Вы еще ничего не видели (2012)

На первый взгляд кажется, что «Вы ещё ничего не видели» и «Любить, пить и петь» Алена Рене тождественны друг другу. Это один слог, одна рифма, одно существительное — театр, за кулисы которого предлагает заглянуть главный после Годара революционер кинематографа, театра, на подмостках которого разыграется вечная история любви и смерти, расхожий сюжет об Орфее и Эвридике. В сущности на поверхности общего между этими фильмами одного режиссёра, ставшими экранизациями пьес, немало: в обеих произведениях, жанрово смешивающих комедию и драму, главный герой или умирает, или уже умер, основную драматургию обеспечивают герои второго плана, действие клаустрофобически оказывается замкнутым в пределах условного театра, а простота изложения кажется дико обманчивой, фиктивно неизобретательной. Да и итог обеих картин вроде бы рифмуется в канон «театр=жизнь».

Но если» Любить, пить и петь» напрочь отвергал привычные для Алена Рене игры с реальностью, то эта картина, использующая мотивы двух пьес Жана Ануя, «Эвридики» и «Дорогого Антуана» при всей фабульной незатейливости и некоей стилистической неброскости, уравновешенной парочкой эффектных синефильских книксенов в сторону Хичкока, Ромера и Клузо, напоминает того самого концентрированного Рене, которому претит транслировать сугубо реалистические идеи, и которому важно все метафорическое, метафизическое, мистическое или надреалистическое. Что удивительно, «Вы ещё ничего не видели» при всей своей драматичности полно непривычной для постановщика иронии или даже самоиронии, ведь якобы скончавшийся Антуан так подозрительно схож на самого Рене, чье жизнь и творчество полны были мистификаций, философий и умозрительных конструкций в его собственной киновселенной, в которую много позже подселились и Линч, и Кубрик и кое-кто масштабом персоналий поменьше. Да и даже само обращение режиссёра к трагической любви Орфея и Эвридики не кажется просто случайностью, ибо нетрудно увидеть эдакого ерничанья выдающегося француза над теми, кто предпочел прочитать ouvre Мариенбад как переложение того мифа на язык кинематографических образов абстрактно-сюрреалистического плана. Это толстый намёк и на главный фильм режиссёра в его карьере, и в то же время то самое потакание желанию слепого большинства, учитывая сколь много снял Рене в лёгком жанре после 1986 года.

Впрочем, «Вы ещё ничего не видели» является фильмом, в котором реальность множится натрое, а актёры и их персонажи меняются местами, причём финал картины искусно рифмуется с её началом. Экспозиция ленты крайне кинематографична, режиссёр с лёгкостью насыщает повествование множеством героев, давая им емкие и меткие характеристики. Это не тотальные метафоры надвселенского Мариенбада и не карикатуры Эйкборна. Довольно скоро реальность кинематографическая сменится театральной условностью, которая овладеет всеми без исключения, их роли корнями срастаются с их личностями, и вот уже фильм обретает реальность мифа, который происходит у нас перед глазами. В этой реальности, сотканной из такого триединства, за которым последует Любовь, Смерть, Искусство, Ален Рене обнаруживает для себя, что Эвридика вместо вечной любви предпочитает Смерть, вместо жизни тотальное бегство от неё, эскапизм от всего, что связывает её с прошлым и настоящим, а Искусство не всегда способно даровать бессмертие тем, кто даже любви ещё не заслужил. А потому Антуан, он же сам Рене, снова предпочитает правде обман, игру, правила в которой он написал сам, как и в кинематографе и в театре, который в сущности и есть тем средоточием творческого вдохновения и бессмертия. Обманув своих актёров, Антуан так или иначе, но обманул самого себя, превзошёл всех своей игрой на публику, вовлекая её все больше и больше в мир своих химер. Орфеем и Эвридикой Жан Ануй утвердил свою незыблемую гениальность, этой же пьесой Ален Рене решил завершить свой осознанный кинематографический бег, после которого будет лишь укутанная вуалью абсолютной скрытности Жизнь Райли.

