Венера в мехах (2013)

Роман Полански - действительно гениальный режиссёр. И даже в весьма почтенном возрасте он продолжает поддерживать свой высокий уровень. Могу ошибиться, но поймал себя на мысли, что 'Венера в мехах' - это довольно личный фильм для режиссёра.

Прежде всего хочется похвалить картину за её необыкновенную атмосферу и насыщенность. При своей плавной и мягкой подаче фильм полностью поглощает внимание зрителя. Буквально с первых минут чувствуется рука режиссёра, его особенный стиль. Понравилась идея картины, мысль, которую Полански доносит до зрителя. Снята 'Венера в мехах' очень качественно. А тонко подобранное музыкальное сопровождение делает атмосферу кино ещё более осязаемой.

Есть поговорка, что для танго нужны двое. Эмманюэль Сенье и Матьё Амальрик блестяще справились со своей задачей. К слову, внешнее сходство Амальрика с Полански просто поразительное. Во время просмотра картины казалось, что это Роман внезапно помолодел на 30 лет. Насколько мне известно, эта роль изначально должен был сыграть Луи Гаррель, который в итоге был заменён на Амальрика. И это решение было исключительно удачным. Как всегда произвела сильное впечатление муза Полански и его спутница жизни Эмманюэль Сенье. Великолепное сочетание таланта и красоты. Сложилось впечатление, что Сенье не играет роль своей героини, а просто живёт ей. Идеальное воплощение. Её Ванда Журден буквально источает агрессивный эротизм

8 из 10

Необычная и высокоискусная постановка Романа Полански, который показал театр в кино или кино в театре, или историю внутри истории? В любом случае, связь с реальностью пропадает, оставляя только действующих героев и на сцене, и на экране, и на экране во время сцены.

Перед нами отчаявшийся постановщик Тома, который пытается найти актрису для своей пьесы. Кадры приветствуют нас в театре, бросая сюжетные продвижения на сцену, а попытки достичь своей цели оставляют кадрами пустого зала. Актёр Матьё Амальрик достаточно хорошо производит впечатление отчаявшегося постановщика, который остаётся один на один со своими неудачами. Но опоздавшая на прослушивание артистка в исполнении Эмманюэль Сенье меняет весь сюжет по своему характеру.

Первый акт раскрывает персонажей как противоположностей, как статус «режиссёр» и «актриса», стирая грани между равенством полов. Личные доводы и переживания плавно перетекают на репетиции «Венеры в мехах». Леопольд фон Захер-Мазох написал этот роман в 1870 году, получив много постановок в театрах, эротических экранизаций в конце 60-х и как поклонников, так и противников этого чтива. Данная тема не оставляет современное поколение, представляясь перед нами в новых амплуа.

Версия 2013 года даёт зрителю игру во время игры. Пока автор и исполнитель второстепенной роли пытается указать, что ему нужно от Венеры, актриса завладевает положением. Мы узнаём пьесу за игрой двух людей, пока сцена плавно не переходит в реальность. Жена режиссёра Романа Полански — Эмманюэль Сенье великолепно изображает заинтересовать и важность роли Венеры для постановщика. А вот Матьё Амальрик пытается выудить свой подтекст в романе 19 века.

Впечатление от подготовки к роли женщины передаётся на зрителя. Стирание границ продемонстрировано весьма точно, ведь только мы погружаемся в роли актёров пьесы, как они возвращают нас в мир Романа Полански, как бы говоря, что они на сцене и всё это роли в театре. Переход от увлечения к одержимости путает: где герои произведения, а где актёры. Экстравагантно авторы обходят все эротические детали романа, как бы делая акцент на них, но оставляя в воображение дальнейшую физиологическую связь.

Благодаря постановке можно узнать сюжет и смысл книги, но вот личная заинтересованность Матьё всплывает позже, позволяя роковой женщине захлопнуть ловушку. Это строгая, расчетливая и доминирующая героиня способна перевернуть смысл романа, заложенный ещё Леопольдом фон Захер-Мазохом, бросая вызов современному поколению. В конце концов, каждый читатель вправе понимать и принимать роман так, как он его визуализировал и осознал. Скрытые смыслы и эротический подтекст радуют мужчин, раскрывают понимание ими (да, Матьё тут начинает говорить за весь мужской пол), а ущемление женщины, принуждение и, ни дай Бог, неравенство с мужчиной отражаются жарким огнём в глазах актрисы.

Раскрываются истинные мотивы прихода на пробы, в то время, ты ещё не можешь понять: это ещё образ или реальный конфликт, но финальная сцена полностью переворачивает понимание фильма и в целом осознание работы Полански. Кульминация до того непредсказуемая, что ты начинаешь осознавать: а это когда игра перешла в реальность, ведь всё было так выточено, прокомментировано и скрыто юмором, что остаётся только восхищаться исполнением и иной адаптацией романа от Романа (каламбур уместен).

Театрализованное кино по одноимённой пьесе американского драматурга Дэвида Айвза, которая, в свою очередь, основана на знаменитой повести Леопольда фон Захер-Мазоха — с первых минут захватывает внимание и реальное время превращается в невидимку, в нежданного гостя, на которого по сути плевать.

Эммануель Сенье в кадре означает лишь одно — уровень харизмы, наполненности персонажа гарантировано высок! Причем становится интересно, какова Сенье на самом деле, как человек, как женщина настоящего мастодонта кино? Ведь в этом фильме она фактически играет две роли сразу, и роли эти полярны: средненькая актриса, выглядящая так вульгарно и комично, но в сочетании с красотой самой Сенье — получается коктейль неожиданных противоречий, которые в итоговом образе притягивают своей диковатостью, неуклюжестью и настырностью. А второй персонаж Сенье — это сначала госпожа, а в конце фильма и вовсе богиня, нерасторопно рассекающая театральную сцену пылающими волнами томной харизмы. Взгляды из-под полу закрытых глаз, взъерошенные волосы, кожаный лакированный костюм, ошейник, неприлично низко опущенные чулки.

Ванда продуманный игрок. Каждое её слово, каждое действие столь уверенно преподносятся ей самой, что замученному кастингами режиссеру ничего не остается, кроме как добровольно и с неожиданно сменившейся нежностью сдаться Ванде.

Тома даже для зрителя является не больше, чем игрушкой, дополнением. Он скорее ещё одна декорация на сцене, претендующая на важность, а по сути давно забытое кем-то нечто. По мере того, как Ванда втягивает нас в свою игру, Тома меняется. Он принимает правила почти беспрекословно, на полном серьёзе он проживает то, что сам написал благодаря той энергии, той жгучей чувственности, которую излучает Ванда.

Кстати, она умело и обаятельно подводит режиссера к тому, что он и его невеста жалкие снобы, что они лишь претендуют на интеллектуальность, на важность ментального здоровья, но на самом деле вся их жизнь, успехи, работа — это побочные от знатного происхождения вещи. Режиссера Ванда упрекает в том, что он писал слепо, бездумно, почти глупо, поскольку сам не прожил то, о чем говорит. Это и есть замшелая брешь пьесы: в ней нет настоящей чувственности, но её можно привнести апломбом цельной личности, что Ванда и делает на протяжении всего фильма.

Данный фильм являет собой цельное, умеренно насыщенное, одновременно комическое и трагическое произведение, которое в фильмографии Полански занимает особое место, хотя эта работа безусловно пересекается некоторыми мезансценами с предыдущими картинами мастера.

9 из 10

«Венера в мехах» (2013) фильм Романа Полански. Сюжет фильма может уместиться в одном предложении: режиссер Тома Новачек репетирует свою пьесу с актрисой Вандой Журден.

Трактовки фильма предлагают различные пути реконструкции: биографических подробностей, сценария, литературных источников.

Но можно взять фильм в скобки, подвесив в неопределенности происходящего.

Хочется предположить, что зритель в эти скобки идет, поскольку вхождение в фильмическое пространство начинается с постепенного открытия дверей, за которыми следуют еще одни двери и еще одни. Степень удаления обеспечена множественной рамкой, рамкой которая от повседневности очень плотно закрывает происходящее.

Но вместе с тем: старый театр, уставший режиссер, дождь, сломанный каблук, пропущенное время, семейные обязательства, как постепенно всплывающие обстоятельства жизни двух героев — обычный репертуар сопротивления повседневного, где ничего не происходит.

Приготовления героини к чтению своей роли, бутафорство образа: накладных ресниц, дешевой помады, актерской скороговорки, несуразности одежды, — заостряют комичность происходящего, его предельную прозаичность и тривиальность.

То, что начинает происходить — это история, которая в рамках повседневности случиться не может. Никогда. И хочется думать о ней как об истории желания.

