Emma (2011)

Симпатичная девушка Эмма, уезжая на каникулы, избавляется от детских игрушек, всецело настраиваясь на взрослую жизнь, приказав матери, приготовившейся к обновлению комнаты, перекрасить бывшую детскую в беспросветно чёрный цвет их общей депрессии, в обнимку с которой они, на пару друг с другом, коротают годы после давнего развода, разделившего детей между родителями, оставив несмышленую девочку матери, а старшего брата — отцу.

Считанное с книги, кино напряжено классической ненавистью к разлучнице, разрушившей своим вторжением былое тепло и уют, питая Эмму неприязнью и гневом к мачехе, всего лишь разделившей счастье супружества с тем, кто искал нового и нашёл, оказавшись под отложенным ударом повзрослевших детей, не сумевших принять новый расклад, обвиняя ту в своих бедах, без оглядки на самих взрослых, эгоистично считая себя обиженнее всех остальных.

Вполне конкретно обозначенный конфликт несросшегося родства сделан ядром рассказа о летнем отдыхе шести человек, согласившихся делить вместе снятый для этого шикарный коттедж. Недостающие двое, к тем четырём, что были уже названы, — кроха, рождённая от нового брака, и нежданно заявившийся из Бразилии детский приятель Эммы — преобразившийся внешней красотою милашка Венсан, заделавшийся настоящим книжником, раздражая этой червивостью брата и очаровывая потихоньку его сестру.

Этот заряженный мальчик вклинивается в историю полушёпотом ответа, удовлетворяющего любопытство Эммы, выпытывавшей у гостя рассказ о трудностях прожитого года, шокировавшего девушку признанием, которое, по жути, могло быть злой шуткой или же вовсе наоборот, застыв удивлением в глазах Ребекки Мардер, которую сшиб с ног своим взглядом непроницаемый Лео Легран, чей персонаж остался необъяснимо закрытым элементом сюжетной конструкции, включающей уставших родителей и их разочарованных бытом взрослых детей.

Славный юноша, как и еврейская бабушка — старушка, от которой рассказом матери Эмме достался ночной кошмар её лагерных воспоминаний, собачьим лаем врывающихся в сны главной героини, погружённой в чтение брошенной гостем книги, поддающейся влиянию написанного романа и покоряющейся гипнотическому воздействию неотразимого парня, которым обернулся почти позабытый ею мальчик Венсан.

Кино сгущается вокруг главной героини, разговорами и чтением пробующей докопаться до сути, пытаясь мольбой выпросить чудо, место которого занимает самоуверенный молодой человек со спрятанным нутром, демонизированной завораживающей вкрадчивостью юного соблазнителя, интригующего беззастенчивостью сексуального опыта, ничем не выдавая расстройства от потери, заслоняемой девичьей маетой, оставляя без удовлетворения сохраняющееся на протяжении всей картины ожидание прояснения его мотивов, но, вопреки растущему напряжению, мальчик так и остаётся «вещью в себе».

Недосказанность становится ощутимей от моментальной яркости Леграна, на лице которого читается глубоко зарывшаяся боль, прорывающаяся гневом ревности, или запрятавшиеся тараканы, поддаваясь которым, он крутит Эммой, вырывая кино из исповедальных диалогов, чтобы бросить его в объятия полудикой страсти, затмевающей завязавшийся разговор.

Успокоительные беседы, приводя заплутавшую девушку в себя, обещают собрать ей силы, которых, должно хватить на то, чтобы избавить стены от чёрного, и только сброшенный со счетов парень не даёт распуститься благодушию, пониманием того, что его положение куда серьёзней ахового, а перспективы туманней девичьих, ведь кошмар его яви был страшнее приснившегося, если только это был не обман.