«Вы еще ничего не видели» — одна из последних картин А. Рене, представляющая собой весьма элегантную интерпретацию «Эвридики» Ж. Ануя. В середине 80-х резко изменив тональность своего творчества, Рене порвал с трагическим модернизмом своих прежних картин («В прошлом году в Мариенбаде», «Мюриэль», «Провидение») и на протяжении последующих тридцати лет предлагал зрителям необычное прочтение известных водевилей, комедий, драм («Курить/Не курить», «Дикие травы». «Сердца»). Эти работы стали в глазах публики образцом «постмодернизма первого поколения»: умного, сложного и лишенного деструктивного пафоса.

«Вы еще ничего не видели» иронически сталкивает лицом к лицу аристократизм и респектабельность первых постмодернистов с наивным хулиганством и поверхностностью его «молодой поросли». Выстраивая весьма прихотливую структуру, вызывающую в памяти его совместные с Роб-Грийе эксперименты с нарративом времен «В прошлом году в Мариенбаде», Рене пытается показать взаимопроникновение искусства и жизни, продемонстрировать как персонажи живут в душах исполнителей, как пьеса оживает, заполняя жизненное пространство.

Все это напоминает поэтику фильмов Ж. Риветта, режиссера, на протяжении многих лет разрабатывающего тему экзистенциальных связей искусства и жизни, реального и воображаемого, и сделавшего свое кино благодаря многочисленным ссылкам на структуралистскую и поструктуралистскую литературу эзотеричным и практически нечитаемым. Подчеркивание театральной условности происходящего, его вербальная насыщенность, медленный темп заставляют искать аналогии с творчеством М. Оливейры.

Видимо, все режиссеры, перешагнувшие восьмидесятилетний рубеж, начинают снимать примерно одинаково: они берут за основу сценария проверенные, сложные сюжеты из большой литературы, замедленный ритм их картин — дань возрасту, располагающему к спокойному созерцанию вне суеты, приглашают для работы маститых, опытных исполнителей, с которыми давно знакомы. Рене собирает для своей ленты ансамбль прославленных актеров, среди которых С. Азема, П. Ардити, М. Амальрик и сам М. Пикколи, одно присутствие которого в кадре излучает ностальгическое очарование авторского кино 60—70-х.

Заглавие ленты намекает зрителю на его пресыщенность и скептицизм в отношении всего нового, дерзкую попытку режиссера удивить не поверхностным эпатажем, а глубоким проникновением в суть литературного материала, поданным в новаторской, но не пижонской форме. Умная, снисходительная, но не издевательская ирония пронизывает отношение режиссера к молодежной интерпретации «Эвридики», которую смотрят на экране герои: выдержанная в стиле «арт-повера» постановка тонет в многочисленных клише псевдосоциального театра, так модного в наши дни. Напротив, проживание своих ролей зрелыми актерами по ту сторону экрана исполнено глубины и личной заинтересованности.

Рене усложняет восприятие своей ленты, используя для исполнения ролей Орфея и Эвридики две пары актеров — помоложе и постарше, чтобы сделать сюжетную коллизию объемнее, мастерски монтируя одинаковые фразы, по разному произнесенные, он добивается не фарсового эффекта, как Кира Муратова в «Вечном возвращении», а напротив усиливает трагизм происходящего. Порой сцену начинают одни актеры, а продолжают другие, перекликаясь или споря с тем, что делают молодые артисты в модной экранизации. В какой-то момент мы понимаем, что разыгранные перед нами сцены — воспоминания исполнителей об их ролях. активизированные увиденным на экране.

Когда-то один из зрителей «В прошлом году в Мариенбаде» написал, что настоящее кино — это то, которое создается в голове, а не диктуется экраном. Ален Рене — выдающийся визионер ментального пространства в истории кино, возможно лишь ему, наряду с Феллини, удалось найти подходящий визуальный аналог литературному «потоку сознания», создать карту внутреннего мира человека, в котором личная боль переплетается с мировой скорбью (вспомним хотя бы его шедевры «Хиросима, моя любовь» и «Провидение»).

