Холм свободы (2014)

«От жажды умираю над ручьем...»

Хон Сан Су снял картину короткую, но длинную, уморительно смешную и безнадежно печальную, предельно бытовую и запредельно философскую, традиционную и авангардную- набор характеристик выглядит чрезвычайно манерно, но это чистая правда. Как и сам фильм- полный противоречий, но изысканно- гармоничный. Вся его художественная ткань сродни стихотворению Франсуа Вийона. Тогда пересохший колодец в Блуа был поводом для поэтического турнира. Пока все его участники состязались в остроумии типа «Ехала деревня мимо мужика», Вийон написал «От жажды умираю над ручьем». Кинематографическую рифму к этому поэтическому шедевру и создал в Корее Хон Сан Су спустя полтысячелетия.

«Куда бы ни пошел- везде мой дом, чужбина мне- страна моя родная...»

«Холм свободы» о любви японца и кореянки. Мори приехал в Корею и встретил Кван. Любовь, которая полыхает на границах миров, кланов, национальных и социальных групп- одна из вечных тем в искусстве. С появлением пароходов, железных дорог и гражданской авиации в этом микрокосме появился отдельный уголок- любовь представителей разных народов и рас. Ее использовали для пропаганды торжества сталинской национальной политики (« Свинарка и пастух», « Цирк»), для констатации отмирания старых, завещанных предками установок жизни ( «Тевье- молочник»), для конфликта личного и государственного («Варшавская мелодия»), для воспевания любви, преодолевающей миры и океаны (« «Юнона» и «Авось»»), для создания тонких психологических этюдов («Трудности перевода»). Хон Сан Су свою задачу предельно усложняет- никаких административных преград в любви Мори и Кван нет. Страны рядом, границы прозрачны. Да еще и живой пример перед глазами- голландец, приехавший в Корею ради любимой, настаивает - «Родина там, где любовь». Уж если европеец счастливо интегрировался в восточную культуру, то японцу и кореянке - совет да любовь. Все это так и не так. Мирное и гармоничное соседство двух азиатских тигров покоится на весьма шаткой платформе- история двух государств весьма непроста и содержит эпизоды великих сражений и оккупации. Это почти незаметно, но стереотипы из прошлого продолжают жить и под оболочкой утонченной восточной вежливости. Вот разговор постояльца гостиницы Мори с хозяйкой. О том, как японцы видят корейцев, а корейцы японцев. «Японцы- такие вежливые, культурные, спокойные»- поет дифирамбы гостям хозяйка. Но через минуту, забывшись, произнесет фразу: «Вы совсем не похожи на японца». И это желая гостю польстить. Гость действительно не слишком вежлив. Опыт работы в корейском университете включал в себя коррупцию в среде корейского преподавательского состава, о чем японец забывать совсем не хочет. Впрочем, «Корейские женщины - они такие большие, сильные» - это ответный комплимент. Столь же вежливый и искренний, сколь и сомнительный. В этой же гостинице обитает и еще один постоялец- племянник хозяйки- кореец, которого в США принимали за китайца. Кореец с лицом китайца и опытом жизни в Америке активно участвует во всех дискуссиях и устройстве личной жизни японца Мори. Космополит с активной жизненной позицией во всех делах, кроме своих собственных — еще один тонкий образ планетарной современности. Ведь живет то он в гостинице задарма, поскольку племянник. И завтрак может после 10 утра получить, хотя другим гостям в этом будет отказано. Подозреваю, что в образе безденежного, но обаятельно-активного племянника скрыта еще одна метафора, которая будет понятна только тонким знатокам корейского и японского уклада жизни. Для непосвященного в этом чувствуется только намек, но и намек этот дорогого стоит.

«Глухой меня услышит и поймет, я знаю, что полыни горше мед...»

Самый главный культурный барьер в любви Мори и Кван - языковой. Мори не знает корейского, Кван - японского. Языком любви выступает английский. Вот что по-настоящему смешно и печально в одном флаконе. Представители восточных культур, где в особом почете оттенки, тонкости и нюансы, тем более в таком деле, как любовь, вынуждены общаться на общемировом языке, оттенки и тонкости которого доступны, пожалуй, только английской аристократии. Но и в мировой упрощенной системе взаимоотношений, они остаются людьми, укорененными в своих культурных клише. «Если ты придешь сегодня вечером, то мы можем стать больше, чем друзьями» - английская лексика с дальневосточным акцентом. Чего здесь больше- смеха, печали? Режиссер ничего не педалирует. Он от жажды умирает над ручьем и знает, что глухой его лучше услышит и поймет.

“Не знаю, что длиннее - час иль год...»

В поездке по Корее Мори читает книгу о времени. Книжка философская. Автор настаивает- время дискретно, каждый момент существует отдельно, а непрерывность временной ткани создает разум человека, сцепляя кадры времени в единую киноленту событий. В этой части Хон Сан Су проводит самый радикальный художественный эксперимент, предоставляя разуму каждого зрителя самому сцепить картинки этой истории в свою собственную киноленту. Дело в том, что на эту историю мы смотрим глазами Мори. Это он описал все эти эпизоды в письмах к Кван из своей Японии. Кван долго не было дома, и огромную пачку писем она получает в один момент. Но вот беда- письма рассыпались и вместе с ними распалась связь времен. Письма Кван читает в произвольном порядке, и для зрителя каждый конкретный эпизод пока еще не сцеплен в последовательную историю. В фильме собака найдется раньше, чем она пропала, синяки на лице появятся еще до драки, а влюбленные встретятся раньше, чем расстанутся. Или расстанутся раньше, чем встретятся? Произвольное тасование эпизодов к финалу достигнет главного эффекта- прошлое и настоящее станут неразличимы, время абсолютно дискретно. Пока телевизионные теоретики еще только создают телевидение будущего, где зритель будет решать кого из героев убить, а кого замуж выдать, Хон Сан Су этого эффекта уже добился. Эти кинопаззлы каждый зритель волен сложить в том порядке, какой ему представляется наиболее правильным. Больше того, не все письма прочитаны. Значит, зрителю приходится не только складывать, но и дорисовывать недостающее. И каждый увидит свой фильм - у кого печальный про несложившуюся любовь, у кого - веселый про то, как искренние чувства преодолевают все пустяковые преграды. Возможно, что-то в истории кино я пропустил, но вот такого прямого вовлечения зрительской аудитории в соавторы я не припомню. В эту картину невозможно не влюбиться, потому, что нельзя же не полюбить фильм, который снял сам, сам смонтировал и сам пропустил через разум и сердце. А то, что у каждого - фильм свой, так ведь на этом построены все лучшие образцы кинематографии.

« Я всеми принят, изгнан ото всюду...»

Хон Сан Су - режиссер продуктивный, снимает много и наградами крупных кинофорумов не обойден - призы в Локарно и в Канне тому свидетельство. Фильм «Холм свободы» официальных лавров не снискал. По-другому и быть не могло для такой парадоксально-гармоничной картины.