Cirque du Soleil: Delirium (2008)

Что ж, и еще кое-чем киноэкран может порадовать своего зрителя — возможностью побыть там и тогда, где тебя не было. Надо признать, Дэвид Мале умеет снимать концерты, и если среди его работ есть кто-нибудь из интересных для вас исполнителей — советую посмотреть, дабы признать это. Для меня же интересным оказалось столкновение его не совсем кино с одним не совсем цирком…

Мой отзыв был вдохновлен скорее не Лондонским чуть суматошным, беспорядочным и очень музыкальным «Делириумом», а наиболее киноподобным из просмотренного мною Ласс-Вегасским шоу «Ка»- актерской игрой, проработанностью декораций, сценическими боями, акцентом на сюжете. Но найти страничку с Ка не получилось, хотя его те же люди делали, но это не так важно.

Итак, у Солнечного цирка мы из раза в раз встречаем две основные проблемы: проблему встречи искусственного с естественным и проблему наблюдателя.

Интерес к природному неизменно выведен на передний план не только в тематике отдельных шоу — Ка, Тотем, Ово, но и во всех столкновениях с кино-будь то неестественно яркий природный ландшафт, неестественно ведущие себя дети или само существование явления такого цирка. Если подумать, то люди, с развитыми теми или иными способностями до некой превосходящей степени, выходит, тоже настолько неестественны, что только в цирке,в цирке их и показывать. Но это к слову, а вообще ощущение того, о чем я говорю, хорошо передает одна деталь: в одном из выступлений костюмы гимнасток издали казались украшенными ракушками, но при ближайшем рассмотрении оказались шестеренками. И вот так всегда, резинки среди листвы, прожектор вместо солнца… люди на крючьях, в железных клетках, плюющиеся огнем, или умеющие садиться на собственную голову, или в костюмах животных.

Наличие наблюдателя для меня, наверное, еще больше подчеркивает тему рефлексии. И ведь цирку никогда не хватает зрителя, зритель-не тот, кто может понять происходящее, которое вроде для него только и существует. Наблюдатель может быть основным более-менее пассивным героем, может быть, просто кем-то из своих, только что отыгравших или ждущих своей очереди или маленьким в стороне в костюме, неважно, кто-нибудь просто стоит и смотрит. И от этого Дю Солей странным образом становится очень грустным цирком. Не только потому, что у наблюдателя чаще задумчивое, серьезное или печальное лицо, но даже само его наличие говорит о невидимом подтексте всех этих выкриков-призывов «Алегрия!», мол, возрадуйтесь!.. если в обычном цирке всегда был грустный клоун — в противоположность веселому, для его насмешек и побоев, здесь их куда больше. Помните, какие странные получались фильмы на цирковую тему? И еще, конечно, костюмы, декорации, роли-всегда, где это есть, а в цирке особенно, смотреть нужно ну явно не на того, кто за всем этим стоит. Но за телом, за мастерством, за маской Дю Солей будто пытается и не может рассмотреть самого себя… и тут приходит на помощь режиссер с его крупными планами, повторами, замедлениями, убыстрениями, способностью поймать искаженное от усилия лицо, беззвучное сорвавшееся с губ «ап!», напряженные мышцы за порхающей легкостью. И от этого иногда кажется, будто в каких-то моментах можешь увидеть больше, чем если бы просто там был, потому что смотришь не своими глазами и не так, как смотришь обычно.

Так или иначе, это красиво.. яркая бабочка, птичка-колибри, Дю Солей, Дю Солей…