В «Вы еще ничего не видели» он остается верен себе, по-новому, иронически перелицовывая собственные темы, однако и здесь есть место неподдельному трагизму: происходящее начинает захватывать даже незнакомого с первоисточником зрителя. Ведь кто такой актер, если не внимательный читатель, сделавший читаемое содержанием своей жизни?! Пусть мы не играем в театре, но сталкиваясь на экране с дорогим нам материалом, мы внутренне проживаем его вместе с актерами и в некотором роде подобны им. Актеры выводят на поверхность нечто основополагающее, общечеловеческое, свойственное всем, если образ при исполнении не становится архетипическим, а увязает в личностных характеристиках того, кто его создает, то чудо спектакля не состоится, радости узнавания у зрителя не произойдет. Актер показывает не столько свою внутреннюю жизнь, сколько человеческую вообще, а значит, и мою, зрителя, тоже.

В фильме Рене все это становится очевидным, ибо обнажен сам механизм воздействия театрального представления без потери его очарования — фокус раскрыт, но продолжает завораживать. Простота и одновременно барочная изысканность декораций и мизансцен, выполненных Жаком Сонье, работавшим с Рене на протяжении полувека, резко контрастирует с беспомощным эпатажем молодежной постановки, которую видят герои. Создавая нереалистическую предметную среду, Соиье визуализирует ландшафты внутреннего мира персонажей, заставляя зрителя стать их частью, особенно в сцене прощальной встречи Орфея и Эвридики, когда желание успокоенности и счастья вступает в борьбу с жаждой правды. Извиваясь в объятиях любимой, Орфей пытается вырваться навстречу истине, бесповоротно разрывая и губя личностные связи.

Трагизм этой ситуации поистине страшен, но не безысходен: Рене — не пессимист, ему всегда было чужд фатализм в восприятии человеческой жизни в отличие, скажем от Фассбиндера, и, несмотря на то, что как всякий постмодернист, он смотрит на антропологические проблемы через призму интертекстульности, все равно воспринимает человека как существо, наделенное свободой воли, а значит способного выйти из прочного круга внешних обстоятельств.

Удивителен, но бесспорен сам факт того, что «Вы еще ничего не видели», несмотря на всю очевидность в нем постмодернистского контекста, который как известно, провозглашает лингвистическую детерминированность человеческих поступков, является фильмом в защиту свободы воли. Свободно проживая чужую жизнь как свою и делая ее достоянием зрителя, актеры становятся самими собой, прорываются к тем корневым, общечеловеческим жизненным ситуациям, которые формируют личность.

Сталкивая экзистенциализм и постмодернизм, Рене примиряет их, осуществляя то, на что оказались неспособны сами философы-оппоненты. «Вы еще ничего не видели» — картина-диалог, между искусством и жизнью, театром и кино, актерами и персонажами, зрителем и экраном и даже враждующими философскими направлениями, это чрезвычайно важно в наше время нетерпимости, прикрытой фальшивой маской «толерантности».

На первый взгляд кажется, что «Вы ещё ничего не видели» и «Любить, пить и петь» Алена Рене тождественны друг другу. Это один слог, одна рифма, одно существительное — театр, за кулисы которого предлагает заглянуть главный после Годара революционер кинематографа, театра, на подмостках которого разыграется вечная история любви и смерти, расхожий сюжет об Орфее и Эвридике. В сущности на поверхности общего между этими фильмами одного режиссёра, ставшими экранизациями пьес, немало: в обеих произведениях, жанрово смешивающих комедию и драму, главный герой или умирает, или уже умер, основную драматургию обеспечивают герои второго плана, действие клаустрофобически оказывается замкнутым в пределах условного театра, а простота изложения кажется дико обманчивой, фиктивно неизобретательной. Да и итог обеих картин вроде бы рифмуется в канон «театр=жизнь».

