Пращи и стрелы (2003)

«drama is that willing suspension of disbelief for the moment, which constitutes poetic faith»

После просмотра «Пращей и стрел» начинает казаться, что ничего лучше, добрее и искреннее уже не увидишь. И очень сложно не впасть в банальности, когда описываешь что-то, что по настоящему, безоговорочно и безоглядно понравилось.

В «Пращах и стрелах» рассказывается о людях. Заканчивается все концом. Иногда в живых диалогах слышится нечто очень-очень личное, и внезапно зритель открывает что-то новое про себя и свою собственную жизнь. Иногда невозможно не смеяться, иногда — плакать. Этот сериал с любовью и юмором показывает работу актеров и закулисье театра, куда простым зрителям вход заказан. Да, банальности перечислила, но я же говорю — сложно, сложно, сложно.

Пол Гросс в роли спятившего актера Джеффри Теннанта влюбляет в себя с первых кадров, когда он в скачках света и под удары бутафорских молний заходится вдохновенной речью. Джеффри Теннант периодически разговаривает с пустыми стульями и пространством за плечами реальных собеседников, но это все потому, что его преследует призрак умершего наставника. Вместе им предстоит поставить три шекспировских пьесы — по одной на каждый сезон, разобраться в собственных взаимоотношениях и в конечном итоге одному (призраку) — обрести покой, а второму (Джеффри) — продолжить жить. Смешного очень много, и смешно оно чистым, искрометным юмором без пошлости и глупости. Грустного тоже хватает, но и грустно тоже — не от дешевой сентименальщины или сопливой мелодрамы. Просто кино это — про живых людей, и эти люди на экране разговаривают и думают о жизни и смерти, о любви и предательстве, настоящем творчестве и его подделке. Невозможно остаться к ним равнодушным.

Но смешного больше, конечно.

Самое главное, что делает этот сериал — пробуждает любовь к театру. К искусству в целом, что уж там. Потому что видеть и слышать, с какой страстью Джеффри объясняет безумие Офелии, с каким воплем, полным глубочайшего горя, Король Лир в его постановке несет мертвую Корделию, и как невыразимо прекрасен момент, когда зрители в зале отбрасывают неверие и условности и принимают близко к сердцу все, что происходит на сцене — так вот, видеть и слышать все это — невероятно. Открывает Шекспира с новой, неизведанной стороны, и появляется желание читать его и смотреть. Это очень ценно.

10 из 10

upd: смотреть, конечно же, только с субтитрами от прекрасных людей, которые когда-то давным-давно переводили сериал и тем самым дали ему жизнь в нашей стране. Озвучки — совсем не то.

Итак, Шекспир. Пьесы, созданные 400 лет назад, записанные на слух тогдашними пиратами-от-театра, подменяющими и опускающими слова, с трудом склеивающими логическую последовательность сцен; почти полу-забытые; возрожденные, поставленные не одну тысячу (а, может, и не один десяток тысяч) раз разнообразными знающими-себе-цену режиссёрами, отсмотренные зрителями — и неоднократно… Что можно найти в этих покрытых прахом времени пьесах, чтобы ставить их ещё раз? Что позволит привлечь и увлечь искушенного и утомленного-от-пресыщения зрителя?

Всё в порядке! Пращи и стрелы посвистывают, конечно, в опасной близости — но пьесы оказываются вполне актуальными и трепетно жизненными, театр функционирует полнокровно, увлечённо и — порой! — надрывно весело, строятся отношений между актерами, режиссерами, призраками (не только отца Гамлета!) — и внешними, но денежными силами.

