Для моего брата (2014)

Мальчишки и девчонки!

А также их родители!

Педофильскую чернуху

Увидеть не хотите ли?

Это, конечно, очень похвально, когда человек почти в одиночку решается снять собственный авторский фильм, взяв на себя одновременно роль режиссёра, продюсера, сценариста, художника и монтажёра. Ещё более похвально, когда человек пытается осветить какую-нибудь не заезженную тему, скандально пахнущую в кругах отпетых моралфагов. Однако, ступая на столь тонкий лёд, Брайан Банг (или Бэнг) не учёл одного: чтобы фильм получился, необходим либо большой опыт в кинематографическом ремесле, либо попытка создать уникальный киноязык, способный не просто преподнести сюжет как таковой со всеми его достоинствами и недостатками, но также быть более удобоваримым для максимального числа зрителей. Или же, наоборот, неудобоваримым, но оттого крайне провокационным.

Здесь же мы видим типичную «слёзовыжимательную» драму с плохо переигрывающими взрослыми актёрами и измученными детьми, которым игра даётся лучше. Пока история набирает обороты, поддаваясь весьма убогой постановке и подчас эпилептической операторской тряске, зритель вынужден сопереживать двум братьям, живущим с грозным пьяницей-отцом, которому ничего не стоит делать деньги на собственном сыне, снимая его в любительском порно. Откровенная грязь, происходящая на экране, иногда всё же сменяется оптимистичными картинками взаимодействия детей друг с другом: вот старший брат рассказывает младшему сказку на ночь, а вот он же общается со своим приятелем и девочкой из школы, как самый обычный подросток, о реальной судьбе которого никто посторонний не подумает плохо. А потом всё это снова сменяется чернухой, погружая в реалистичный, но излишне манипулирующий чувствами аудитории бытовой кошмар.

Брайан Банг (или Бэнг) нарочно подкидывает дровишек в костёр задумки, показывая самые страшные вещи так, словно перед нами нечто само собой разумеющееся: отвратительные мужики, не поведя бровью, продают друг другу на потеху сыновей и дочерей, даже не пытаясь как-то шифроваться от полиции, подчас устраивая оргии в открытых обзору местах, а детям за несколько лет жизни с сексуально агрессивным отцом не приходит в голову сбежать или обратиться в ту же полицию, предоставив улики (напомню, родитель главного героя не просто продаёт сына насильникам, но и снимает всё на видео). Из-за сценарной беспомощности автора, из-за обилия кажущихся совсем уж недостоверными ситуаций, из-за нарочитых эмоциональных перегибов ты смотришь на нелицеприятное педофильское мракобесие либо с широко открытыми глазами, либо с деловито-презренной усмешкой, мол, вы не видели жизни, мои дорогие. А ведь бывает хуже, намного хуже.

Стоит ли говорить про совсем уж безжалостный финал, обрубающий на корню не только все надежды на благополучный исход, но и само понятие о том, что нормальная авторская история должна иметь оправдание собственной трагедии, если трагедия, конечно, не может не произойти. В данном случае трагедию, не стыдясь эпитетов, пихают в лицо со словами: «Рыдай, срочно рыдай, всё это до ужаса бессмысленно, всё это ничего тебе не объяснит и не докажет, но рыдай же, мы хотим, чтобы ты рыдал! Почему не рыдаешь? Все рыдают, и ты рыдай!». Серьёзно? Нет, СЕРЬЁЗНО?

И после сеанса нет в тебе никаких чувств, кроме искреннего недоумения. Во-первых, если чернуха, то почему именно такая? Почему настолько лишённая элементарной логики и палитры выразительных средств? Во-вторых, как вы объясняли детишкам, запечатлённым в картине, что с их персонажами, мягко говоря, будут плохо обращаться? Есть сцены, вызывающие у неподготовленного зрителя не шок, так отвращение. Особенно когда видно присутствие в кадре несовершеннолетних, а тут же рядом с ними — либо голый мужик, либо одетый, но кричащий: «А ну быстро снимай трусы! Сейчас пошпёхаемся!». Про особо эротичный эпизод на скале вообще молчу. В-третьих, какую же именно мысль хотел донести сам режиссёр? Насиловать детей — плохо? Быть сыном насильника — ещё хуже? Когда видишь насилие над ребёнком или принуждение его к сексу — надо злиться и плакать? Братская любовь победит любые напасти, но тяжкий рок неотвратим? Ладно, предположим, не было никакой мысли, никакого дидактического посыла. Тогда ещё вопрос: а в чём вообще удовольствие снимать подобное кино? Или же нет, скажем иначе: какая реакция должна быть у меня, рядового зрителя, если я не вижу здесь ничего, за что можно уцепиться? Нулевая форма, нулевое содержание. Не фильм, а грустная газетная байка о том, как плохо живётся в семье педофила.

Возьмись за сценарий кто-нибудь более профессиональный в режиссуре, мы бы сейчас лицезрели либо жёсткую, бескомпромиссную драму про детскую проституцию, либо не менее жёсткий и душераздирающий триллер про побег из неблагополучной семьи, занимавшейся неблагопристойным бизнесом. Эффект от таких картин весьма определяющий: идентифицируя себя с пострадавшими, ты учишься тому, что зло принимает подчас самые извращённые формы, но с ним нельзя прекращать бороться, даже если цена будет слишком высока.

Если же взять в пример «Для моего брата», то при просмотре ты скорее пылаешь в некоем агрессивно-депрессивном протесте, отторгая в корне саму ситуацию, но до конца ею не проникаясь и прекрасно разгадывая желание Брайана Бэнга завладеть твоим вниманием самыми низменными способами через фальшивую демонстрацию провокационного контента, которого, по-хорошему, можно было спокойно избежать. Для примера приведу «Михаэля» Маркуса Шляйнцера и Катрин Розетариц: неоднозначную, но не оставляющую в равнодушии, почти медитативную драму, где отношения педофила и его жертвы вызывают крайне противоречивые эмоции, но показаны они так тонко и искусно, что многое ты додумываешь себе самостоятельно, воистину ужасаясь возникающему образу. Увы, Брайану Бангу-Бэнгу-Бонгу-Бунгу легче действовать другим, до ужаса топорным методом, не прибегая ни к визуальной, ни к повествовательной специфике, клепая буквально на коленке то, что при желании могло стать очень хорошим стартом в режиссёрской карьере. Нормально ли это? Сомневаюсь.

3 из 10