Аир (2009)

Пожалуй, эта фраза останется в моей памяти слишком надолго, если не дольше долгого. Кристина Янда и Анджей Вайда, жена и друг покойного Эдварда Клосиньского, главная героиня и режиссёр, героиня фильма внутри фильма и сценарист, ткут тончайшую, светлую, пропитанную грустью и тишайшим любовным безумием историю смертей — смерти Эдварда наяву, призрачной болезни Марты, героини, сыгранной Кристиной, в том фильме, который так и не был доснят, в том самом, первом «Аире», на котором прервалась история Эдварда — и нелепая трагедия, развернувшаяся в жизни юного мальчика, последней любви Марты.

Утонуть в озёрной пучине, увитой аирными зарослями — что может быть более жутким и более, вместе с тем, романтичным для двадцатилетнего мальчишки? Утонуть, собирая траву, пропитанную насквозь ароматом смерти, для своей возлюбленной, умирающей от неизлечимой болезни.

А параллельно с тем Кристина тихо, вдумчиво, в полусне будто рассказывает о том, как уходил Эдвард, час за часом, сутки за сутками, минута за минутой. Нежная, уютная, будто кокон или клетчатый кашемировый плед, любовь двоих, что стали одним, не половинок, но целого.

История разрыва, болезненного, непрекращающегося, этого самого целого на составные части. История того, кто выжил — о том, что же он утерял. Поистине бесценный опыт — опыт на грани допустимого, опыт понимания того, насколько всё скоротечно и неуловимо, беспредельно, но, вместе с тем, конечно, насколько любовь хрупка и невосполнима — и насколько же остра её утрата, к которой подготовить себя попросту невозможно.

Кристина потеряла не только мужа, не только любимого человека — от неё ушёл друг, самый близкий, ближе чем кровь, человек. И дико, до ломоты в суставах больно видеть то, какой неугасающей может быть её боль.

Я смотрела эту ленту на протяжении недели, маленькими, крохотными порциями, боясь пропустить в себя слишком много, боясь… не выдержать, сломиться под натиском её горя. Но, несмотря на это, этот труд двух людей, великих людей, настолько значим, что не писать и не говорить о нём было бы даже не кощунственно, а попросту глупо с моей стороны — Анджей и Кристина сумели сотворить для своего близкого тот самый Дворец Памяти, погрузить его из смертного в неизменное, прописать его в Вечности, не только лишь увековечив его портрет, но и впечатав в него намертво своё к нему отношение.

Они вложили в эту работу всю свою любовь, всё тепло и нежность — оттого, пожалуй, несмотря на кажущуюся скорбную завершенность она будто окутана каким-то еле ощутимым светом.

И аир уже кажется символом не смерти, а наступившего лета. И абсолютно по-тарковски размытое плёночное зерно звучит не как ода памяти великому оператору, но как намёк на отсутствие всяческих границ. И история матери, столь рано утерявшей своих детей, вдруг разливается нотками летнего ветра и перемен вместе с появлением в ней того самого юноши, что в итоге утонет — утопив вместе с тем и её боль.

Всё циклично, неизменно и вечно — только лишь любовь и остаётся нам в качестве самого символа жизни, всепобеждающего и всепрощающего. Лишь любовь позволяет нам отпускать, принимать и взлетать вновь и вновь, несмотря и вопреки всему.

И, как ни крути, лишь любовь Эдварда толкнула Кристину выйти на сцену спустя пару часов после его смерти. Ведь он же умер вовремя — как и всё, что делал за время их совместной жизни.

Пожалуй, эта фраза останется в моей памяти слишком надолго, если не дольше долгого. Кристина Янда и Анджей Вайда, жена и друг покойного Эдварда Клосиньского, главная героиня и режиссёр, героиня фильма внутри фильма и сценарист, ткут тончайшую, светлую, пропитанную грустью и тишайшим любовным безумием историю смертей — смерти Эдварда наяву, призрачной болезни Марты, героини, сыгранной Кристиной, в том фильме, который так и не был доснят, в том самом, первом «Аире», на котором прервалась история Эдварда — и нелепая трагедия, развернувшаяся в жизни юного мальчика, последней любви Марты. Утонуть в озёрной пучине, увитой аирными зарослями — что может быть более жутким и более, вместе с тем, романтичным для двадцатилетнего мальчишки? Утонуть, собирая траву, пропитанную насквозь ароматом смерти, для своей возлюбленной, умирающей от неизлечимой болезни.