Но если» Любить, пить и петь» напрочь отвергал привычные для Алена Рене игры с реальностью, то эта картина, использующая мотивы двух пьес Жана Ануя, «Эвридики» и «Дорогого Антуана» при всей фабульной незатейливости и некоей стилистической неброскости, уравновешенной парочкой эффектных синефильских книксенов в сторону Хичкока, Ромера и Клузо, напоминает того самого концентрированного Рене, которому претит транслировать сугубо реалистические идеи, и которому важно все метафорическое, метафизическое, мистическое или надреалистическое. Что удивительно, «Вы ещё ничего не видели» при всей своей драматичности полно непривычной для постановщика иронии или даже самоиронии, ведь якобы скончавшийся Антуан так подозрительно схож на самого Рене, чье жизнь и творчество полны были мистификаций, философий и умозрительных конструкций в его собственной киновселенной, в которую много позже подселились и Линч, и Кубрик и кое-кто масштабом персоналий поменьше. Да и даже само обращение режиссёра к трагической любви Орфея и Эвридики не кажется просто случайностью, ибо нетрудно увидеть эдакого ерничанья выдающегося француза над теми, кто предпочел прочитать ouvre Мариенбад как переложение того мифа на язык кинематографических образов абстрактно-сюрреалистического плана. Это толстый намёк и на главный фильм режиссёра в его карьере, и в то же время то самое потакание желанию слепого большинства, учитывая сколь много снял Рене в лёгком жанре после 1986 года.

Впрочем, «Вы ещё ничего не видели» является фильмом, в котором реальность множится натрое, а актёры и их персонажи меняются местами, причём финал картины искусно рифмуется с её началом. Экспозиция ленты крайне кинематографична, режиссёр с лёгкостью насыщает повествование множеством героев, давая им емкие и меткие характеристики. Это не тотальные метафоры надвселенского Мариенбада и не карикатуры Эйкборна. Довольно скоро реальность кинематографическая сменится театральной условностью, которая овладеет всеми без исключения, их роли корнями срастаются с их личностями, и вот уже фильм обретает реальность мифа, который происходит у нас перед глазами. В этой реальности, сотканной из такого триединства, за которым последует Любовь, Смерть, Искусство, Ален Рене обнаруживает для себя, что Эвридика вместо вечной любви предпочитает Смерть, вместо жизни тотальное бегство от неё, эскапизм от всего, что связывает её с прошлым и настоящим, а Искусство не всегда способно даровать бессмертие тем, кто даже любви ещё не заслужил. А потому Антуан, он же сам Рене, снова предпочитает правде обман, игру, правила в которой он написал сам, как и в кинематографе и в театре, который в сущности и есть тем средоточием творческого вдохновения и бессмертия. Обманув своих актёров, Антуан так или иначе, но обманул самого себя, превзошёл всех своей игрой на публику, вовлекая её все больше и больше в мир своих химер. Орфеем и Эвридикой Жан Ануй утвердил свою незыблемую гениальность, этой же пьесой Ален Рене решил завершить свой осознанный кинематографический бег, после которого будет лишь укутанная вуалью абсолютной скрытности Жизнь Райли.

Можно долго обсуждать пьесу Жана Ануя «Эвридика» — основу этого фильма, и задаваться вопросом, почему известный режиссер выбрал именно ее для размышления на склоне лет, но и людям, достигшим возраста подросткового, и зрителям крайне пожилым понятен интерес к жизни после смерти и к тематике, которая не дает надежды при жизни но обещает нечто после смерти.

Сама по себе пьеса лично у меня вызывает ощущение крайне инфантильной. Но я понимаю Рене, который наверняка, как многие в его возрасте, пытается уйти красиво и на всякий случай на перспективу не находит ничего, кроме как подвести итоги, сведя несколько поколений в постановке данной пьесы, посвященной жизни после смерти и ценности обоих состояний. Его Эвридика выбирает побег и смерть, как Алиса у Шаброля, оказываясь в ловушке, которую даже самые добрые намерения низводят лишь до определенного круга ада. Как и в Алисе здесь присутствует «демиург» -проводник, но важно не это, важно, что в отличие от Шаброля, Рене выбрал и пьесу, и актерский состав, как бы подводя итог. Понимая, что этот фильм может или должен стать последним в его карьере режиссера. И, мне кажется, именно с этих позиций его стоит смотреть.