Желания, как того, что оказывается возможным только в очень хрупких координатах не редуцируемых до ясных причин.

Можно ли рассматривать происходящее в фильме как процесс обретения? Утраты? Дезавуирования ? Припоминания?

Представляется, что основной герой фильма — это чувственность и ее трансформация (а может быть трансгрессия), и она множественна. Герои не знают, куда приведет их желание. Но плотная рамка условности позволяет пройти в нем до конца. Внутри фильма она обеспечена перебоями ритма, банальность граничит с возвышенным, прекрасное с прозаичным, рабочие уточнения с тем, что уже начинает случаться.

Именно перебой, двусмысленность и неопределенность позволяют удерживать этот феномен — чувственности как трансцендентного, не редуцируемого к причинам, биографии, социальности, воспитанию, и измеряемого, исключительно, интенсивностью.

Мы не знаем играет Ванда или она этим является. Аффективная плотность свидетельствует о том, что является, но является в этом зазоре между то ли пьесой, то ли жизнью, то ли репетицией, то ли непосредственно случающимся. Основное происходящее случается между, это и не режиссер, и не актриса, и не герои, и не отсылка к литературе. Взятие в скобки всех определенностей оставляет возможность чистого события.

Мы могли бы предположить, что существуют феномены достоверность которых возможна только в предельной степени условности. И желание один из подобных. Как только обретаются земные координаты — все грозит превратится в пошлость, в фарс, в комедию, во все, что угодно. Полански предлагает зрителю каким-то образом подумать о желании. И том, хрупком пространстве, где оно оказывается возможным. Беккетовском «где и были, если были».

Прежде хочу сказать что, это фильм и только фильм а как подошел к сложнейшему вопросу Поланский, это его достойный выбор. Труднее всего раскрыть себя в замкнутом помещении да еще вдвоем так что, достойного зрителя держать в руки. Для этого требуется великолепное мастерство и они оба, с Поланским были счастливы. Это безусловно чувствуется. Вот немного концовка смущает, особенно последнее поведение Ванди и отнюдь не Эмманюэль. Личное мнение — к великому сожалению, здесь мастер проиграл, упустил тонкость момента в превращении Ванди в не что подобное. Ванда крутится на сцене вульгарно. Как не состоявшая чертовка с метлой. Требуется выход за рамки происходящего. Увы сцена слишком коротка для этого. (Эффект Гарри Поттера? Тому подобное, более изящно, ведь винтаж круче. Но увы, опять же, это сцена и требуется что то иное.) Создается чувство несостоятельности.

Антихрист тоже имеет свое вдохновение и в этом кроется его притяжение. Думаю, передать это, очень сложно или специально избегают такое соприкосновение. А кто передаст, это изящное зло, тот всегда будет великим. Невольно вспоминается великий Гете. Но, но и есть но. Несмотря на это, я часто, всегда с стрепетом возвращаюсь к этому творению, авось случится чудо. Может здесь кроется, то самое необыкновенное.

P.S. Еще одно сожаление, пролетели годы а великолепная ЭММАНУЕЛЬ осталась не полностью открытым, действительно жал.

Общее впечатление: Фильм — это театральная постановка. Одна локация, два актера, и ничего больше. Но не смотря на то, что герои никуда не уходят, смотрится это только в плюс, атмосферность зашкаливает, а камерность придает особый шик!

Чтобы вам было проще опереться на сюжет, я вам расскажу что к чему. Театральная постановка основана на пьесе «Венера в мехах» Леопольда фон Захера-Мазоха, именно благодаря повести Захера-Мазоха склонность получать удовольствие, испытывая унижения и насилие получила название мазохизма. И кстати, было бы неплохо ознакомиться с повестью)

Украшение ленты — Эммануэль Сенье (Ванда Журден), каждый раз когда я смотрю на Эммануэль, я понимаю, что в ней нашел Роман. По совместительству Сенье не только жена Полански, но и его муза, а для творческого человека — это главное. Найти свою жилку и черпать из нее вдохновенье, что в принципе у Романа получается неплохо.

В ленте Эммануэль играет развязную, вульгарную девушку, которая нарядившись в садо-мазо пришла на пробы в театр, дабы получить заветную роль. Зная весь текст наперед, Ванда готова показать на что она способна, только не теряйте головы!) Еще одна важная роль принадлежит Матьё Амальрику — Тома. Актер играет режиссера, весь день Тома проводил прослушивания, выбирая актрису для пьесы по знаменитому роману Леопольда фон Захера-Мазоха «Венера в мехах». Режиссер в отчаянии, но тут появляется она…) И вроде все что в ней, ему не мило, он никогда с такой не сталкивался, огненной женщиной, роковой. Которая не только знает его мысли наперед, но и готова подыграть, настоящий сгусток энергии, взбаламошенная и такая непостижимая)

Смотреть на тандем этих двоих профессионалов увлекательно, я 100 лет не была в театре, и благодарна Полански за то, что он смог перенести дух театра в кино, я будто зритель, сижу тихонько в кресле и подсматриваю за перипетиями двоих. Чем больше они открываются друг другу, тем интереснее наблюдать. И кажется пути назад нет, о, точно нет.

Театральная постановка перенесет вас в реальность, границы смоются и вы сами не увидите, как игра перескачет в нечто большее. А какие диалоги! Ну великолепно же! Ирония, сарказм, острота — некоторые эпизоды заставляют не просто улыбаться, а удивляться и хохотать. Восхитительно сыграно, браво Полански, ты умеешь захватывать!

9 из 10

Эммануэль Сенье сама по себе уже является источником особого очарования. С момента выхода «Горькой Луны» прошёл двадцать один год, иных за такой срок уже и не узнать. Но удивительное дело, её образ не менее волнителен, и по-прежнему в глазах героини искрится дьявольское мастерство соблазна, невинность и женское лукавство. О том, что актрисе почти 50, после первых двадцати минут просмотра просто забываешь: богини, в конце концов, возраста не имеют.

Матьё Амальрик составляет достойную пару Эммануэль и играет более чем убедительно во всех ипостасях, проходя в процессе повествования полный путь от организатора гладиаторских боёв на арене чувств до безвольного пресмыкающегося. Туда ему и дорога.

Фильм захватывает с первой же минуты… да что там, его просто невозможно прервать. Сюжет даже не берусь пересказывать, он достоин вдумчивого и пошагового обсуждения, и, помимо собственно экранизации пьесы Дэвида Айвза по повести Леопольда фон Захер-Мазоха, тут немало знаков и отсылок к событиям от начала эры до современности. Изысканным удовольствием для ценителя будет находить и раскусывать эти орешки самостоятельно.

Эмоциональный накал таков, что не всякий фильм даже самого Полански способен его повторить. Вечная борьба всепоглощающей страсти с общественной моралью и ханжеством достойна самой неожиданной развязки. Но порой просто хочется закричать: Хватит стоять и смотреть на то, чего ты так давно желаешь! Бери же и наслаждайся вволю!

Фильм точно не для всех, частично это из-за некоторой наигранности и театральности — эти правила придётся принять: в данном случае гипербола является основой; исключив её, фильм лишится своей магии. Поэтому к «Венере в мехах» нужно идти в особый день и с особым настроением, по красному ковру с бутылкой шампанского, держа за руку юную куртизанку. А во время сеанса — отключить все мобильные телефоны, ибо даже того, что есть в фильме, слишком много.

9 из 10

Как торжественно вокруг! Какая музыка ночи…

(с) Леопольд фон Захер-Мазох, «Венера в мехах»

Режиссер и актриса играют во взрослые психологические игры в омуте театральных декораций и проникновенного понимания пьесы. Только один зал театра, только два действующих лица. И сквозь призму Романа Полански.

Я люблю театр. Я очень люблю театр. Если бы у меня была вторая жизнь, я бы полностью посвятила ее актерскому мастерству и театральным закулисьям. Поэтому для меня «Венера» — легкое касание прекрасного, оставляющее часть себя внутри, музыка ночи, которая звучит до сих пор.

Что? А кто не безумен?

Вдохновленный вдохновляет. Матьё Амальрик и Эмманюэль Сенье играют будто живут: они динамичны, воздушны и свободны. Я не могла оторваться от них. Практически полное отсутствие закадровой музыки нагнетает и заполняет игрой между героями все пространство. В зале театра не осталось ни одного места, не погруженного в их атмосферу и состояние. Все места проданы.

Золотисто-коричневый повсюду — буквально все подсвеченные предметы и декорации содержат в себе этот оттенок — теплый, мягкий, обволакивающий, говорящий, что все хорошо и спокойно; чтобы потом взорвать экран синим, леденящим тело и ум, заставляющим замереть и задержать дыхание. Цвет сопровождает искусную игру актеров и ведет зрителя сквозь сюжет, мягко держа его за руку.

