Колодец и маятник (2009)

Честно говоря, я испытываю компрометирующую меня симпатию к творчеству Дэвида ДеКото. Не то, чтобы трэшевая мешанина эротики (почти всегда — частично гомоэротики) и бессвязного триллера, в дешевых аксессуарах и с актерами погорелого театра, казалась мне какой-то высокохудожественной находкой, тем более, что авторы итальянских «джалло» (Ардженто, Деодато, Амато) сие сокровище открыли задолго до ДеКото. К таким созданьям кинематографической Музы обращаются, понятно, не в поиске тайн искусства. За тайнами искусства надо идти к мэтрам, к экспериментальному кино, к своим любимцам — Кавани, Висконти, Расселу. А когда имеешь дело с профанацией, с лубочным продуктом — требования другие. Гиньоль — это Петрушка, Петрушка не может быть высокохудожествен и полон смысла.

Радует глаз сугубо глянцевая выразительность полуобнаженных мужских и женских тел, да и типажей, радует общий довольно бодрый, совсем не мрачно-гнетущий и не пугающий настрой ДеКото, которому, кажется, самому забавно подтибривать и склеивать весьма условные ужасы. Чувствуется, что данный представитель третьеразрядной режиссуры заботится о том, чтобы ужасы не портили аппетит вуайериста в неизменной душевой, а какие-то нелепо вставленные метафизические сентенции позволяли зрителю сохранить минимальное уважение к себе. Вопрос в том, почему эта дешевка радует.

Теперь уже без иронии отвечу себе, что в силу ли субъективных особенностей, в силу ли объективных возможностей такого трэша, неведомых для него самого, он напоминает о раннем модернизме, в нем проглядывает немного абсурдная веселость сюрреалистического фарса, пародирующего искусство (и коммерческое искусство) как таковые. Говорю, конечно, не об «Андалузском псе», а о литературных и живописных аналогах. Разве не было фарсом, играющим на отклонениях чувственности под видом раскрытия загадок подсознательного и бессознательного, творчество Дали? Разве не ставили себе целью, вслед за Блейком, Аполлинер и поэты-сюрреалисты «реабилитацию» плоти и сексуальности, в том числе сексуальности в ее единстве Эроса и Танатоса? И не выставляли ли эти авторы того же Эдгара По в качестве своего предшественника? Лубочный фильм ДеКото — комичная без потуги быть комичной пародия на эротический триллер, серьезность которого как раз внушает некоторые опасения «за рассудок и нрав».

Конечно, в «Колодце и маятнике», как и в «Падении дома Ашеров» ДеКото от Э. А. По не осталось и следа. Было бы неразумно возмущаться этим после фантазии Кена Рассела «Падение дома Ашеров» и после такой классики китча, как «Маска Красной смерти» Биркиншоу, как если бы ДеКото первым вольно импровизировал на мотив великого американского поэта. Итак, ученый-Франкенштейн подвергает своих детей болевым шокам, чтобы излечить их от мучительного чувства боли. Получается довольно скверно. Сын становится калекой-психопатом, а дочка — маньячкой, обожающей смотреть на то, как избавленные силою гипноза от болевых ощущений юноши и девушки вырабатывают ресурс своих тел до смерти, убивая друг друга или оказываясь ее жертвами. Но нашла коса на камень. Молодой метеоролог, которому и хочется, и колется оказаться в эпицентре урагана, заводит любовь с другим гостем безумной гипнотизерши, а любовь побеждает смерть, как говорится. Метеорологу, правда, удалось оказаться под Эдгаровым маятником буквально на волосок от гибели, словно прикоснувшись к срединному кругу вихря. И поэтому, спасенный возлюбленным, он вместе со своим спасителем хладнокровно заменяет на должности бабы-яги в ее уединенном жилище разрезанную маятником гипнотизершу.

Одной из черт, присущей гиньольным фильмам «джалло», а ДеКото усвоенной особенно пылко, является резиновая безэмоциональность героев, сведение всякого психологизма к самым примитивным и часто дающим сбои формам. И снова кажется, что ты — в комедии дель арте гротескового модернизма, типа «Короля Убю», где паяц кричит «Помогите! Истекаю я клюквенным соком!» Возможно, этому способствует вынужденная камерность съемочных площадок малобюджетного трэша. Фильм проходит, как сновидение, не совсем приличное и не очень лицеприятно характеризующее сновидца, но ведь это сон, а сны редко показывают нас самих самим себе благородными героями без какой-нибудь забавной нелепости, если вообще показывают.

В итоге я должен сказать, что в рецензии не пытался быть объективным, а передавал очень личное впечатление, которого может и не составиться больше ни у кого. Мне кажется, что сходное впечатление можно получить, только глубоко иронически относясь к себе как зрителю, а следовательно, и к кино вообще, этому аттракциону, не требующему доказательств. Но ведь и для просмотра таких несомненно талантливых фильмов Миике, как «Посетитель Q», «Убийца Ичи» и других, тоже требуется немало иронии и скепсиса, адресуемых и кино, и себе.

7 из 10