Трилогия: Плачущий луг (2004)

В начале нулевых Теодорос Ангелопулос начал работу над масштабным проектом – трилогией из истории Греции ХХ века, которую ему не суждено было окончить из-за преждевременной кончины. Однако, первые два фильма увидели свет в 2004 и 2008 годах соответственно. Первая часть трилогии - «Плачущий луг» возвращает нас во время создания Ангелопулосом глобальных и невероятно длинных политических фильмов: «Комедиантов», «Охотников» и «Александра Великого». Однако, опыт работы с Тонино Гуэрра отложил серьезный отпечаток, как на сам замысел «Плачущего луга», так и на его воплощение. Плюс ко всему, наверное, еще никогда греческий режиссер не создавал столь пронзительного фильма о любви, разделенной пространственными и временными границами. О саундтреке Караиндроу не стоит и упоминать: он как всегда величествен, трагичен и масштабен.

Главный герой – аккордеонист, потому тема музыки оказывается вплетенной в сюжет весьма органично. Невероятная длина фильма (почти три часа) – это, конечно, не «Комедианты» (3 часа 40 минут) и не «Александр Великий» (3 часа 15 минут), по продолжительности этот фильм равен «Взгляду Улисса», но он не смотрится взахлеб, минуя часы, на которые все время смотришь, глядя «Плачущий луг». При всей своей затянутости эта картина невероятно драматична, трагизм нарастает в ней ближе к финалу, чтобы в самом конце стать практически невыносимым (мало где горе матери и безумие от потери показаны так маниакально скрупулезно, дотошно, что страшно становится даже бывалому зрителю). Несмотря на глобальность охвата эпохи (почти тридцать лет), не возникает ощущение, что время вплетено в нарратив: события мировой истории проходят фоном, никогда не становясь главным содержание изображения.

Главная больная тема греческой истории ХХ века – гражданская война середины и конца 1940-х, к которой Ангелопулос обращался не единожды в своем творчестве (например, в «Путешествии на Китеру»), в «Плачущем луге» проходит по касательной, но разделяя семьи на враждующие стороны, чтобы в финале стать источником личного горя для персонажа. Драматизм греческой истории, сначала идущей фоном для главных героев, а потом, бессовестно вторгаясь в частную жизнь (здесь показаны также репрессии властей за укрывание мятежника), разрушает семьи, разделяя близких все сильнее. Заслуга Ангелопулоса и Гуэрра в том, что им удалось показать постепенность этого вторжения, его незаметность. Бегущие в Грецию в 1920-е годы из Одессы греческие аристократы, не находят в своей стране приюта и в конечном счете теряют в междоусобицах то, что имели – свои семьи.

Ангелопулос безжалостен к зрителю не только эмоционально, но и темпорально, заставляя его смотреть бесконечные посиделки, танцы, праздники и прочие события, маловажные для рассказываемой истории. Однако, это веселое времяпрепровождение больших греческих семей нужно ему для того, чтобы зритель увидел, как в их жизнь вторгаются военные конфликты, классовая борьбы, репрессии, насилие и даже наводнение. Все эти вторжения ищут лишь одного – поколебать и разрушить прочные семейные связи, которые до поры до времени держатся нерушимыми. Однако, как мы знаем по другим его фильмам, Ангелопулос – пессимист, а значит семьи в конечном итоге будут разрушены, не Второй Мировой, так гражданской войной.

«Плачущий луг» порой просто невыносимо смотреть от той концентрации человеческого горя, которое видишь в нем, от того невероятно мощного, но болезненного повторения сцен, которые все никак не закончатся. При этом насилие и убийства мы не видим, все это скрыто от наших глаз (пусть не так эффектно, как во «Взгляде Улисса», но все равно вынесено за рамки кадра). Тем страшнее оказывается непоказанное. Так почти три часа экранного времени при всей затянутости изображения жизнерадостных сторон бытия оказывается чрезвычайно жестко лапидарными при выражении ужаса человеческого удела. Таким образом, вполне логично и органично, что фильм идет 2 часа 40 минут, этим он выполняет важную задачу – показать переплетение в жизни страдания и веселья, тщетную попытку людей сохранить домашний очаг и уют при сокрушительных ударах Истории в их двери.