Лента держит все полтора часа и не отпускает до следующего утра.

Мой вердикт: must see творческим и театралам, а так же любителям арт-хауса и утонченных трагикомедий.

Роман Полански гений. Просто невообразимо, насколько гениален этот человек, ведь несмотря на такое небольшое количество актеров и всего одну локацию, он заставляет вас со страстью смотреть этот фильм до конца, не отрывая своего взгляда.

Два актера, место действия — сцена. Актеры, играющие актеров театра. Ванда сначала предстает перед нами в образе глупой и вульгарной дамы, но на самом деле она просто чертовски умна. Наблюдение за ее действиями доставляет удовольствие, Эмманюэль сыграла так хорошо, будто и не играла вовсе, а родилась в этом образе. Она удивительным образом ломает Тома, заставляет его прогнуться под ее властность, выставляя наружу его извращенную натуру. Ее ирония, красота, ум, умение манипулировать буквально влюбляют в себя, порой даже заставляя вырваться наружу собственного извращенца.

Но и главного героя обходить стороной не хочется. Амальрик Матьё в мельчайших деталях представил нам своего персонажа, показывая все стадии его отношения с Вандой. Он возмущен, переполнен ненавистью от ее глупых речей, но она же является его Госпожой. Ванда, войдя в его жизнь как образ всего того, что так ненавидит Тома, морально рушит его, вытаскивая его из-под купола моральных устоев, выпуская на свободу мазохиста, а в конце, возбудив в нем страсть, она, как настоящая Богиня, исчезает, оставив его наедине со своими грехами.

Грандиозный фильм, изумительная пьесы Дэвида Айвза и гениальная интерпретация Романа Полански.

10 из 10

Что сказать, давно я так не смеялся.

Любите ли вы театр? Даже если нет, все равно посмотрите этот фильм. А уж если любите, то вы просто обязаны это сделать!

Тема, которую избрал маститый режиссер, внешне выглядит, как бы это сказать, скользкой. Легко скатиться в скулосводящий фрейдизм, а того хуже, просто пошлость. Но вместо этого месье Полански потчует нас камерным, ироническим и уморительно смешным зрелищем.

На дворе у нас, как известно, двадцать первый век и постмодернизм, и поэтому занудное классическое повествование Захер-Мазоха преломляется сразу через две призмы авторского видения — маленького затюканного режиссера, постановщика пьесы, а впоследствии — и явившейся на просмотр вульгарной и развязной актрисы по имени Ванда Журден. Да, ХУДОЖНИК ТАК ВИДИТ! Вместе они творят новое, не побоюсь этого слова, авангардное прочтение классической пьесы!

Декорации так себе — изрядно обшарпанная сцена, забытый с прошлого спектакля огромный возвышающийся фаллический кактус (он, разумеется, символизирует, а как вы думали!) и даже меха условно исполняет вязаный шарфик «мейд ин олимп» — но какое это имеет значение для увлеченных творческих людей?!

Очень скоро диалоги пьесы начинают сливаться с диалогами главных героев, по едкости живо напоминая фильмы Вуди Аллена. Игра актеров великолепна, а эти маленькие детали вроде «полета валькирий» на мобиле режиссера… Полански может в сатиру, господа!

Ванда решительно берет в свои руки творческий процесс, а заодно и режиссера, легко трансформируясь из побитой жизнью средненькой актрисы в богиню, жрицу, доминатрикс — и обратно. Финальная сцена заслуживает отдельных продолжительных аплодисментов — вот оно, высокое искусство театра, катарсис, занавес, ЗАНАВЕС!..

--

Великолепный камерный сатирический бенефис. Браво!

- Ванда, я ищу боли, вы — удовольствия. Не позволяйте чувствам взять верх. Пользуйтесь партнером так же, как он, безусловно, пользовался бы вами. Выжимайте из него все соки.

- Вы такой необычный.

- Обращайтесь со мной божественно жестоко.

- Зачем быть жестокой с тем, кто любит?

- Чтобы он вас боготворил!

Все действие картины происходит на сцене театра, в котором проходят прослушивания для пьесы начинающего постановщика. Двое людей, мужчина и женщина, никаких декораций, кроме этой театральной сцены, никаких спецэффектов, только невероятная игра актеров.

4 персонажа, и в шкуре каждого вы побываете так, будто всю жизнь им были. Почувствуете все, что ощущают они, все возбуждение, жажду власти, желание быть униженным и растоптанным, реальную жизнь, которая так непримечательна и беспросветна по сравнению с яркой страстью на сцене… Потрясающие диалоги, наполненные таким желанием и чувственностью, что аж дух захватывает. Это эротика без постельных сцен и обнаженных тел, без поцелуев, без объятий даже.

Вы можете даже узнать себя в этих людях, может, не в общем, но в деталях, которые известны только вам да еще двум-трем людям. И это немного пугает. Кажется, будто нечто проникло в ваши самые темные внутренности и оттуда вытащило на свет Вас. Настоящего.

Мой восторг сложно описать словами.

10 из 10

Они встретились вечером в заброшенном театре на пустынном парижском бульваре во время ливня настолько сильного, что гром и молнии сотрясали стены. Он — Тома, чопорный сноб, драматург, адаптировавший для сцены старинный эротический роман Захера-Мазоха «Венера в мехах». Она — Ванда, тёзка главной героини, нежданно и незванно явившаяся на прослушивание после особенно жуткого раската грома. Вымокшая до нитки, громко чавкающая жвачкой, c собачьим ошейником нa шeе, oнa затянута в чёрный прикид доминатрикс. Её грудь теснит кожаный корсет, а между подолом мини-юбки и концами чёрных чулок на резинках, вызывающе белеет полоска обнажённой кожи. Извергающая банальные непристойности, Ванда, на первый взгляд, вульгарная дешёвка, олицетворение всего, что чистоплюй Тома брезгливо презирает в женщинах и в актрисах. Но настояв на прослушивании, она в мгновение ока перевоплощается в элегантную, утончённую, доминирующую женщину из мечты Тома, героиню романa Захера-Мазоха, и его инсценировки, a также, в её страстного критика, когда выходя из образа, она бросает Тома оправданные упрёки в сексизме. По мере того, как репетиция -экспромт продолжается, Тома и Ванда легко и незаметно переключаются от чтения провокационных строк пьесы к их не менее провокационному обсуждению, и вскоре становится ясно, что caм Тома близко отождествляет себя с мазохистским героем пьесы, аристократом Северином, хотя он эту связь всячески отрицает — ведь он всего лишь адаптировал роман. Незаметно, контроль над ситуацией начинает переходить от постановщика к актрисе и обратно, пока не размывается грань между тем, что реально, а что фантастично, кто контролирует кого и в какой эпохе.

Перемещаясь непринуждённо от приземлённого натурализма к умышленно манерной театральности, Ванда интригует зрителей, заставляя их гадать, кто же она, талантливая актриса, частный детектив, или могущественная Roman goddess языческой эпохи, восставшая от тысячелетнего сна, чтобы покарать смертного, осмелившегося отринуть её дары и приподнять покров над её таинственными мистериями. Эта версия вполне соотносится со сложившимся за долгие годы мнением режиссёра и сценариста фильма, Романа Полански, о битве полов как о непостижимо жестокой шутке, в которой мы — марионетки, приводимые в движение некими высшими силами, дёргающими нас за невидимые верёвочки и забавляющимися нашими жалкими потугами найти в этой шутке какой-то смысл. В ответ, насмешливый и дерзкий режиссёр предлагает свои собственные шутки. Одна — это кастинг Эммануэь Сенье, его собственной goddess — жены, музы, матери его детей, в роли многоликой, загадочной и роковой незнакомки. В этой шутке дань любви, дар Пигмалиона — Галатее, режиссёра — eгo актрисе, роль-мечта, которая позволяет Сенье раскрыть в полной мере сексапильность, импозантность и чувство юмора. Другая шутка мэтра заключена в выборе Матье Амальрика, практически, двойника режиссёра, на роль Тома, драматурга, теряющего y наc на глазах индивидуальность и идентичность, ставя свою маскулинность под сомнение. Настолько заворожeн oн преображениями Ванды, что с радостью готов променять и творческий и личностный контроль в своей жизни на добровольное рабство под острыми каблуками её shiny, shiny, shiny boots of leather, которые она, то ли дьявол во плоти, то ли потаённая мечта, ставшая явью, извлекла, похоже, не из бездонной сумки с костюмами и реквизитом, а из тёмных турбулентных глубин его фантазий и фетишей.

