Документальный мусор (2012)

Артуру

Марион Дора громко заявил о себе, когда снял «Каннибал», один из трёх фильмов, посвящённых преступлению Армина Майвеса. В то же время это не был дебют Дора, так как двумя годами ранее он снял «Документальный мусор», к сожалению, не переведённый на русский язык, который вышел в прокат лишь через 9 лет. Удивляться этому не приходится. В Германии существует цензура, а потому кровавые или же шокирующие фильмы редко выходят в серьёзный прокат. Именно поэтому расцвёл неофициальный кинематограф ужасов, известный большей частью за границей. Впрочем, Дора к хоррормейкерам никогда не принадлежал. Это авангардный режиссёр в классическом смысле этого слова, то есть принадлежащий к контркультуре, противостоящей мейнстриму. Пожалуй, Дора один из самых провокационных режиссёров, далеко превзошедший славу Йорга Буттгерайта (последнего за его фильмы никто не угрожал убить, хотя сам Буттгерайт всерьёз опасался, что его арестует полиция после съёмок «Некромантика», сразу запрещённого в Германии).

Фильм Дора провокационный, шокирующий, отвратительный, эпатажный, и в тоже время это искусство, а не мусор, хотя рассчитано оно исключительно на подготовленного зрителя. Со скрупулёзностью психиатра Дора наблюдает за безумием своего героя, которого играет постоянный актёр Карстен Франк (широкому зрителю он может быть известен по «Помогите, я мертва» Андреаса Бетмана). Он актёр на порностудии, где снимают крайне специфический товар, рассчитанный на людей с нездоровыми сексуальными вкусами. Внешне он кажется вполне нормальным, приветливым человеком, но его истинная сущность проявляется лишь тогда, когда он остаётся один. Карстену (так зовут и героя) нравится насилие, он испытывает сексуальное удовлетворение от грязи, человеческих выделений, всего самого мерзкого и гадкого, что только можно вообразить. Его любимое занятие — мастурбировать на фильмы со своим участием, где его насилуют и всячески издеваются над ним. В то же время он собирает некое чучело, похожее на скелет, оттого притаскивает домой трупы животных и делает из них то, что считает искусством.

Всё это может напомнить «Некромантик» или «Свадебную вазу», но, вот парадокс, испытывая отвращение ко многим сценам, нисколько не сомневаешься, что перед нами всё-таки кино, только существующее за гранью эстетических представлений большинства зрителей. В то же время этот фильм требует определённых знаний от зрителя, в том числе и в истории авангардного кино. Главное вдохновение — не столько немецкий авангард, сколько «Андалузский пёс» Луиса Бунюэля, шедевр сюрреализма. Вот и «Документальный мусор» существует как система образов, а режиссёр как будто специально сгущает краски, крайне натуралистично живописуя то, отчего неподготовленный зритель может прийти в ужас. Но в данном случае такая художественная свобода оправданна, поскольку крайне важно отделить мусор от серьёзных вещей. Режиссёр, создавая неприятную, тревожную, давящую на психику атмосферу, заставляет почувствовать отвращение ко злу, гиперболизируя даже невинные шалости, которые в совокупности формируют нездоровую психику. Ведь маньяк отличается от нормального человека только отсутствием сдерживающих факторов. Он не способен контролировать свои эмоции, желания, чувства, в его изломанном сознании формируется искажённая картина мира, провоцирующая его на преступления.

В то же время прилагательное «документальный» вовсе не случайно в названии. Догадываешься, что режиссёр обличал и визуальную вседозволенность, специально рассчитанную на удовлетворение самых низменных инстинктов. Нас повсюду окружают образы смерти, безумия, порнографии, самых отвратительных вещей, но мы это не замечаем, так как это стало привычно. В то же время подобная гнилостная почва как инкубатор для созревания всяких маньяков. Вспомните Ганнибала Лектора — «мы страстно желаем то, что видим постоянно», и это правда. А Марион Дора, как раз в традициях авангарда, обшарил все свалки массовой культуры, дабы вернуть зрителю отвращение к мусору, а смерти и безумию противопоставить жизнь.

Апогеем картины стоит признать убийство Франциски, одной из актрис, зашедшей в гости к Карстену. Преступление, произошедшее спонтанно, стало логической точкой в созревании героя, превращения его из куколки в маньяка. Причём само преступление может напомнить аналогичное убийство, совершённое японским маньяком-каннибалом где-то в 1980-е гг. Сейчас это известная личность, ресторанный критик, и даже снимается в кино. И это человек, прославившийся благодаря безумному убийству! Разве не в мире мусора мы живём! Поначалу Картен очарован красотой пусть и мёртвого тела и привычно снимает его на камеру, но очень скоро в Карстене просыпается болезненная личность, требующая резать, жарить и есть. За этот сладкий миг первого убийства, ощущения, когда тебе всё можно, кто-то, возможно, и возненавидит режиссёра, но нельзя не заметить, что Дора не спекулирует на насилии, а изображает его без прекрас, так что оно вызывает ужас и отвращение, а вовсе не радость голодных gore-фанатов. Постановщик бесконечно далёк от примитивных мясорубок режиссёров сплаттеров. Половое бессилие героя, его извращённую сексуальность, режиссёр обнажает посредством того, как герой получает сексуальное удовлетворение. Скальпель, входящий в анус Франциски, символизирует сексуальный акт, так как на иной герой не способен, и в то же время намекающий на скрытый гомосексуализм персонажа. Быть может, корни его преступлений в том, что герой не мог признать себя как гея (помнится, именно такое объяснение мотивов убийцы дал в одном интервью Ингмар Бергман применительно к своему фильму «Из жизни марионеток»).