Три сезона — три постановки классики Шекспира: «Гамлет», «Макбет» (это шотландская пьеса — чтобы — тьфу-тьфу! — не сглазить!) и «Лир». Параллельно «Ромео и Джульета» в постановке пост-модерниста. Ещё мюзиклы, которыми так увлечён коммерческий директор театра… Короче, три сезона удовольствия, где неожиданно раскроются и глубина пьес, и выстроятся любовные отношения, и будут показаны механизмы функционирования театра — в поисках денег, рекламы, спонсоров, грантов… Где будет и успех — и ожидаемый провал…

Сериал замечательный, отмеченный наградами — и почему-то совершенно неизвестный у нас (даже Википедия даёт материал только на английском и японском). Пересказывать его не вижу смысла — но решительно рекомендую: было увлекательно, смешно, радостно, поучительно. Посмотрите — не пожалеете!

Замечательный, правдивый и трогательный сериал о театре, очень хороший сериал и очень хороший сериал о театре. Чувствуется, что идея создания принадлежит человеку, который любит классический репертуарный театр и работал там много лет, причем, с опытом администрирования и управления. Большинство известных мне фильмов на тему постановочного процесса уделяют большое внимание мукам и радостям творчества, забывая о завсценой, помощнике режиссера и администраторе.

Коротенько: психически неуравновешенный режиссер ставит три пьесы Шекспира. Три постановки — три сезона о Театре и театре. Три сезона иронии, любви, понимания, сочувствия и оптимистической веры в людей Театра.

Собственно спектакли существуют больше в сознании режиссера, Джеффри Теннанта, бывшего актера, бездомного, одержимого, несчастливого, всеми обожаемого худрука театрального фестиваля. Никаких попыток обосновать понятие таланта или объяснить творческий процесс в сериале нет. Есть некая данность. Всполохи сознания Джеффри, картинки, которые он настойчиво пытается перенести в реальность. Во что бы то ни стало. В третьем сезоне — действительно любой ценой. По ходу дела Джеффри общается с призраком предшественника, но это к собственно его работе имеет касательное отношение.

О Призраке писать непросто. История взаимоотношений двух режиссеров вроде бы упоминается много раз — но как-то туманно. Был ли Оливер хорошим режиссером? Почему Джеффри сошел с ума, играя в его «Гамлете»? Почему в разрыве с Эйлен виноват Оливер-гомосексуалист? Зачем вообще Джеффри нужен призрак Оливера — ну кроме того, что Призрак для него готовит. И оба едят, оба! Почему Оливера видит умирающий старый актер? Любое объяснение банально.

Спойлерить сюжет не хочу, перейду к тем, кого Джеффри ведет на заклание своему таланту. Это, конечно, актеры. Такую откровенность, непафосную нежность, небрезгливость давно мне не доводилось видеть. Все серии начинаются и заканчиваются куплетами, которые исполняет пара стариков-актеров из тех, кто всегда на вторых-десятых ролях. Потому что без них, как один из них говорит, «я переиграл всех Королей, Герцогов и Дворецких (неточная цитата, так запомнилось)», театра нет вообще, есть творческий вечер примадонны, а Театра нет. Они поют, острят, травят байки и знают роли гамлетов наизусть. До слез. Про актеров в «Пращах и Стрелах» вообще хочется цитировать и рассказывать эпизодами. Про то, как их рвет перед выходом на сцену, про секс, алкоголь, размер гримерки, панический страх быть отвергнутым. Про то, на что они готовы пойти, и как режиссер манипулирует их фобиями, детским эгоизмом, нарциссизмом. Я считаю сцену со спущенными штанами надо показывать всем, кто что-то думает про актеров романтическое. Истории про актера-гомосексуалиста, который влюбляется в свою Джульетту, про дублера, который вышел и Сыграл!, про Старого Актера, умирающего в роли — классика театральных легенд. Упомянуть актрису-дурочку, актрису-умницу и актера, который сначала одну видит в Очень Удачной Роли, а потом другую — и соответственно влюбляется?

Главная Актриса — как и полагается, взбалмошная, эгоистичная, стервозная — до чего же хороша в этой роли Марта Барнс! Эйлен готова принести в жертву актерской карьере отношения «мужчина-женщина», но инстинкт неизменно приводит Эйлен-актрису к Джеффри-режиссеру. Зависимость, любовь, творческий тандем — злая, неверная, желанная, она снова и снова зовет его назад.

