Мой пёс Киллер (2013)

Словацкий выдвиженец на иноязычный «Оскар»

18-летний Марек, бледнолицый юноша — с физиономией будто бы только что вышедшего из продолжительной спячки вампира, живёт с отцом и любимой собакой по кличке Киллер в небольшом поселке рядом с границей. И то, что его окружает, очень напоминает наше чернушное кино 1990-х. Сегодня такую фактуру можно увидеть разве что в фильмах Василия Сигарева, но и они в сравнении со словацким пленером могут показаться наряженной новогодней ёлкой. Оператор осознанно приглушает краски, поэтому мир выглядит здесь даже не чёрно-белым, а блёкло-серым. Сходки скинхедов, которым Марек пытается подражать, случаются не каждый день, а значит — заняться Мареку особенно нечем. Поэтому важным событием для него становится приезд матери, объявившейся после продолжительного отсутствия. Мать уже давно не живёт с отцом: нагуляв с цыганом ребёнка, она только сейчас — впервые за 10 лет — отважилась его показать. Появление чернявого младшего брата для Марека всё равно, что внезапное обнаружение бельма на глазу…

На примере этого фильма хорошо видно, почему «12 лет рабства» — сходное по тематике кино, так же обращенное к проблеме прав человека, стало фаворитом в оскаровской гонке, а «Мой пёс Киллер» был отсеян на начальном этапе в номинации иноязычных картин. Дело даже не в том, что первый касается американской истории, а второй обращен к дискриминации цыган в маленькой европейской стране. Просто американцы сделали кино, где всё построено на том, чтобы добиться сопереживания главному герою и вывести историю на позитив. То есть они в очередной раз использовали давно опробованную и многажды обкатанную формулу мотивационного кино. У словаков всё обстоит с точностью до наоборот: главный герой изначально, мягко выражаясь, неприятен, поэтому сопереживать ему не хочется, да особенно и не за что, а сама история выглядит такой беспросветно-мрачной, что впору пойти и удавиться.

И я бы, наверно, рано или поздно выдавил её из памяти, если бы не одна маленькая вывеска, наклеенная на дверях кафе, где Марек встречается с матерью. На ней красуется надпись: «Вход цыганам запрещён». Вам это ничего не напоминает? В 30-х годах прошлого века в Германии всё начиналось похожим образом. То есть получается, что Форнай, тяготеющая к документальному стилю, засвидетельствовала факт «мягкого» (пока ещё?) геноцида цыган в своей стране. Стране, которая хочет выглядеть белой и пушистой, когда приглашает к себе в рекламных видеороликах на горнолыжные туры в Татры. А на самом деле — через 20 лет провозглашения независимости — являет собой место, где открыто выражается расистское непринятие нацменьшинств, или, по меньшей мере, потеря толерантности при их виде. Последующая сцена в кафе оставила ощущение пребывания в пороховой бочке, поскольку в адрес «черныша» высказались все посетители этой заштатной забегаловки, и, как вы наверно догадываетесь, это были далеко не самые любезные эпитеты…

В общем, один из самых мрачных фильмов минувшего года изначально не имел шансов получить весомый трофей: слишком уж безрадостно выглядит то, что взялась показать словачка Мира Форнай во второй своей полнометражной работе. В заключение замечу, что словацкому кино вообще нечего было бы ловить, если бы не чехи, которые 20 последних лет поддерживают его не только финансово, но и профессионально. Словацкое кино всегда было в тени чешского, как, собственно, и Словакия в тени Чехии — более успешной в экономическом и социальном плане. Снимая в год порядка двух-трёх картин, словаки вряд ли могли рассчитывать на что-то большее. Но чехи от них не отвернулись, и поэтому подавляющая часть фильмов Словакии снимается «на паях» с Чехией — при двойном финансировании. Причем словацкие фильмы могут на равных номинироваться на главную чешскую кинонаграду — «Чешский лев».