«Вы еще ничего не видели», снятый Аленом Рене в 2012 году попал в ротацию Каннского фестиваля. Картина ничего не выиграла, но сам факт номинации говорил о безусловном уважении к преклонному возрасту постановщика.

Между тем, абстрагируясь от личности Рене, фильм действительно заслуживал высоких оценок. Перед зрителем рассказывается в сущности одна старая и печальная история — интерпретация похода Орфея в Ад и его встречи с Эвридикой.

Все остальное в картине — нюансы, уловки, случайности и стилистика.

Получилось все трогательно, сентиментально и стильно. Особый шарм задало начало фильма, который начался со смерти режиссера и оглашения его завещания.

При просмотре фильма мне вспомнился рассказ Рэя Брэдбери «О скитаниях вечных и о земле» — слишком уж точно и четко раскрыл тему режиссер.

Можно конечно долго спорить и обсуждать недостатки интерьеров и преимущества съемок этого фильма на пленэре, предполагать, что роль Маттье Амальрика гораздо лучше сыграл бы Бенишио дель Торо или Бен Аффлек… Но лучше просто улыбнуться неиссякаемой воле Алена Рене, над которым годы не властны.

В итоге: это не шедевр, и строго говоря, технически к фильму есть ряд вопросов. Но, если Вы знакомы с творчеством Алена Рене или просто Вам нравится тема Орфея, то не следует пропускать этот душевный, искренний и сентиментальный фильм.

7 из 10

По-моему, очевидна аллюзия этого фильма Рене (вообще склонного к высококачественным аллюзиям, выводя постмодерн на уровень, которого не стыдились бы и создатели) и пресловутой фразы Сократа «Я знаю, что ничего не знаю».

Я не стану ретроспективой возвращаться к своим безумно любимым фильмам классика кинематографа «Хиросима, Любовь моя» и «В прошлом году в Мариенбаде», равно как и к фильмам Оливейры, к которым невольно возвращаешься, глядя на этот в полной мере фильм процесса, в котором классик наконец может себе позволить наслаждаться каждой репликой и всей пьесой Жана Ануя и даже не поставить под сомнение инфантильность постановки вопроса пьесы и его решения — где драматург в духе экзистенциалистов наивно выбрал смерть, даже толком не рассмотрев жизнь — что могут себе позволить или очень молодые, или безнадежно пожилые. Трудно осуждать Рене в его возрасте за выбор первоисточника. Но как-то невольно вспоминаешь даже его последние Сорняки, где жажда жизни существует даже вопреки деструктивной реальности, в которой жизнь в принципе не имеет смысла.

В общем, лично я получила не меньше удовольствия, чем от любого фильма Оливейры. И не могла не отметить это впервые возникшее сродство между двумя великими режиссерами.

Но мы еще ничего не видели, режиссер, прожив жизнь, еще не готов учить, а Сократ утвержал, что он еще ничего не знает. Мне кажется, вполне достойный уровень философского понимания в серьезном возрасте режиссера преведший его к простым истинам — еще так много вещей, к которым мы только приступили, еще так мало того, что мы действительно знаем, так смешно вспоминать подростковое убеждение, что мы знаем и понимаем все, так нелеп результат по отношению к важности процесса..

В 2012 году основная часть отечественной критики обсуждала такие фильмы из программы Канн-2012, как выигравшую там (вполне заслуженно) «Amour» Ханеке, стильный «Lawless», забавный «Paradies: Liebe», кроненбергский (других эпитетов не подобрать) «Cosmopolis», добрый и умный «Moonrise Kingdom»… Да, в общем, много чего. И в случае с некоторыми из этих фильмов столь повышенное внимание было не совсем заслуженным. И тем более незаслуженно львиная доля наших критиков обошла стороной новый фильм живого мэтра Алена Рене «Vous n`avez encore rien vu». Незаслуженно, потому что это великолепный фильм.