Отрицание персонажем Амальрика какого-либо сходства с героем написанной им пьесы и её первоисточника, привносят любопытный контекст в последний фильм Романа Полански, который всегда посмеивался над критиками, зацикленными на постоянном исследовании порочного в его кино, и советовал им относиться к этому не слишком серьёзно. Неоспоримое сходство «Венеры в мехах» с фактами из его жизни можно интерпретировать как угодно. Кто-то углядит в картине намек на исповедальный подтекст, а кто-то, в очередной раз убедится, что Полански всегда был и остаётся неисправимым насмешником-провокатором. Сам жe он с усмешкой заявляет, что переведённая на французский язык пьеса американца Дэвида Айвза, инсценировка скандального для своего времени одноимённого романа австрийца Заxера-Мазоха, невольного отца термина «мазохизм», привлекла его возможностью проявить техническую виртуозность при экранизации столь статичного материала. И действительно, в течение 96 минут, Полански доводит непрекращающееся в разных временных и пространственных пластах сражение полов до высшей точки садомазохистского кипения, представив явление австрийско-американской Венеры ординарному французскому ситуайену с неординарными желаниями, с истинно галльским юмором, остроумно используя возможности театрального освещения и кинематографическое чередование близких и дальних планов.

Kамерный говорливый фильм, чьё пространство ограничено всего лишь интерьером захудалого театра, проникнут атмосферой уютной интимности, на фоне которой Полански затрагивает ставшие привычными в его творчестве весьма темные и спорные темы из области человеческих отношений. Экранизацию 80-летнего режиссёра отличает беззаботная изящная лёгкость, превратившая «Венеру в мехах» в насмешливую пародию на привычные архетипы мужского и женского, банальные, невзирая на их благородные седины. Но лёгкость достигается контролем, под которым истинный мастер за кулисами шоу держит обоих персонажей, позволяя им примерять на себя разные персоны и эпохи, обмениваться мужественностью и женственностью, олицетворять божественное и человеческое в созданном им мире, где «из миража, из ничего, из сумасбродства моего вдруг возникает чей то лик и обретает цвет и звук, и плоть, и страсть.» И начинает вдруг тихонько позвякивать о тонкий фарфор невидимой кофейной чашки несуществующая витая серебряная ложечка. Доносится шелест деревьев, растущих в тенистом саду на страницах старинного романа. Удар воображаемого хлыста, хранимого в глубинах подавленных желаний тысячи ли, сотни лет, резко вспарывает чувственно заряжённый воздух здесь и сейчас, вызывая восхитительный обморочный ужас от сбывающейся опасной мечты, в которой страшно признаться себе самому. И затягивая в свою пучину неотразимoй улыбкoй, нежно обволакивает порочность, настояннaя на декадентстве, иронии и глубинном понимании человеческой натуры, обречённой до скончания веков на таинство игр подчинения и властвования.

Париж, Париж, Париж… Уже не город-мечта для влюбленных идиотов, но и не маргинальная клоака, напоминающая вход в пустоту через прямую кишку. Непривычно бесконечно льющий словно из ведра дождь, заливающий все вокруг и превращающий даже самую безыскусную поэзию в скучный депрессивный быт. Ни просвета, ни привета — театр, выброшенный за пределы всех престижных парижских округов, пуст и ничтожен, как и его главный, все еще начинающий и перспективный на пятом десятке лет режиссер Тома, которому скучно и одиноко…

Ее едва ли можно было назвать прекрасной и нежной. Увы, этот потрепанный жизнью вульгарный бутончик с именем Ванда и нарядом отпетой садомазохистки(все выигрышные места облачены в стильный латекс и изящно подчеркнуты) не претендовал на звание самой красивой женщины в мире, но в ней что-то было притягательное, гипнотизирущее, обольщающее, чарующее и одурманивающее. Ангел со стервозным характером, сошедший не с небес, но с грешной земли. Дива с кошачьими повадками распутной девки. Муза, во имя которой Тома, готов за бесценок продать свое белое тело, а за еще меньшую цену — и черную душу. Венера, в которой нет ничего божественного, но еще больше — человеческого. Женщина-демон, которой хочется поддаться, раствориться в терпком аромате ее кожи, утонуть в безбрежном океане ее волос, стать подле Нее, но не с ней на равных. Актриса, для которой весь мир — ее театр, а театр — сама жизнь. Она тебя подавит, унизит и утолит твою жажду, но все равно губы будут сухими, а тело нещадно стонущим и саднящим.

Роман скандального австрийского писателя XIX Леопольда Фон Захер Мазоха «Венера в мехах», впервые в мировой литературе беззастенчиво рассказавший о том, что садизм — это хорошо, а мазохизм намного лучше, особенно если над твоим бренным телом измывается красивая дама, знавал немало вариаций и интерпретаций в мировом кинематографе: от дореволюционной зарисовки 1915 года до хардкора от графоманствующего кинематографиста Хесуса Франко 1969 года. Однако в 2013 году, в рамках очередного Каннского кинофестиваля Роман Полански представил собственную и, пожалуй, самую нестандартную интерпретацию уже давно ставшего архетипичным сюжета Захер Мазоха.

Третья по счету в карьере Полански картина, сконструированная по принципам театрализованного представления после жесткой «Смерти и Девы» и сатирической «Резни», «Венера в мехах», как ни одно предыдущее творение режиссера полно кинематографических аллюзий, искусно завуалированных и замаскированных, так и откровенно биографических деталей, невольно придающих «Венере…» исповедальные, но нисколько не покаянные интонации. Эдакий напряженный сгусток режиссерского мастерства и драматического актерствования, «Венера в мехах» не ребус, но приятный глазу и слуху перформанс, сотканный из множества мелких, но важных для понимания деталей, фильм-настроение и фильм-философия

Сыгранный Матье Амальриком режиссер Тома сильно похож как внешне, так и внутренне на самого Романа Полански — Enfant terrible всего послевоенного мирового кино, деконструктора старых жанров и привычных тем, нервического типа, изгнанного из США и обретшего свой приют в Европе. Тома — это сам режиссер в молодости, в миг своих изысканий, в моменты неизбежного кризиса, режиссер, вынужденно живущий миром театра и кино, а не реальным. Потому в картине и легко проглядывают темы и мотивы предыдущих картин режиссера, ведь Тома и подобен Трелковскому, на сей раз оказавшемуся в мире искусства ни своим, но и не чужим, а Ванда есть не более чем квинтэссенцией всех предыдущих образов, воплощенных Эммануэль Сенье в «Горькой луне»(тема одержимости плотью и духом в «Венере в мехах» разыграна в ключе гротеска и фарса) и «Девятых вратах»(истинная сущность Ванды так и остается невыясненной, однако есть в ней нечто дьяволическое, потустороннее). Полански с определенной доли иронии воспевает свою Музу, которой уготована для него роль демиурга и воскресителя из Голгофы творческого тупика.

Однако на первый взгляд затейливый и игривый гимн женщине в противовес слабому мужчине(нотки пряного БДСМ есть лишь для галочки) превращается постепенно и в гимн искусству, театру, гимн изобретательному вымыслу и стертым границам реальности с наличием весьма прозрачного конфликта между полом слабым и сильным. Только вот в «Венере в мехах» нет привычного восхваления феминизма, равенства и всеобщего благолепия харрасмента. Есть лишь изощренная ирония над стереотипами современного сознания что мужчин, что женщин, которые забывают, что Венера это не только корень в длинном перечне заболеваний, что это имя существительное, а не прилагательное и не нарицательное.

Реальные персонажи подменяются вымышленными, подмостки захудалого театра становятся самой жизнью со всеми красками, материями, плотью и кровью, и нет уже ни режиссера, ни актрисы — проникновение в мир вымышленный, желанный и долгожданный удалось. Конфликт сглажен, но побеждает не Он, а Она. Женщина, которая все равно остается главнее любого мужчины. Женщина из влажных снов и галлюциногенных мечтаний, поддавшись которым можно не только все потерять, но и многое получить. Хотя бы на минуту или секунду. А она исчезнет, как и положено всем мифическим существам, но после этого жизнь твоя уже никогда не будет прежней.

Это наконец-то случилось! Роман Полански поставил «Венеру в мехах» по нашумевшей театральной постановке Дэвида Айваза. И вряд ли сегодня в мировом кинематографе можно найти настолько подходящее сочетания материала и режиссёра.

Сыграть Ванды Журден маэстро пригласил французскую актрису Эмануэль Сенье, которая, помимо прочих своих очевидных талантов, является его 3-й супругой. А судя по тому, что и как мадмуазель Полански исполняла 20 лет назад в «Горькой Луне» — она идеальный вариант на эту не простую роль.