А параллельно с тем Кристина тихо, вдумчиво, в полусне будто рассказывает о том, как уходил Эдвард, час за часом, сутки за сутками, минута за минутой. Нежная, уютная, будто кокон или клетчатый кашемировый плед, любовь двоих, что стали одним, не половинок, но целого. История разрыва, болезненного, непрекращающегося, этого самого целого на составные части. История того, кто выжил — о том, что же он утерял. Поистине бесценный опыт — опыт на грани допустимого, опыт понимания того, насколько всё скоротечно и неуловимо, беспредельно, но, вместе с тем, конечно, насколько любовь хрупка и невосполнима — и насколько же остра её утрата, к которой подготовить себя попросту невозможно.

Кристина потеряла не только мужа, не только любимого человека — от неё ушёл друг, самый близкий, ближе чем кровь, человек. И дико, до ломоты в суставах больно видеть то, какой неугасающей может быть её боль. Я смотрела эту ленту на протяжении недели, маленькими, крохотными порциями, боясь пропустить в себя слишком много, боясь… не выдержать, сломиться под натиском её горя. Но, несмотря на это, этот труд двух людей, великих людей, настолько значим, что не писать и не говорить о нём было бы даже не кощунственно, а попросту глупо с моей стороны — Анджей и Кристина сумели сотворить для своего близкого тот самый Дворец Памяти, погрузить его из смертного в неизменное, прописать его в Вечности, не только лишь увековечив его портрет, но и впечатав в него намертво своё к нему отношение. Они вложили в эту работу всю свою любовь, всё тепло и нежность — оттого, пожалуй, несмотря на кажущуюся скорбную завершенность она будто окутана каким-то еле ощутимым светом.

И аир уже кажется символом не смерти, а наступившего лета. И абсолютно по-тарковски размытое плёночное зерно звучит не как ода памяти великому оператору, но как намёк на отсутствие всяческих границ. И история матери, столь рано утерявшей своих детей, вдруг разливается нотками летнего ветра и перемен вместе с появлением в ней того самого юноши, что в итоге утонет — утопив вместе с тем и её боль. Всё циклично, неизменно и вечно — только лишь любовь и остаётся нам в качестве самого символа жизни, всепобеждающего и всепрощающего. Лишь любовь позволяет нам отпускать, принимать и взлетать вновь и вновь, несмотря и вопреки всему. И, как ни крути, лишь любовь Эдварда толкнула Кристину выйти на сцену спустя пару часов после его смерти. Ведь он же умер вовремя — как и всё, что делал за время их совместной жизни.

Анжей Вайда и его любимая актриса Кристина Янда вместе создали очень личный фильм о людях, которые должны жить после того как их близкие умирают. Этот фильм посвящен мужу и другу и коллеге-оператору, умершему в процессе съемок.

Вайда уже не молод давно, но продолжает искать новые формы в кино. В этот раз рассказанная в фильме история послужила лишь фоном для исповеди Кристины, для ее рассказа о последний мгновениях жизни мужа и о своих тягостных часах жизни после того как его не стала. Этот разговор ее даже не со зрителем, а с самой собой в затемненной комнате очень интимный и тяжелый.

И вот эта женщина только что пережив потерю играет женщину потерявшую любимых детей очень давно и с тех пор похоронившую себя для мира. В ее жизни не было радости. Лишь черные одежды и тоска, и то что она заболевает вполне закономерно. И вот этой потерянной женщине немолодой приходится пережить смерть еще раз. И смерть не случайную, смерть юного мужчины, благодаря которому она начала ощущать вкус жизни. Что может быть трагичней?

Очень тяжелый фильм, мрачный. Конечно же Кристина Янда очень достоверна, ведь у нее перед глазами пережитое и играть не нужно, достаточно вспомнить.

