Не смейтесь мне в лицо (2013)

Как-то так вышло, что подростковая суицидальность стала чуть ли не главной проблемой современности, особенно там, где произошёл высокотехнологичный прорыв в сфере электронных коммуникаций и сетевого общения, необъяснимо подстёгивающего депрессивные настроения подростков, невесть откуда подхватывающих вирус неприятия жизни, складывающейся, как им кажется, из череды мелких и крупных проблем, что показалось режиссёру весомой темой, о которой стоит поговорить.

Правда, речь его оказалась сбивчивой и невнятной, каким, собственно, и выглядит сценарий этой картины, обобщающей смятение нескольких молодых людей, сбитых с толку неожиданной смертью гибелью сверстника, связанную их сознанием с публичным разносом, который устроил тому за проказу его сердитый отец, обвиняющий себя не меньше, чем разозлённая на него детвора.

Далёкие от азов психоанализа, два брата примитивно предаются скрытым размышлениям о конечности своего бытия, обескураженные тем, насколько внезапной может оказаться та конечность, ставшая открытием, обнаруженным с первой человеческой смертью, выпадающей из ряда виданных ими животных смертей, поскольку коснулась их утратой равного, заставившей младшего размышлять о себе.

Ну а старшего стал донимать взбаламученный дружище, взламывающий идиллию их дружбы игрой со смертью, пытаясь сделать парня участником этой странной игры, разворачивающейся на фоне бархатных кадров, наполненных блаженством света и форм, цепляющихся за близость двух братьев, что странно, разбирающих проблему не со взрослыми, а между собой, принимая не рассудочное, а эмоциональное решение, неожиданно чётко обрисовавшее тот край, за которым царит пустота.

В поисках глубины режиссёр прибегает к помощи визуальной гипнотичности, которой нельзя отказать в действенности, поскольку композиционные акценты временами совершенно отвлекают от сути, в иные моменты добавляя недосказанных подробностей в плохо артикулируемые цели автора, необычным образом связывающего детскую невинность с принятой взрослой виной.

За всем этим, признавая отсутствие цельной истории, обнаруживаешь авторскую эмоциональность вместе с сопутствующей ей искренностью обыденного обывательского мышления, прорывающегося здесь рядом взволнованных строк, вопреки правилу, меняя финальное предназначение заряженного ствола, обращаясь к собственной «звериной» аллегории смерти с сохранением непостижимой фатальности её решений брать сегодня или отложить на потом.

На что похоже ваше самое яркое воспоминание о детстве? Может быть вы в первую очередь думаете о вкуснейших булочках, испеченных вашей бабушкой по фирменному семейному рецепту, который с тех пор с таким же успехом не смогла освоить ни одна женщина после нее. Может быть вы вспоминаете выступление очаровательного дельфина, которое запало в ваше сердце больше всего из всех многочисленных цирковых выступлений с участием животных, на которые вас водили внимательные и заботливые родители. Может быть вы с замиранием сердца ждали очередного праздника, потому что отец всегда приносил вам на них мешок сладостей, или безумно радовались велосипеду, о котором мечтали несколько лет, и в итоге однажды обнаружили под елкой. Героям номинированного на Оскар фильма Роба Райнера «Останься со мной», которые большую часть своих юных лет были предоставлены сами себе и никогда не знали множества положительных семейных воспоминаний, детство запомнилось одним душным летом, когда они от нечего делать отправились на поиски местного мальчишки, пропавшего накануне, и в итоге не только нашли тело, но еще и познакомились со смертью, которая обязательно будет сопровождать их при переходе на следующий этап взросления. Просмотр этой картины является одним из первых кино-воспоминаний режиссера Дениэла Кэрбона, который считает, что смерть, будь то кончина его бабушки и дедушки или просто смерть дикого животного, находящегося неподалеку, являлась большой частью большинства значимых моментов его детства, о котором он и захотел рассказать в своем первом полнометражном фильме «Не смейтесь мне в лицо», повествующих об одном лете из жизни двух братьев, сталкивающихся с гибелью местного парнишки, запускающей неизменный механизм размышлений об их собственной смертности.