Действие фильма происходит на сцене парижского театра, где мы встречаем сценариста и режиссёра Тома Новачека (Матьё Амальрик), отчаявшегося найти героиню на главную роль в своей новой пьесе, написанной по мотивам знаменитой повести Захер-Мазоха. Тома собирает вещи, чтобы идти домой после дня неудачных проб, но вдруг откуда не возьмись… появляется опоздавшая даже на окончание кастинга мокрая от дождя женщина в вызывающем кожаном наряде, а-ля Аллегрова в лучшие годы. Её зовут Ванда Журден и она всеми правдами и кривдами заставляет спешащего к жене Тома прослушать её. (Интересно посмотреть на молодого режиссёра дебютанта, который смог бы устоять перед влажной Эмануэль в коже).

И понеслась.

И режиссёр, и кандидатка включаются в сумасшедшую ролевую игру, в которой переплетаются реальность и театральная постановка, и сложно различить, где они сами, а где их герои, и кто с кем флиртует на самом деле. То ли это Ванда Журден решила закадрить Тома Новачека, толи это Ванда фон Дунаев признаётся в любви Северину фон Кузимскому, то ли наоборот. А если заглянуть глубже, то всё до неприличия банально — Сенье объясняется с Полански.

Ванда настолько неожиданно и постепенно раскрывается перед Тома, что он с тем же упорством, с которым не хотел пускать её на кастинг, теперь не хочет её отпускать, и, кажется, они собираются отыграть всю постановку до конца, постоянно прерываемые звонками жены Тома и упрёками Ванды в адрес текста пьесы.

По ходу развития событий мы узнаём историю героев, узнаём про их вторые половинки, их отношение к любви и сексу, но самое интересное — их отношение к отношениям мужчины и женщины. «Женщина твоей мечты может быть гораздо опаснее, чем ты думаешь!» — эти слова Ванды выражая основной посыл, реализуются в фильме через метаморфозы, происходящие в душе инфантильного и амбициозного Тома.

Не берусь судить, насколько Сенье и Амальрик справились со своими ролями, насколько первая смогла передать трансформацию скромной стесняющейся девушки в госпожу из повести Захер-Мазоха, а второй выдержать марку целомудриника даже тогда, когда всё в его руках — бери не хочу — а он боится притронуться к актрисе, готовой ради роли на всё. Но наблюдать, как раскрывается истинное «я» женщины, вызывающей у тебя восхищение уже не первый десяток лет, это чистый восторг и солнечный удар.

В общем, хотя бы для того, чтобы избавиться от распространённых непонятных, вульгарных и надуманных ассоциаций, не имеющих отношения к творчеству Захер-Мазоха, и понять что-то про себя, что-то, что иногда где-то так глубоко у современного человека, что только под стимуляторами и можно различить, нужно смотреть этот фильм. Обязательно смотреть, когда никого нет рядом, и вы везде опоздали, иначе это, как пытаться есть блюдо из ресторана высокой кухни на ходу. Конечно, при определённой сноровке не вопрос, но зачем?! В конце концов есть Макдональдс, в смысле Форсажы-Мстители-Трансформеры.

10 из 10

«И покарал его Господь и отдал его в руки женщины».

Кн. Юдифи, 16, гл 7.

Роман Полански — величайший, культовый режиссер, сценарист современности о котором нужно говорить либо все, либо ничего. Так уж сложилось, ввиду определенных жизненных обстоятельств, что именно Полански стал для меня одним из наиболее примечательных деятелей в киноискусстве поэтому, рассказывая о нем, я выберу второй вариант для своего дальнейшего повествования. К тому же его новая картина, вышедшая в широкий прокат в 2013-году, располагает именно к такой беседе.

«Венера в мехах» — последнее, надеюсь, что на данные момент, детище Романа Полански в котором наиболее отчетливо прослеживается яркий почерк, стиль режиссера. Лично для меня этот фильм подводит определенную черту и является неким итогом творчества французско-польского кинематографиста.

Тем более, что явные отголоски к предыдущим работам Р. Полански сложно не заметить в киноленте 2013-года. Потрясающая Эммануэль Сенье, она же Мими в фильме 1992-года «Горькая Луна» и Вавилонская блудница из мистического триллера «Девятые врата» в котором, к слову сказать, роль книготорговца отлично исполнил Джонни Депп, вновь очаровывает зрителя в роли Венеры.

Нельзя не отметить и жанровую композицию, основу фильма, завязанного на конфликте мужчина — женщина, где слабому полу отдается ведущая, доминирующая роль. И как тут не вспомнить, наверное, наиболее известную киноленту Полански «Ребенок Розмари», где роль обычной, забитой домохозяйки, в итоге ставшей сильной и уверенной матерью, исполнила Миа Фэрроу.

«Венера в мехах» — это еще один фильм Романа Полански именно из этой серии, где привычные отношения рушатся, а драматургия завязана на страсти, желании и выборе, о котором, в своем одноименном произведении, писал Леопольд фон Захер — Мазох.

Думаю, стоит отметить, что «Венера в мехах» снята по пьесе современного американского драматурга Дэвида Айвза, который, в свою очередь, опирался на роман знаменитого австрийского писателя.

Правда, увидеть в фильме привычные сцены из книги зрителю не удастся, но не думаю, что поклонники творчества писателя или режиссера из-за этого сильно расстроятся. Удивительно, но Полански удалось создать совершенно самостоятельное и органичное произведение в котором идея, формулировка Леопольда фон Захер-Мазоха о том, что в отношениях можно быть либо «молотом», либо «наковальней» полностью воплощена в жизнь и единственное о чем здесь стоит говорить, так это об удачной экранизации нашумевшего, в свое время, произведения.

Две роли, два главных героя, наблюдать за преобразованиями которых весьма интересно, театральные декорации и драма отношений, доходящая в конце до взрывной и в чем-то мистической кульминации, образ женщины, поставленный во главу угла, движущий сюжет и вызывающий бурю эмоций — все это «Венера в мехах».

Органичная, целостная игра актеров, Эммануэль Сенье и Матьё Амальрик как всегда на высоте, достойна похвал, а театрализованное представление, приглушенный свет, чистота эмоций и звучания, заслуга композитора А. Деплы и оператора Павла Эдельмана, стоит дорогого в современном мире киноиндустрии.

Именно таким получился очередной фильм у Романа Полански, заинтересовавший и привлекший внимание мировой общественности и деятелей культуры. Основной конкурс Канского кинофестиваля, премия «Сезар» за лучший сценарий и режиссерскую работу — почетные награды, как мне кажется, для весьма достойного произведения.

»… Женщина осталась, несмотря на все успехи цивилизации, такой, какой она вышла из рук природы: она сохранила характер дикаря, который может оказаться способным на верность и на измену, на великодушие и на жестокость, смотря по господствующему в нем в каждую данную минуту чувству…»

Мастер человеческих душ, эстет-интеллектуал, режиссер в изгнании Роман Полански на пике вновь воспламенившейся моды на мазохистские причуды, как ответной реакции на столь опостылевший всем феминизм вкупе с идеей равенства полов, решил высказать свое веское слово и снял «пьесу в пьесе», камерную, необычайно психосексуальную и ироничную версию «Венеры в мехах», скандальной книги, а затем не менее скандальной пьесы о всех пороках сладострастия зависимости и подчинения… Взяв за основу столь своеобразный материал старый сладострастник Полански вволю похулиганил и развлекся, а заодно дал разгуляться таланту, да не только своему. Право слово, от игры Сенье и Амальрика в этих неестественных, душных, насквозь клишированных декорациях хотелось кричать от восторга и хлопать в ладоши — театр в кино оказал воздействие не менее сильное, чем на театральных подмостках.