Второй режиссер Дерон — как будто антагонист Джеффри, а на самом деле еще один друг-враг. Нелепый, напыщенный, капризный — он тоже неотъемлемая часть театра. Режиссеры-экспериментаторы встречаются за кулисами гораздо чаще, чем черепа предшественников на столе художественных руководителей. Априори Дерон вроде лишен права на талант и сочувствие, Дон МакКеллар упивается гротескной ролью — но вот загадка, спектакли Дерона имеют успех, публика на него ходит, спонсоры тоже не возражают. Может, он и увлекается спецэффектами, но почему бы и нет — в двадцать первом-то веке! Зато как замечательно может сработать идиотская, на первый взгляд, идея с Ромео и Джульеттой в костюмах-клетках!

Финансовый директор Ричард в потрясающем исполнении Марка Мак-Кинни — успешный, хорошо оплачиваемый, удачливый администратор, дико неуверенный в себе завистник и интриган. Сухарь-бухгалтер, мечтающий прожить совершенно другую жизнь, Ричард грезит о постановке мюзикла, играет на кларнете и даже ходит на кастинги. Да, я знаю, что он, как и Дерон, антигерой. Но именно ему приходится каждый раз расхлебывать заваренную Джеффри кашу, объясняться со спонсорами и чиновниками, выпрашивать для театра деньги, извиняться перед публикой. А ведь он — напомню — мечтает о режиссуре.

Анна — еще один «сухарь» — стареющая одинокая незаменимая помощница финансового директора. Плечо, жилетка, совесть театра. С ее уходом заканчивается эпоха. Заканчивается и сериал. В отличие от Ричарда, у Анны никаких внутренних противоречий нет — ее нежное, романтичное сердце прекрасно уживается с организованным интеллектом. Чудесная актриса, Сьюзен Койн является также и автором идеи и одним из авторов сценария.

Джеффри — Пол Гросс. Тут надо смотреть, рассказать об этом нельзя. Но нечасто увидишь актера, чья приподнятая бровь способна заменить целый арсенал приемов и профессиональных ужимок. Красота — да, Пол Гросс необычайно красив, хотя Джеффри ходит в грязном плаще и криво застегнутой рубашке, небрит и постоянно галлюцинирует. Джеффри — нерв и суть Театра, его безумное волшебство, страсть, лукавство. В Джеффри нельзя не влюбиться, хотя он натуральный психопат, идущий на предательство, ложь и подставы, чтобы добиться идеального воплощения — не Шекспировской пьесы — а своей трактовки.

В этом удивительном сериале сбываются все мечты, даже самые дикие. Все роли будут сыграны, билеты распроданы, а влюбленные будут вместе. Случится не только плохое. Но и хорошее. Как в жизни. Как в Театре.

Акт первый — он же акт последний — он же акт в поддержку сериала

Можно долго и упорно копаться в деталях, вызывавших душевный отклик на протяжении трёх непродолжительных сезонов. Можно радостно и безудержно изливать наружу все радужные эмоции, не думая о последствиях равнодушного отношения к ним не смотревших. Но лучше начать с главного. Неискоренимое, вечно разочаровывающее и всегда одинаково неизбежное проклятье любого сериала — это, конечно же, сама его сущность. Сериал — денежный автомат, расчётливо и хладнокровно щёлкающий монетой. Сериал — сезонно-серийный конвейер, фабрика актёрской химии, жвачка, что вязнет на зубах, раздувается до пузыря бессовестных размеров и всё равно бесперебойно переваривается всеядным зрителем. Сериал — свежая идея, блеснувшая в светлой голове поначалу и осыпавшаяся дешёвыми блёстками в конце. Сериал — уверенно шагающий в начале своих странствий путник, вернувшийся истощённым к исходной точке. Сериал — это сериал, что ни говори. Так вот «Пращи и стрелы» — ещё один сериал, следующий своему дурному пророчеству по определению. Но так ли уверенно и неизбежно, как обычно? Именно что нет, даже — почти совсем нет. А вся штука в том, что его создатели обладают завидным чувством самоиронии, с первых же серий нацеленной выбить из вашей головы всякую мысль о жизни-театре, где все мы актёры. Самоиронии, ироничной до буквального цитирования в начале этой самой фразы двумя служащими похоронного бюро, которых не мешало бы пригласить на главные роли самим Коэнам. Истинные профессионалы своего дела, они с гробовым молчанием провожают в последний путь Оливера Уэллса — театрального режиссёра, так и не успевшего толком замахнуться на Вильяма нашего на Шекспира.