Режиссер видимо придерживается даже не то что мнения, а скорее ощущения того что с потерей близких жизнь заканчивается. Я с этим не согласна. Каждый человек живущий должен прожить свою жизнь, и сливаться воедино настолько с кем-то другим, настолько что без него жизнь теряет смысл просто невозможно. Ушедшие остаются с нами в душе, но жизнь продолжается. В этом фильме героиня по сути наказана судьбой за попытку забыть прошлое. И это во многом потому что она ощущала себя виновной в том что жива. Крайне трагичный взгляд на жизнь, но фильм сильный.

Сложно написать об ощущениях от этого фильма, но промолчать тоже нельзя. Фильм удивительнейший из-за своей чуткости и легкости. Все его течения как спокойная и глубокая река. Все планомерно и постепенно приводит к тому о чем узнает каждый, о чем говорит героиня, о смерти. Здесь нету надрывов или показного безразличия. Есть течение жизни. Анджей Вайда не просто снял бессмысленное авторское кино со псевдо глубокой символикой, он показал внутренний мир средствами внешнего, праздник жизни граничащий всегда с его горем.

Сюжет это реальный события, настоящая история, произошедшей трагедии в жизни Кристины Янды, и о том как это было. И каждое движения пропитано, я бы выразилась сочно и планомерно отражено, передано с помощью звуков, именно поэтому такое удивительнейшие ощущение присутствия. Это и шаги, и вода, и ночные кузнечики и шум рентгена… В нем нет страданий или надежды есть момент, и есть печаль. Все просто, но это не легко принять.

Поразительный фильм! Даже гениальный.

Анджей Вайда весьма достойный и очень интересный режиссер. Кристина Янда сыграла бесподобно, отдавшись фильму до последней капли. Она полностью перенесла свою жизнь на экран. Здесь особо нечего писать, потому как, дабы почувствовать, нужно увидеть, нужно ощутить и уловить эту поэзию жизни, эту трагедию жизни, заключенную в часах и минутах этой удивительной киноленты.

«Я помню, как дернулось лицо Анджея, когда я сказала, что Эдвард начал химиотерапию, что я не могу сейчас от него уехать, что он болен.»

Фильм глубоко искренний и очень личный. Он размеренный и обстоятельный. Каждая деталь здесь что-то значит, все серьезно и продуманно. Снят очень красиво и качественно.

«Не знаю, что я тогда чувствовала. Во мне не было паники. Покой.»

А монологи героини! Это настолько просто и тем не менее, настолько непередаваемо и… гениально. Стоит только вслушаться в них, ощутить их смысл, не упустить ни одной, казалось бы даже малозначительной детали, стоит прислушаться к её голосу, к лишь слегка уловимым интонациям (а я настаиваю, что фильм нужно смотреть с оригинальной дорожкой) и можно увидеть перед собой картину, где запечатлены все её чувства, ощущения, переживания и страдания, которые могли быть переданы так истинно искренне, только лишь самой Кристиной Яндой.

«Он умер пятого января, в субботу, 15.10. Между одной ложкой супа и другой.»

Произведение достойно аплодисментов.

10 из 10

Это потрясающий фильм, который является фильмом, в каком-то смысле, о создании фильма. Произвёл меня незабываемое впечатление. Ещё раз убедилась в том, что Анджей Вайда гениален. Фильм построен на двух историях, первая — проза известного польского писателя Ивашкевича и монологах Кристины Янды, героине и актрисе этого фильма одновременно.

Кристина Янда отдала этому фильму свою историю жизни. В своих монологах она повествует миру о том, как умирал её муж, известный польский оператор, она рассказывает о своих чувствах, о своей любви.

Параллельно показана история о женщине, которая медленно умирает, в прямом и переносном смысле этого слова от одиночества, не может простить себе гибели её сыновей. Молодой парень сам того не зная оживляет ей, пробуждает из того сна, в котором она прибывала почти всю свою жизнь

Это фильм о двух женщинах, которые сливаются в одну страдающую женщину, которой приписаны два великих слова — любовь и смерть.