Итак, два актера, одна сцена. И больше ничего, ни одного голоса (даже в телефонном разговоре), шороха, намека, что в этом мире существует еще кто-то. Дождь, полумрак, готические тени плывут по сцене. Каждый штрих, каждая деталь идеально вписываются и создают неповторимый антураж. Весь фильм лично для меня соткан из 3 слоев, 3 измерений, в которых происходит действо. Первый весьма прозрачный и явный, затравка для пьесы, фон, причина. Прослушивание пьесы Фон Захер-Мазоха, уставший режиссер, отчаявшийся найти годную актрису, опоздание, вульгарная, не первой свежести тетка, не вынимающая жвачки изо рта, уверяющая, что записана на прослушивание и она-де нормальная актриса, просто начинает, она справится, несмотря, что весь ее опыт — роли в порнографическом театре… Слово за слово, реплика за реплику, незаметно перебранка перерастает в диалог, диалог — в прослушивание и перед нами неожиданно предстает Ванда, о, не актрисулька в дешевом кожаном платье, а самая настоящая леди, чей образ свел с ума бедного Северина… Режиссер Тома так неохотно взявший на себя роль второго лица «для подачи реплики» увлекается, входит в роль, и вот мы видим уже другое измерение — пьесу, оживших главных героев, Ванду и Северина, разыгрывающих страсти фатальных болезненных фантазий. Неожиданно, два актера смогли расширить грани возможного и мы лицезреем уже не двух персонажей, а четырех, столь похожих, сколь и различных, острые социально-психологические дилеммы, актуальные для времени романа, выглядят нелепо в условиях современного мира и нынешного взаимоотношения полов, о чем не преминет заметить язвительная Ванда. «Ваша пьеса просто чушь собачья!» Полански горько высмеивает реалии современной моды, когда границы полов оказалась так опасны стерты, что женщина перестает быть женщиной, мужчина стремительно теряет свои доминирующие позиции, однако их конфликт, берущий начало в глубине веков, все столь же актуален, ибо лежит в животной основе человека, его сексуально-звериной сущности и несмотря на сдерживающие оковы, запреты, веревки и связывания готов вырваться наружу…

Ближе к четвертой части фильма начинает выступать на первый план уже «третье измерение», мистическое, наполненное загадками и скрытым эротизмом. Актеры меняются ролями, вещи возникают ниоткуда, Тома открывает в себе новые глубоко спрятанные и угнетаемые черты и вот уже Ванда красит помадой его тонкие губы и прикрывает плечи шарфом, в роли воображаемого меха.. Наступает линия абсурда и здесь проходит очень тонкая грань гениальности и безвкусия, которую с легкостью гимнаста берет Полански, проходя по этой почти невидимой черте, не сталкиваясь в пучину сюра и заведомой бредятины. Нечто подобное наблюдаем и у Булгакова в его гениальном романе, и здесь сама обнаженная Сенье, уже преобразившаяся в греческую Афродиту, первобытную язычницу, развратную вакханку, исполняет свой кульминационный победный танец с яростью и чувственностью всей свиты Воланда.

Открытый, сатиричный финал — есть чему похлопать! Извечная борьба мужчины и женщины, наполненная классовыми предрассудками, религиозными запретами, моральными ограничениями, отрицанием своей сексуальности, чувственных перверсий преобразилась в руках мастера в умное, тонкое, не лишенное самоиронии кино.

В путах чувственно-болезненного наслаждения, не зная как заставить замолчать эти громкие мысли, стучащие в моей голове, я пытался и не мог, вставал и снова шел за ней, той, которая смогла зажечь огонь внутри меня, огонь желаний, позволяя довлеть надо мной, покоряя и желая подчинять, я брел за ней с поджатым хвостом, потому что все кричало об этом. Я не мог, не мог остановиться… Она завладела всем моим существом, я желал ее больше всего на свете, желал целовать ее ноги, прикасаться к ее белоснежной коже, вкушать влагу ее чувственных губ, облизывать ее трепещущее тело, быть внутри нее, принадлежать ей, подчиняться и быть ведомым.

Венера в мехах, мой ангел, мое искушение, мой сон и явь, побудь со мной, будь моей навсегда.

Женское и мужское начала в каждом человеке, жестокость и мягкость, добро и зло, что преобладает?

Пустой театральный зал, два актера, адаптированный сценарий этого достаточно чтобы сотворить великое кино, если этим занимается Роман Полански.

Сюжет картины построен на обыгрывании произведения Леопольда фон Захер-Мазора «Венера в мехах». Почти отчаявшийся постановщик Тома от дурных актрис решается прослушать опоздавшую, выглядящую неподобающим образом актрису-посредственность Ванду. Но стоит ему вступить с ней в первый диалог в постановке как его мнение начинает меняться. Рамки постановки абсолютно размываются: главный герой — это уже главный персонаж пьесы, порабощенный главной героиней, которая уже Венера.

Много «двусмысленностей», как сказала бы Ванда или большое количество «неопределенностей», как бы уточнил Тома, рождает данное произведение. И по ходу всей постановки они сами пытаются разобраться в его сути, стремятся постигнуть его.

Автор с самого начала уводит нас от глупых социальных или иных привязанностей данного сценария и как бы направляет в русло личностного переживания, в зону конфликта сосредоточенного внутри нас самих.

Нужно ли платить за свои желания, нужно ли их пытаться урезонить или все они последствия воспитания, какого-либо воздействия и их нужно принять и смирится — но эта ли главная мысль фильма?!

Это история о садомазо отношениях мужчин и женщин, о способности подчиняться и при этом управлять, о свойстве властвовать и при этом зависеть.

Отдельно хотелось бы отметить игру актеров, которая на высочайшем уровне и не позволяет оторваться от экрана ни на минуту.

10 из 10

Сразу хочу сказать, что я люблю фильмы режиссера Романа Полански, и начиная смотреть что-то новое его, готовлюсь всегда к чему-то интересному и очаровательному. Найдя это кино, я был в предвкушении и с удовольствием посмотрел эту картину. Увидев же ее наконец, хочу сказать режиссеру спасибо. Фильм чудесный.

«Венера в мехах» — атмосферная и туманная драма 2013 года, которая уносит нас в театр под покровом ночи. Тут один режиссер прослушал много посредственности и уже не надеялся найти подходящую актрису к своей постановке, основанной по роману Леопольда фон Захера-Мазоха «Венера в мехах». Собравшись уже уходить, его останавливает опоздавшая актриса, и она просит его прослушать ее, и мы видим их необычное знакомство и проведенную ночь, играя что-то глубокое и запретное…

Полански действительно умеет снимать свое кино. Он создает невероятную, чарующую атмосферу, и его кино гипнотизирует зрителя и полностью погружает в свою историю. Мы видим, как герои раскрывает грани сложного романа и анализируют его персонажей и их действия, и за всем этим раскрываются еще тайны, связанные с режиссером и его новой музой унижения. Жена режиссера Эмманюэль Сенье талантливая и весьма раскрепощенная актриса. Я давно ее заметил, и в ней есть иска и некоторое обаяние. Данная роль в фильме была непроста и загадочна, и Санье справилась с ней на ура. В конце особенно было неожиданно, и слов не хватит это описать. Матье Амальрик актер противоречивых и непростых ролей, и данная роль была именно его. Он сыграл тоже правдоподобно и составил Эмманюэль необычный и свежий дуэт. «La Venus a la fourrure» — кино крайне интригующее и загадочное. Оно смотрится все как в тумане, храня свои секреты, изумляя и очаровывая зрителя. Фильм необычный и сильный в том плане, что все держалось на диалоге всего двух актеров.

Дождливая ночь. Два разных мира, два разных героя. Театр. Напряжение и загадочность мистики.

Приятного просмотра!

9 из 10

Мне уже приходилось видеть камерную картину Поланского, называлась она «Резня», которая была безусловно интересна, но как оказалось режиссёр всего лишь разогревался перед «Венерой в мехах» — это его новая лента, которая покорила меня уже с первых минут.

Всё действие происходит на сцене какого-то театра, где герой картины, Тома, целый день проводил прослушивание и всё безуспешно и вот, когда он уже засобирался разочарованный домой, в зал влетает взбалмошная, вульгарная, с неуёмной энергией, блондинка, которая весьма настроена на прослушивание, она, как банный лист, которому всё же придётся уделить несколько, как казалось, на первый взгляд, мгновений…

Я не читал этого романа и что самое интересное, даже не захотел этого сделать, обычно посмотрев фильм и узнав, что он снят по книге, у меня просыпается жгучее желание ознакомиться с первоисточником, здесь же подобного позыва не возникло даже близко и не потому, что тема мне не любопытна, просто всё настолько тонко и в тоже время разжёвано продемонстрировано, что в иных дополнениях вовсе не нуждается, в моей богатой практике просмотров, это первый раз, чем я не сказано доволен.

Как мне кажется, снимать камерные картины, это огромный риск, слишком многое, если не всё, зависит от правильного, а больше удачного выбора актёров, да, профессионалов, допустим, найти не так сложно, но вот чтоб они отыграли в связке, да так, чтоб у зрителя дух захватывало, это редкость, на которую, в удовольствие себе я и наткнулся. Актёры показали виртуозную игру, они дополняли друг друга, заполняя, казалось, что их связывает нечто большее чем общая профессия, я целиком и полностью был поглощён фильмом, а точнее их игрой.

Меня в напряжении держало не только актёрское мастерство, но и сама фабула -бесконечная борьба мужского и женского начала, а точнее грызня за чувственное доминирование, которая всегда будет актуальной и, что самое главное, всегда с неожиданной развязкой, там не будет победителей, остаются только добровольно побеждённые.

Также, как огромнейший плюс, отмечу, хороший, интеллигентный юмор, который действительно заставлял улыбаться, пускай борьба животрепещуще-сексуальна, местами глубоко личностная, но надо найти силы и храбрости увидеть свою тень и посмеяться над ней.