Тривиальная уже после первого сезона «Игры престолов» смерть одного из ключевых персонажей, может, никого и не удивить. Но воистину поражает, в какую цепочку до театральности безумных событий повергает она мирок Нью-Бербиджского фестиваля. На этом волнительном моменте зудящее желание всё разболтать — в деталях и с чувством — охватывает с неудержимой силой. Но, подавляя его, вновь обратимся к главному. Исследовать бесконечно забавную и в равной степени трогательную специфику характеров предлагаю начать самому вместе с просмотром. Мне же хочется сказать несколько слов об обещанном отходе от канонов. На протяжении восемнадцати серий «Пращи и стрелы» не чуждаются бродить по хоженым лабиринтам отношений, которые будут выяснятся мучительно и долго, позволяя только многозначительно вздыхать в конце. Но совершенно не боятся заблудиться в них, удивляя оригинальным выбором маршрутов по знакомым закоулкам души. В иной момент «Пращи и стрелы» без зазрений совести окунают нас в волну сентиментальности, окатывающей с ног до головы и превращающей в безвольных марионеток. Но тут же радушно, как бы извиняясь подводят к следующему, и к следующему, и тут вдруг понимаешь — это больше, чем дешёвый приём. Иными словами, всё действие, что мы видим на экране, — это пьеса. Конечно, в первую очередь напрашивающийся каламбур — пьеса о постановках пьес. Но куда важнее то, что пресловутой театральности почти никогда не ощущаешь, как не ощущаешь обмана или фальши. Всегда знаешь, что за всем стоит расчёт, но расчёт трезвый и крепко держащий в узде сколь угодно долго.

Говорить о шаблонности идеи, кочующей от сезона к сезону, тоже не приходится. И тут отдельная признательность авторам, решившимся после большого перерыва снять второй сезон и — безо всякого снисхождения — сумевшим это сделать. Разительно непохожий эмоциональный окрас каждого сезона, от встающего на ноги и ликующего до почти сломлённого и отчаявшегося, обрамляет замысел фантастически фантазийными образами, смешными или мрачными в зависимости от настроения сезона. А оно строго определяется в начале и дальше только преподносит сюрприз за сюрпризом. Отлично понимаю, что слово «сюрприз», как и большинство предшествующих описаний — для вас абстрактные, мёртвые образы. Поэтому всё же осмелюсь обратиться к одному, самому главному характеру нетривиальных историй из жизни канадских театралов. Характеру главного лица в любой постановке — режиссёру. Представьте себе уже немолодого парня, выглядящего при этом словно на двадцать с небольшим, и не только по своему легкомысленному поведению. Представьте себе чудака, что не умеет причёсываться и заправлять рубашку и вдобавок вступает в уморительные перебранки с призраком знакомого режиссёра, при жизни — другом и соперником в любви (да, да, тем самым Оливером). Представьте себе человека, который кажется окружающим безумным, неуравновешенным и пугающе непредсказуемым, но при том является тем редким типом творческих личностей, что вызывают неизбежную симпатию и доверчивое расположение с первого взгляда, потому что за ними стоит ясное видение правды жизни и театральных постановок. Это Джеффри Теннант, и вот его вы точно запомните надолго.