Опять замкнутое пространство. В последние годы вообще стало признаком хорошего тона снимать картины, действие которых ограничено неким помещением. На сей раз этим замкнутым пространством является гостиная богатого поместья, где умерший драматург завещал собрать всех актеров, игравших в его пьесе. Актеры (к слову, замечательные и знаменитые актеры играют у Рене самого себя) собираются и, опять же по завещанию их почившего старшего коллеги, начинают просмотр той самой пьесы, поставленной молодой труппой.

Этот новый вариант пьесы выполнен в немного гротескной современной манере: вместо столиков в кафе — бочки, вместо арфы — решетка, вместо винтажных декораций — старые сцены… Казалось бы, такое несоответствие должно было отпугнуть патриархов театра, но нет — уже на пятой минуте просмотра постановки зрители начинают говорить репликами своих давным-давно, видимо, сыгранных персонажей, спарва оставаясь на своих местах, потом начав двигаться, а затем и вовсе проваливаясь в некую параллельную реальность, созданную режиссером пьесы.

То, как играют у Рене актеры — отдельная история. Прекрасны Сабин Азема и Анн Косиньи, играющих в пьесе одну и ту же героиню. Хорош Пьер Ардити, который настолько отдается своей роли, что начинаешь волноваться — вернется ли к самому себе. Очень приятно играют молодые актеры, которые рассказывают историю драматурга в новом прочтении. Здорово выглядит и сам драматург, исполненный Дени Подалидесом. Но всех затмил Матье Амальрик: его персонаж в пьесе — просто какое-то новое воплощение той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо.

А о чем же все-таки сам фильм Алена Рене? Как показалось мне, «Vous n`avez encore rien vu» о том, что любое произведение искусства само по себе является тем передатчиком воспоминаний и памяти, который поддерживает связь не только между поколениями, но и между этим и потусторонним миром. Для режиссера разряда Рене это великолепный фильм — пока другие, находясь даже в менее преклонном возрасте, как будто специально с удивительным рвением впадают в окончательную творческую прострацию, Рене не только не сбавляет темп, а даже набирает его — уже анонсирован его новый фильм, «Aimer, boire et chanter». А это значит, что мы еще ничего не видели — все только начинается.

8 из 10

Кино — это еще и театр. Классик «нововолновец» Ален Рене вернулся к стилистике своего фильма «Мело». Рене-90… Не осмеливаюсь просить тебя улучшить мою память, но приумножь мое человеколюбие, усмири мою самоуверенность, когда случится моей памятливости столкнуться с памятью других. — мог бы попросить у Бога Рене, если бы в его мире осталось место Богу. Эта молитва пожилого человека висит на стене в квартире другого великого режиссера Алексея Германа.

А в завязке фильма Рене знаменитый драматург Антуан д’Антак, умирая, оставляет завещание на пленке. Собрав в своем особняке известных актеров (к слову сказать, постоянных актеров в фильмах Рене), он обращается к ним с экрана и предлагает посмотреть спектакль по «Орфею и Эвредике» Жана Ануя, поставленный им с молодыми актерами La Compagnie de la Colombe. Постепенно герои-зрители, знающие эту пьесу наизусть втягиваются в игру, начинают повторять реплики и сами становятся как бы по ту сторону экрана.

Если в «Мело» кино стремилось к театру (даже действие было разбито на акты, вначале которых приподнимался театральный занавес), то «Вы еще…» превращает театр в кино внутри кино. (К слову сказать, на постере фильма тот же театральный занавес, что и в «Мело») Мы наблюдаем за актерами, которые играют других актеров, наблюдающих театральную пьесу на киноэкране.

Но этот фильм не завещание режиссера Рене, это столкновение памятливости (режиссера-демиурга) с памятью других (актеров -зрителей). Рене 90 лет и он еще ничего не видел.