Фильм буду рекомендовать к просмотру, он нисколько не скучен, напичкан остроумными диалогами, с хорошей актёрской подачей, время летит незаметно, но весьма продуктивно, в том плане, что картина всё же заставляет поразмышлять.

Всем желаю приятного просмотра!!!

Скажем максимально доступно — будь Полански моложе, роль Тома (Северина) он сыграл бы сам. Его «Венера в мехах» — чистосердечное признание, преисполненное и самоиронии и самокритики. Могла бы стать достойным финальным аккордом в более чем полувековом пути выдающегося мастера, хотя насколько известно, неутомимый уже готовится к запуску нового проекта.

Параллели с творчеством и особенно биографией французского поляка лезут сами. Взялся за экранизацию известнейшей повести Леопольда фон Захер-Мазоха, (от фамилии которого, нетрудно догадаться, и произошёл термин «мазохизм»), Роман очевидно потому, что с его персонажем он лучше всего ассоциирует самого себя. Вернее с персонажем пьесы-инсценировки Дэвида Айвза. Исполнитель же главной роли Матье Амальрик (кстати, наполовину француза, наполовину — поляка) похож на молодого Полански не только фактурно, но и чертами лица. А уж, когда бедолагу ближе к финалу гримируют под женщину, напрашиваются аллюзии из «Жильца», где Роман сам выделывал подобный фортель.

Фильм середины семидесятых резюмировал и всю квартирную трилогию и подводил черту под первой вехой в его карьере. Он стал квинтэссценцией, резюме, страхов, мыслей, идей Поланского. Но всё же это была работа 43-летнего человека, скорее обозначающего проблему, но не находящего из неё выхода. «Венера в мехах» — это кино премудрого старца, способного посмотреть на себя и окружающих со стороны и вдоволь похохотать над своими и чужими пороками. Роман остроумно подкалывает и демос-кратос общество и современный французский кинематограф, потерявший в погоне за социалкой прежнее лицо. Но в большей степени Полански, которого до сих пор жаждет американское правосудие за похотливые похождения молодости, в «Венере в мехах» демонстрирует — вот до чего доводят желания. Бойтесь их, ибо могут сбыться. Особенно в том, что касается женщин.

8,5 из 10

Я читала Венеру в мехах пару лет назад и, когда увидела одноименный фильм, решила, что обязательно нужно посмотреть. Сказано — сделано.

Я не читала описания к фильму и для меня стало совершенной неожиданностью, как все происходило — в одно театре, два героя и одна пьеса.

Фильм заинтриговал с первых минут, несмотря на то, что лишь минуте к пятой я разобралась, что это немного не то, что я думала. Но к тому времени уже не захотелось отрываться — он целиком и полностью поглотил мое внимание.

Поначалу я смотрела на героев и видела их не совершенства — Ванда довольно сильно в возрасте, Тома так вообще выглядит как-то не выразительно, но потом меня полностью поглотила их игра. Вот это невероятно! Как они перевоплощаются, как они сначала читают роли из пьесы, а потом переходят на жизнь или на импровизацию. Вот это реально потрясающе. Просто других слов нет.

Фильм очень хорошо отразил книгу и именно жажду мазохистов получать боль.

Единственное чего я не очень поняла так это концовки, но думаю, посмотрев внимательно еще раз я смогу ее понять.

Спасибо Роману Полански за этот потрясающий фильм.

В первой сцене «Венеры в мехах» мы попадаем в театр в буквальном смысле. Ванда, глуповатая актриска, пытается добиться того, чтобы ее прослушал Тома, «автор инсценировки» и будущий режиссер спектакля «Венера в мехах», и, в конце концов, добивается этого.

Главные герои олицетворяют эталонный образ мужчины и женщины. Их взаимоотношения развиваются соответствующим образом. Женщина просит немного внимания, мужчина соглашается, но не сразу. Женщина очаровывает мужчину. И не только своим актерским мастерством, но также и своей ненавязчивой женственностью. Мужчина поддается этому очарованию. Женщина начинает «играть» во всех смыслах этого слова на своем очаровании, примешивая щепотку похвалы и обвинений в сторону мужчины в гениальности. Мужчина очаровывается еще больше, тем временем власть женщины становится все обширнее. Теперь Он уже как пластилин, безоговорочно поддается «лепке» и дрессировке.

Возникает вопрос: как же Ей это удается?

Небезызвестный труд Симоны де Бовуар «Второй пол» отчасти дает нам ответ на этот вопрос. Сущность Женщины для противоположного пола непостижима. Женщина — создание того же порядка, что и Мужчина, но Она — что-то сверхъестественное, Другое, абсолютно непостижимое. Женщина вырывает Его из плавно текущих будней, из имманентного, и предлагает прикоснуться к трансцендентному. Таким образом, Она выполняет посредническую роль между Мужчиной и Богом.

В случае Тома, он, возгордившись, посягает на величие Господа, Женщина же выполняет даже не функцию, а, скорее, роль наказания.

Приглушенный свет, мрачная обстановка: а было ли все это на самом деле? Было ли все случившееся реальностью или сном?

9 из 10

Садо-мазо от Романа

Парижский драматург, Тома, проводит, как режиссёр, актёрский кастинг для участия в театральной постановке, основанной на его собственной пьесе. Фильм начинается с того, что по завершению рабочего дня он жалуется своей невесте по телефону на бездарных актрис, которые ничего не умеют и не соответствуют его требованиям. В этот момент на пороге заштатного театрика появляется зачумленная, вульгарная и мокрая, как уличная кошка, дама по имени Ванда, которая, неубедительно оправдывая своё опоздание, пытается уговорить уходящего Тома прослушать её на главную роль. Тома пытается отказать, но Ванда, демонстрируя обширный арсенал женских хитростей, позволяющих ловко манипулировать мужчиной, уговаривает его остаться. Постепенно негодование Тома сменяется интересом к нежданной гостье, а затем полной от неё зависимостью.

В основе новой экранизации 80-летнего Поланского лежит сравнительно свежая (2010-го года) пьеса американского драматурга Дэвида Айвза, который, в свою очередь, сотворил её из одноименной повести (1869-го года) Леопольда фон Захер-Мазоха, уже неоднократно переносимой в прошлом на экран. От такой двойной реминисценции, ловко отформатированной под интеллектуальный анекдот, довольно скоро начинает сосать под ложечкой, ибо, как и следовало ожидать, Тома встречается тут не с актрисой Вандой и даже не с героиней собственной пьесы, а со своей тщательно скрываемой феминностью. Выпорхнув наружу, она стремительно завладевает сущностью драматурга/режиссёра, чтобы нацепить ему на шею собачий ошейник и намертво приковать к «фаллосу» картонного кактуса, приколоченного к сцене.

Поланский, недавно разменявший девятый десяток, после «Резни» вновь обращается к драматургии, поскольку этот вид литературы, как правило, не требует активных перемещений в пространстве, что в его возрасте имеет далеко не последнее значение. Использовав на этот раз одну единственную декорацию — пространство театрального зала, он снял вполне достойное кино, которое наверняка придётся по душе тем, кто в искусстве кино больше всего любит актёрскую игру и тонкую игру ума, даже если их разместить в откровенно бутафорском интерьере. Распределив всего лишь две (прописанные в этой пьесе) роли — между своей 47-летней супругой, Эмманюэль Сенье, и одним из лучших актёров Франции нового века — 48-летним Матье Амальриком, он создаёт почти идеальный дуэт для пьесы, где происходит кардинальная смена амплуа.

Одновременно Поланский демонстрирует хорошую творческую форму, интерпретируя любимую тему (которая в случае неудачи могла обернуться кичем) — о женском коварстве, пагубном для мужчины настолько, насколько знать об этом может разве что только сам постановщик. Немало набедокуривший в молодые годы, он отыгрывает эту тему в каждом втором своём фильме, и Сенье, его последняя жена, является, по всей видимости, идеальным воплощением того дьявола, что сидит в теле всякой женщины. Спустя 21 год после садо-мазохистской «Горькой луны» он вновь отдаёт главную женскую роль супруге. И хотя событийный ряд на этот раз не выходит за пределы театральных кулис, а накал пылкости даже отдалённо не подбирается к жанру порно, он предоставляет своей Эмманюэль почти идеальный шанс тряхнуть стариной и появиться в любимом образе женщины-вамп.

Роли начинают меняться, причём настолько кардинально, что с какого-то момента сопереживаешь не столько происходящему на экране, сколько за самих исполнителей. Режиссёр не щадит ни свою жену, всё-таки заставляя её обнажиться в финале (хоть и при весьма сдержанном освещении), ни своего альтер-эго, Амальрика (не только походящего на Поланского внешне, но и имеющего наполовину польское происхождение). И Амальрик так убедительно меняет тут половую принадлежность, что все без исключения тётки Чарлея теперь просто обязаны напроситься к нему на индивидуальный мастер-класс.