Что ещё? Пожалуй, о главном так и не сказал. Рассматривать «Пращи и стрелы» только как очередное занятное представление смеси актёрского в человеке и человеческого в актёре в корне не верно. Не стоит и судить о сериале лишь как о пародии, пытающейся заглушить банальность жанра глупым смехом. То есть всё это в нём есть, в той или иной степени, — но это содержание. Первостепенна же здесь форма — образов, фантазий, юмора, диалогов и даже финалов. И очень важен запоминающийся мотив, звучащий в моменты, когда происходит чудо. Когда уже нет подмостков, нет сцены, нет актёров, а есть только голос в пустоте — заученные слова пьес Шекспира, будто сами рождающиеся изнутри актёра. В конечном же итоге — только ты и сокровенный смысл этих слов, который внезапно озарил тебя по-новому, невзирая на вычурность слога четырёхсотлетней давности. Пускай потом тебя погружают в обыденность, надоедают шумными попойками в баре и нескончаемыми издевательскими казусами, неизбежными при каждой новой постановке. Пускай одни уходят, другие приходят, зато остаётся Джеффри. И вместе с ним — новое переживание смутного чувства радости, что всё это так похоже на жизнь, хотя по сути своей — театр. Да, тот самый вывод, которого мы так чурались в начале. «Это фильм о нашем чувстве театральности и о том, как оно может нами овладеть» — хоть немного, но и к «Пращам и стрелам» применимы эти слова Джона Кассаветиса, сказанные им о его киноисповеди «Премьера». Правда, Джона в его работе больше других интересовала разлагающая власть старости. Создателям же сериала удалось поведать нам не только о ней, но и о многом другом, что есть комичного и трагичного в постановках комедий и трагедий. Очередной каламбур пусть и завершит мой скромный и сумбурный акт в поддержку сериала. А три постановки Джеффри и о Джеффри с нетерпением ждут своих зрителей.

Посвящается Scally — истинной фанатке и автору отличного перевода.

Замечательный, хотя и малоизвестный за пределами Канады сериал «Пращи и стрелы», название которого напрямую отсылает к знаменитому монологу принца датского, повествует о различных жизненных коллизиях театральных актёров, как на сцене, так и вне оной. В центре сюжета находится вымышленный Нью-Бёрбиджский фестиваль, прообразом которого является Стрэдфордский фестиваль, проводимый в провинции Онтарио и прославляющий Канаду на весь мир. Каждый сезон посвящён постановке конкретной шекспировской трагедии. В первом сезоне это «Гамлет», во втором — «Макбет» и, наконец, в финальном третьем — «Король Лир». Гвоздём программы «Пращ и стрел» выступают взаимоотношения чокнутого, но невероятно талантливого режиссёра Джеффри Теннатна в блестящем исполнении Пола Гросса, известного многим по сериалу «Строго на Юг» со своей бывшей пассией (кстати, женой в реальной жизни) и призраком покойного учителя и друга/врага.

Жанр «Пращ и стрел» верней всего определять как трагикомедию. Юмор и жизнелюбие здесь омрачаются осознанием быстротечности жизни и мыслями о потерянных возможностях и навсегда утраченной молодости. Любовь к искусству и жизни на сцене оттеняется мерзостью закулисных интриг и жаждой наживы. За три шестисерийных сезона сериал прибавляет в мрачности. Насквозь пропитанный юношескими энергией и жизнелюбием, которые струятся даже из возрастных актёров, гамлетовский первый сезон, сменяется более эмоционально амбивалентным макбетовским вторым, дабы затем дать зрителю пощёчину пугающей старческой дряхлостью сезона третьего. Постановка «Короля Лира» оборачивается настоящей экзистенциальной беспомощностью перед ликом смерти в духе «Шёпотов и криков» Ингмара Бергмана. А ближе к финалу вопрос о, казалось бы, беспричинных рыданиях режиссёра перед бродвейской публикой в начале сезона переходит в разряд риторических.