Одной из самых сложных задач для режиссеров современного независимого кино является умение определять разницу между реальностью и повседневностью — с одной стороны зритель хочет, чтобы герои выглядели как живые люди, говорили на том же языке, на котором общаются между собой в реальности персонажи подобные им, и чтобы всех их реакции не были преувеличены для драматического эффекта, но с другой стороны аудитория так же не желает, чтобы эмоции преуменьшались, а преследование реальности и попытки как можно более натурально воспроизвести образ жизни своих героев не стали для автора единственной целью, ради которой он будет готов подвергать своего зрителя пыткам одними и теми же бессодержательными эпизодами, повторяющимися по кругу. Дебютная работа Дениэла Карбона находиться на грани между этими двумя радикальными подходами к драматическому малобюджетному кино, и его работа включает множество эпизодов, которые хорошо работают с заглавной темой смерти и действительно многое объясняют, но в то же время эмоционально он довольно далек от своего зрителя и в определенные моменты начинает терять его внимание серией эпизодов, которые настолько не связаны с друг другом, что их можно переместить в любое место фильма, без потери его сути, а так же трактовать как душе угодно или не трактовать вообще. К сожалению, у режиссера больше получилось рассказать не о первой смерти, а о жизни молодых ребят в небольших поселениях, которые вынуждены общаться с людьми, не имеющими с ними ничего общего, просто потому что выбирать особо не из чего, заниматься вещами, не вызывающими у них в сердце особого трепета только потому что других вариантов не имеется, говорить на одном языке, но вещать на совершенно разных волнах, и заражаться идеями друг друга, потому что больше нечем вдохновиться.

Кино тяготеет к гротескным вариантом изображения реакции на смерть — герои рвут волосы, пьют, бьют, мстят, забываются в сексе с незнакомцами, обнаруживают талант избегать реальности самыми фантастическими способами, убивают и убиваются. Современные независимые режиссеры пытаются пересмотреть этот принцип и приблизиться к более реальному взгляду на горе, который заключается в том, что каждый переживает гибель близкого или знакомого человека внутри себя, и демонстрация всех слез и прочих телесных жидкостей не сможет выразить ту пустоту, бессмысленность и потерянность, которые человек переживает на самом деле. Однако, иногда такой подход не учитывает то, чем кино отличается от реальной жизни — в последней в отношении знакомых нам людей, переживающих смерть, мы чаще всего просто сторонние наблюдатели, которым иногда ненамеренно случается увидеть какое-то проявление скорби, а, наблюдая похожую ситуацию в фильмах, мы становимся активными ее участниками, тщательно анализируя события и пытаясь понять, как конкретное действие героя связано с общей темой картины, мы хотим услышать то, чего в реальной жизни нам обычно узнать не удается, мы хотим, чтобы герои начали осмысливать свой опыт и свое поведение и делиться этими мыслями с нами, помогая познавать не только конкретную картину, но и аналогичные ситуации в реальной жизни. Хорошо рассказать о влияние смерти одного человека на целых район удалось режиссеру Мэттью Портерфилду в своем фильме «Putty Hill», который заставил свою камеру проследовать за историей молодого парня из низов Балтимора, и понять, в каком именно мире он жил, как люди в нем вели себя и думали, и как это все связано с тем, что двадцатичетырехлетний Кори погиб от передозировки наркотиков, и то, что персонажи размышляли отнюдь не на философском уровне, только помогало доводить до зрителя идею картины. У Дениэла Карбона этого не получилось — его персонажи произносят дежурные для ситуации фразы, наличие которых имеет свой смысл, поскольку именно это мы чаще всего и слышим в реальности, но режиссер не пошел нисколько дальше и не помог своим героям и зрителю осознать то, какой именно отпечаток на жизнь наложило произошедшее и то, как оно связано с ритмом местной жизни. В итоге «Не смейтесь мне в лицо» получился каркасом для хорошего фильма, который содержит и драму, и идею, и хорошие съемки, но так и не превращается из куколки в бабочку, грамотно используя имеющееся для того, чтобы пробраться к зрителю в самую душу.