою комичность вторая часть картины пронизана философией, здесь и размышлении о «большом мире», о любви как защите, об искренности как очередной бредовой идее общества, о том, что все помешались на справедливости. Каждая фраза главного героя как отголосок современного общества, при том, чтобы все это выглядело не столь пафосно и с претензией, все это мы слышим от графа то ли вампира то ли нет, в кресле стоматолога лечащего зуб. Гротеск в чистом виде. Потрясающая концовка, для меня сведшая воедино все вопросы и ответы, соединив первую и вторую части картины.

7 из 10