«Пращи и стрелы» в очередной раз, хотя и на новый лад, предлагают поразмышлять над извечным вопросом взаимопроникновенности правды и вымысла, реальности и фантазий, сценической жизни и частной. Раздвоенность сознания творческих личностей подана здесь свежо и нетривиально и, если искать кинематографические параллели, то у «Пращ и стрел» больше общего с «Премьерой» Джона Кассаветиса, заглавная героиня которой путала сцену с реальностью, нежели с неплохим, но претенциозным «Бёрдмэном».

Хоть кинематограф англоязычной части Канады по большей части не блещет, сценическая культура этой страны не сильно отстаёт от таковой на Туманном Альбионе. Все актёры «Пращ и стрел» театралы со стажем, получавшие за свои сценические перевоплощения множество престижных наград. Эта благородная академичность добавляет баллов в копилку канадского сериала.

Знакомая среднестатистическому зрителю в основном по ролям в мелодрамах Рэйчел МакАдамс исполнила здесь одну из лучших своих ролей. Образ тонко понимающей суть роли Офелии молодой актрисы, столь точно, красочно и прочувствованно воплощённый молодой Рэйчел, доказывает недюжинный талант канадской девушки, со школьной скамьи считавшейся одной из лучших молодых театральных актрис страны.

Честно говоря, я никогда не была поклонницей Шекспира. Мне всегда казалось, что его слава Великого Барда и самого яркого представителя английской литературы порядком преувеличена. А школьная, а потом и университетская учебная программа, без конца склоняя это имя на все лады, лишь укрепили мое мнение. Поэтому от сериала я ожидала прежде всего пародии. Чтоб, значит, поквитались с Шекспиром за все годы моих мучений. Мои ожидания и оправдались, и нет. Но обо всем по порядку.

Итак. Главный, на мой взгляд, «гвоздь» сериала — атмосфера закулисья с его шутками, пьянками и интригами. Репетиции, предпоказы, премьеры — перед глазами зрителей проходит весь театральный мир в его величии и мелочности.

Театр, конечно же, немыслим без актеров. Здесь есть и признанная прима, и восходящая звезда, и амбициозная бездарность, и многие, многие другие. Все актеры постарались на славу, но отдельно отмечу Пола Кросса — в его персонажа, Джеффри Теннанта, просто не возможно не влюбиться

Еще «Пращи и стрелы» стоит посмотреть хотя бы ради прекрасных песен, звучащих во вступительных и финальных титрах. Это блестящие пародии на «Гамлета» и на театр. Их тексты написала Сьюзен Койн, которая вообще молодец, потому что участвовала в сериале и как сценарист, и как идейный вдохновитель, и как актриса.

Среди безусловных достоинств «Пращей и стрел»- захватывающий, динамичный сюжет. Очень красиво показана любовная линия- с юмором, нежностью, абсолютно без голливудских штампов и даже с легкой пародией на них. Великолепный юмор: легкий, тонкий, без умничания и без пошлости.

А что же Шекспир? Ну, местами над ним от души посмеялись. Но те отрывки из спектаклей, что показаны в сериале… Они настолько прекрасны, что захватывает дух. После них начинаешь смотреть на классику иначе. Но это уже совсем другая история.

10 из 10

Нью-Бербиджский театр со своим «Макбетом» покорил Бродвей, спонсоры и зрители в восторге, денег куры не клюют, кандидаты на главную роль в новой постановке, «Короле Лире», выстраиваются в очередь.

Но разве у ненормального Джеффри Тенаннта может быть все нормально?

Разве покойный Оливер Уэллс сможет не думать о самоубийстве?

Разве эксцентричный Дерон Николс остановится на классическом театре?

Разве зануда Ричард не найдет себе новое опасное увлечение?

Разве трудоголик Анна сможет просто работать и ни о ком не заботиться?