Эта «Венера в мехах» — кино, которое идеально было бы показывать в день театра. Не только потому, что оно представляет собой удачный гибрид двух этих схожих видов искусства, но потому что каждое из них одновременно исполняет гимн во славу другого. Может быть, не самый жизнеутверждающий, но достаточный для того, чтобы обратить на него внимание. Это кино не такое радикальное, как «Нимфоманка» Триера, поскольку во главу угла ставит не столько перверсии и мазохизм, сколько потаённые желания психики, которые, если умело к ним подобраться, могут раскрыть человека с неожиданной стороны. И хотя у Поланского с годами заметно поубавилось пылу и страсти, он всё ещё сохраняет живой интерес к теме, намертво вшитой в его подсознание.

Пока Абделатиф Кешиш умело привлекает к себе все похвалы и порицания за свою «Жизнь Адель», признанный и так неожиданно постаревший кинематографический лев Роман Полански снимает скромную и совсем не претенциозную интерпретацию «Венеры в мехах». Минимализм постановки умело компенсируется высоким динамизмом, не дающими уснуть диалогами и фееричным финалом. Как и в «Резне», Полански решил взрастить напряжение из «воздуха», на пустом месте, что у него удачно и получилось. Всего двое актеров просто легко и непринужденно исполнили роли — попеременно умело меняя центр нервного притяжения. Скромная пошловатая актриса с легкостью оборачивается лидером театральной постановки, а вскоре уже и натуральным деспотом. В свою очередь, уставший театральный постановщик может просиять увидев мастерское актерское исполнение. Остается лишь вопрос о побудительной причине, взволновавшей его снять историю про хрестоматийный мазохизм.

Полански элегантен, сатиричен и не забывает даже о том, чтобы взволновать зрителя неожиданным обнажением Эмманюэль Сенье до нижнего белья или кротким преображением Амальрика при виде поднесенного к его лицу ошейника. Ничего, что все в итоге сводится к пустопорожнему трепу — сам фильм не более чем интеллектуальная вещь в себе, интеллектуальная погремушка. Впрочем, в сравнении с картиной Кешиша, задиристый маэстро уже становится похожим на прожженного академика. Такой вот новоявленный академизм, едва ли заслуживающий повторного просмотра. Зато яростный задор автора (который мне куда ближе болтающего ни о чем Вуди Аллена) заслуживает даже завышенной оценки.

7 из 10

Роман Полански фигура для кинематографа значительное. Радует то, что для своих 80 лет режиссер не только остается в хорошей творческой форме, но и продолжает развивать идеи своих же ранних лент. И если для предыдущей замечательной «Резни» режиссеру понадобилось всего четыре актера, в этой ленте их ровно в два раза меньше, что никак не сказывается на результате. «Венера в мехах» это феерия, вулкан страстей, вульгарный до простоты, но серьезный и даже глубокомысленный.

Снятая как интерпретация одноименного романа Леопольда фон Захера-Мазоха, давшего имя термину мазохизм, «Венера в мехах» удивляет своим подходом. Режиссер буквально переносит действие на сцену, одновременно репетируя спектакль и в то же время сдавая по нему экзамен, да так, что во второй половине фильма зритель уже не может понять, что перед ним, инсценировка или метафора замаскированная под производственный момент. Впрочем, какая разница.

Ключевая тема фильма, уже казалось бы раскрытая в шедевральной «Горькой луне» 1992 года находит неожиданное продолжение, переходя в какое-то четвертое измерение. Здесь жизни героев, их стремления, амбиции, комплексы под воздействием текста Захера-Мазоха развивается в иных плоскости, реальной и вымышленной, да так, что в какой-то момент начинаешь осознавать, что реальность и есть вымысел, а вымысел — реальность. Кино и спектакль сливаются, еще до начала самого действия, примерно в тот момент когда камера буквально влетает в театр, все что происходит дальше — ролевая игра. Игра между полами, достойная масштабов греческой трагедии, где любовь лишь катализатор химических реакций способных как вознести до небес, так и низвергнуть в пучины ада. Однако, можно ли назвать фильм феминистическим? Не совсем. Здесь сила исходит из слабости, а слабость является следствием силы, Полански безжалостно играет этими понятиями, делая сильнее то одного, то другого, упрощая, играя, и казалось бы вынося вердикт, от которого появляется еще больше вопросов. И все это вполне нормально раз есть противоборство.

Отдельного упоминания заслуживают актеры. Матье Амальрик и Эмманюэль Сенье исполнили здесь одни из своих лучших ролей в кино, причем не трудно догадаться кого именно они играли если учесть, что Амальрик довольно похож на Полански, а Сенье и вовсе является супругой режиссера. Но думаю здесь все куда сложнее и запутаннее, а может наоборот проще. Является ли «Венера в мехах» рефлексией постановщика на собственный супружеский опыт или это лишь исследование на тему иррациональности человеческой натуры? Внутреннему протест бесу противоречия или же еще одна ода богу резни? Увы. Ответ на это знает лишь режиссер.

Полански стал тяготеть к камерности: в предыдущем фильме «Резня», снятому по пьесе французского драматурга, мы видели четырех персонажей в одной комнате, которые, решая общую проблему, претерпевали красочные психологические метаморфозы. Это как налить в шейкер разные жидкости и взболтать до получения взрывоопасного реагента. В «Венере в мехах» Полански пошел дальше: сократил количество персонажей, но увеличил число реальностей — в фильме их две, условно назовем их «киношной» и «театральной».

Сколько помню малую прозу Захера Мазоха, тема в ней всегда одна: властная женщина порабощает мужчину, который всю жизнь о том и мечтал, а женщина, может и не мечтала, но кому помешает лишний раб у ног. И так в каждом рассказе, как в порнофильмах: начинка одинаковая, только прелюдия разная. Уходя в такое сравнение, стоит, наверное, заметить, что Мазох писал для дворянства и о дворянстве, слог имел возвышенный и литературность в текстах присутствовала. Очень ценил он труды Тургенева и ориентировался на нашего классика.

В «Венере в мехах» перверзия, монополизированная писателем, неизменна: главный герой Северин Кушемский тяготеет к мазохизму с детства, с того момента, как тетка, явившись в его комнату в мехах на голом теле, выпорола его розгами за злые выходки. Тогда и случилось «якорение» на мех, который впоследствии стал фетишем в девиантных фантазиях Северина. В центре которых однажды оказывается эмансипированная дама Ванда фон Дунаева, ставшая в глазах Кушемского воплощением богини Венеры (театральная реальность).

Драматург Тома Новачик хочет поставить спектакль по самого известному роману Леопольда Захера Мазоха и ищет главную героиню на роль Ванды фон Дунаевой. Кастинг закончился, никто из просмотренных не подошел, но тут в дверях, под раскаты грома, возникает вульгарная дамочка, горящая желанием попробовать себя на главную роль, и слова Новачика, что пробы давно закончились, на нее не действуют. Подключив основное женское оружие — слезы, она добивается того, что драматург соглашается ее прослушать, более того, сам берется читать текст мужского персонажа Кушемского (киношная реальность).

Фильм напоминает спектакль, внутри которого разыгрывается другой спектакль. Театр внутри театра. Одна локация, два персонажа и психологическая игра «привет, Мазох!», в процессе которой реальности поочередно и многократно перетекают одна в другую и обратно, а ближе к финалу это происходит уже без видимых границ и предпосылок. Так, что становится нелегко понять, какой из двух реальностей подчинена игра героев в данную минуту. Пытливая Ванда мастерски вытряхивает скелетов из шкафа Новачика, ставя между ним и героем его пьесы знак тождества. Да и мотивы ее действий по мере разматывания сюжетного клубка всё больше приобретают оттенок неоднозначности. Очень интересно наблюдать перемены в манерах и поведении главной героини (Эммануэль Сенье), которая преображается из хабалки-актрисы в степенную дворянку и наоборот.

Кажется, ненавязчивое упоминание имени Дерриды в фильме неспроста (собака главного героя названа по имени франсузского философа). Если присмотреться, то в действиях главной героини проглядывает метод деконструктивизма: чтобы выявить скрытый смысл текста, не контролируемый автором, необходима провокация. Взяв на себя роль провокатора, Ванда обнажает Новачика как в фигуральном, так и буквальном смыслах, а вот для чего — вопрос остается открытым, даже когда двери театра закрываются за ней, уходящей, оставляя зрителя с пресловутым «Cherchez la femme».

Интересное кино.