История, показанная Дора, тем более жуткая, что легко проецируется на реальную жизнь, так как собрана из элементов преступлений реальных маньяков, от Альберта Фиша до Андрея Чикатило Она категорически не рекомендуется к просмотру неподготовленному зрителю, ибо его реакцию на происходящее трудно просчитать. Применительно к такому кино нельзя применять понятия нравится или нет. Да это и неважно на самом деле. Если вы нормальный человек, то «Документальный мусор» и не может вам понравиться, но это вовсе не значит, что это плохой фильм.

7,5 из 10

Камера! Мотор! Дубль первый

Бесстрастная фиксация саморазрушения; невидимый оператор снимает как некий мужчина без носа, покрытый ветошью ран и шрамов, сосредоточенно кромсает обнажённое женское тело, распластанное и расхристанное. Багровый поток крови поливает грязный пол, но ему все равно. Его руки с жадностью терзают это тело с разбитым черепом, хватают в оргазмических миазмах сердце, кишечник, сосут кровь, целуют то, что раньше было влажным женским естеством. Здешний полумрак кажется храмом безумия этого человечишки, режиссёра, что в своих творческих исканиях зашёл так далеко, что лишь там тьма — и больше ничего.

Камера! Мотор! Дубль второй

Фильм «Документальный мусор» 2012 года небезызвестного немца Мэриэн Дора, бесспорно, является самым радикальным из всех «фильмом о фильме», тем паче своей синефильской сущности этот образчик маргинального киноискусства не скрывает, имея в своём актерском составе знатных эксплуататоров Уилли Ломеля, Джесса Франко и Дэвида Хесса. «Документальный мусор» — это почти тоже самое, что «Mondo trasho» Джона Уотерса или откровенно самопальные опусы Мариано Перальты на тему трэш-эстетики. Но Мэриэн Дора не позволяет себе в этой картине главного и самого важного, что явно бы облегчило процесс вникания, всматривания в эту ленту, стилизованную под документальное наблюдение: полное отсутствие иронии — отчего наблюдать за тем, как вроде бы нормальный человек начинает совершать немыслимое становится невероятно тяжело, учитывая что режиссер снимает от и до: длинные сцены копрофагии, членовредительства, самолюдоества, вуйеризма, кровавых мастурбаций, некрофилии показывают что нет здесь более никакого человека, а его подспудное желание проникнуть в суть тьмы — лишь слабое оправдание творящемуся на экране психозу, где мусор киношный и мусор человеческий оказываются равны друг другу. Трансгрессивный киноязык фильма даже по меркам подпольного кинематографа кажется настолько чрезмерным, что к мерзости и тошнотворности просто привыкаешь к финалу, где герой переступит окончательную черту.

Камера! Мотор! Дубль третий

По сквозной линии пересекаясь с «Меланхолией ангелов», этот фильм лишь до определенной степени имеет приметы явного нарратива, коим, впрочем, режиссёр откровенно пренебрег в киновселенной пресловутого меланхолического ангста. Фабула картины неприлично проста и прилично двусмысленна: режиссер-затворник, alter ego самого Мэриэн Дора, решает снять новый фильм, и в поисках вдохновения, витальных источников творчества, он уединяется в небольшом домике в лесу, начиная постепенно сходить с ума не от одиночества, но от проснувшихся греховных желаний, что сводятся преимущественно к поначалу весьма бесхитростному самобичеванию. Но довольно быстро сюжет сведется к патологической демонстрации человеческой деградации, когда главный герой поймёт что ничто и никто его не останавливает, и он волен творить все что ему вздумается. Но не творить в творческом понимании — о том, что фильм снимается, будет лишь намекаться, тогда как большую часть лапидарного хронометража зрителю предстоит погрузиться в ту самую пресловутую выгребную яму и физиологически ощутить вкус отходов в своём рту. Причем эта тяжеловесная рефлексия, этот муторный поток сознания, сплошь состоящий из насилия в гиперреалистическом обрамлении, лишь изредка обрывается размышлениями о предательстве родины, о сущности кинематографа, о том что есть Я как творческая единица, воспринимаемый многими как псих и маньяк от кино… И режиссёр все эти мысли переводит на буквальный язык, лишая всякой символичности потусторонье кинематографа. Не magic of cinema, но maniac of cinema, хотя «Документальный мусор» — это скорее paracinema, или даже anticinema. Кино, что опровергает сама суть кинематографа в выдумывании новых миров, в продуцировании снов разума. Кино — это зеркало самого режиссёра, и, по Дора, выходит, если это режиссёр фильмов ужасов, то чужие кошмары, им спроецированные на плёнку, рано или поздно станут его кошмарами, иголками проткнут насквозь его, станут его личными, его отражениями, уведут к себе и приведут на закат.

Стоп! Снято…