Разве взбалмошная Эллен будет что-то делать для спасения отношения?

Любимые персонажи оправдают ваши ожидания. Кроме того, Сирил и Даки будут вещать, дебютанты влюбляться и ссориться, а постановки отменяться накануне премьеры.

… Юность Гамлета. Зрелость Макбета. Старость Лира. Вся человеческая жизнь рассказана, и сериал заканчивается. Но театр будет жить: о Шекспире и современном искусстве, о жизни без дома и смерти на сцене, о любви и творчестве, о предательстве и прощении вам поведает третий, заключительный сезон гениальных «Пращей и стрел».

10 из 10

Иногда меня поражает, как можно пересматривать сериал уже не знаю в который раз с таким восторгом, замиранием, слезами и смехом. И при этом потерять покой и изнывать от того, что другие этого не видели. Любовь, дружба, предательство, театральные будни, закулисные интриги, проклятие, призрак, гений, трагедии великого Шекспира, юмор — все это соединяется в «Пращах и стрелах» в великолепный сюжет с непередаваемой игрой актеров, где нет ни одного лишнего кадра, ни одного лишнего слова, потому что на самом деле все гениальное — просто.

Новый сезон в Нью-Бербидже начался.

Один режиссер сломал ногу.

Второй режиссер родился заново и ставит «Ромео и Джульетту».

Третий после смерти хочет поставить пьесу всей своей жизни.

Четвертый пытается разделить работу и личную жизнь.

Прима не пытается разделять свою работу и личную жизнь режиссера, у нее и без того хлопот полон рот — она вполне может угодить в тюрьму.

Финансовый директор мог бы спасти положение — но, лишившись генерального спонсора, он пытается организовать ребрендинг театра. Главный слоган рекламной кампании — «Этот театр трахнет вам мозги». Радуйтесь, поклонники Шекспира.

Только у приглашенной звезды нет совсем никаких хлопот — уж он-то сыграл эту роль три раза с огромным успехом и для триумфального выхода в четвертой постановке ему вовсе не нужен какой-то там режиссер.

И над всем этим довлеет зловещий рок самой мрачной трагедии Шескпира, которую даже бывалые актеры боятся называть вслух — бессмертного «Макбета».

Ответит ли пьеса на вопросы о человеке и зле? Оригинальный замысел, мастерство или молодость души вдыхает жизнь в игру и постановку? И что в этом мире может изменить любовь?

Ни сюжетом,

ни юмором,

ни актерской игрой,

ни актуальностью тем,

ни темпом событий,

ни гениальностью постановки —

второй сезон потрясающих «Пращей и стрел» не разочарует вас — он окажется лучше, чем вы могли ожидать!

10 из 10

Кино о театре.

О том, как сцена может погубить и воскресить.

О том, что настоящее представление — за кулисами, а настоящая жизнь — на сцене.

Кино о людях.

О тех, кто работает в театре и не мыслит себе жизни без него.

О гениальном актере, ставшим гениальным режиссером.

Джеффри Теннант. Смотрит из-за кулис на двух страстных влюбленных веронцев, на замерших зрителей, и его напряженный, беспокойный взгляд преображается. Они сумели. Они не играют, а живут. Когда-то и он так умел…

Тогда у Джеффри было все — интересная работа, слава, друзья и любимая женщина. Но судьба баловала его недолго. В одночасье лучший друг стал предателем, любимая — изменницей, а работа — непосильным делом. Разочарование, боль, безумие… Долгие годы жизнь проходила мимо. А когда Джеффри понемногу стал приходить в себя в новой жизни, судьба вытолкнула его в водоворот прошлого. И все вокруг по привычке считали его психом, а он боялся, очень боялся вновь сойти с ума. Разговоры с призраками и срывы, испуганные взгляды окружающих и… театр. Дело, ради которого стоит бороться с пращами и стрелами судьбы.

Фильм-шедевр.