Змей (2002)

Мурадов рисует свою картину коричневыми и грязно-зелеными красками. Повеселит глаз случайно соскочившая с его кисти белая клякса, но окажется лишь майкой-алкоголичкой главного героя фильма. Потом прорежется среди металлических городских звуков птичье пение, но заглохнет. Художнику нравится играть. Он дает надежду на возможный благополучный исход и, натешившись, отбирает ее.

Герой, чтобы собрать денег на операцию для сына-инвалида, вынужден натягивать маску палача и лишать жизни приговоренных к казни преступников. Он мастерит воздушного змея. Змей — неудачная попытка в темной комнате без окон с завязанными глазами увидеть светящуюся табличку с надписью «Выход». Плод совместных трудов отца и сына, символ надежды на лучшее, оказывается из зависти растоптанным ногами, лишь раз увидев небо. Змей был ярким и пестрым. Небо было чистым и голубым. Им было нечего делать в этом мире, не признающем цвета.

Этот мир — клетка. Работа героя — средоточие клеток, в каждой из которых — человек, ожидающий своего часа. Дом героя окружен металлической оградой, дома он тоже, как в клетке, и «воздуха сердцу нету». В квартире, «как в клетке», живет петух, отчаянно вопящий о своей несвободе.

А единственный выход — это когда ногами вперед, как того застреленного. И потом только черные пятки твои трясутся в металле фургона, который — очередная клетка, перекатывающаяся на ухабах российских дорог.

И другая машина, поменьше, так и катается над оставленной на асфальте камерой, будто стремясь задавить нас, зрителей. Для верности — и в начале, и в конце картины. Но задавить зрителей у Мурадова получается и без машины, которая, переезжая нас дважды, скорее, должна символизировать однообразность, цикличность из года в год неменяющегося унылого кинообраза жизни российской провинции. С водкой, мордобоем, взаимной ненавистью.

А змей имеет каркас, а каркас — это крест. Крест, как на могиле. Крест, который с первых кадров абрисом змея перечеркивает весь экран. Крест змея, который больше никогда не увидит неба.

И лампадка почему-то гаснет все время.