Арарат (2002)

Не часто встречаются сложные политические фильмы, в которых нет жестких и однозначных прокламаций, лозунгов и прописных истин. Казалось бы, как можно армянину снять фильм о геноциде армян и не заложить туда очевидные смыслы о недопустимости и преступности такого. Конечно же, все это можно легко считать, и последние титры о том, что до сих пор турецкое правительство не признает этого, говорит об однозначном мнении режиссёра. Но все же фильм Арарат не ставит своей главной проблемой эту.

Это история семьи, в которой каждый по-разному ощущает свою связь со своим прошлым (будь то национальным, будь то непосредственно семейным). Мать, искусствовед специализирующийся на творчестве армянского художника Аршила Горки, исследует отражение геноцида армян в его творчестве. Ее сын Рафи (условно главный герой картины) пытается разобраться и в темном прошлой своей матери (убила ли она своего предыдущего мужа) и историческом прошлом своего народа. И дочь убитого, которая встречается с Рафи и формально приходится ему свободной сестрой, пытается также в том числе и через опровержения мнения своей мачехи по поводу картин Горки, опровергнуть и непричастность той к убийству.

На фоне семейных перипетий мы наблюдаем за работой прославленного режиссера Эдварда Сарояна, которого играет француз, потерявший свою армянскую идентичность, Шарль Азнафур. Он снимает фильм о геноциде армян в Турции и пытается рассказать свою версию этих событий, опираясь как он говорит на реальные исторические свидетельства.

В целом выстраивается целая цепочка разного рода взаимодействия с искусственным. Мать искусствовед изучает картины (отображение геноцида и его последствий с помощью живописи). Рафи, подрабатывая в том числе и оператором, фиксирует вымышленную реальность посредством камеры. И главным тут выступает режиссер – который не только фиксирует, но и воссоздает эту реальность, помещая в том числе гору Арарат на неположенное ей место для поэтического усиления. Не лишним будет поместить в эту цепочку и самого Эгояна, который является конструктором этой конструируемой реальности.

Какой же вывод напрашивается из увиденной попытки реконструкции этого страшного драматического события. Никакая реальность не может быть воспроизведена, невозможно передать то, что произошло, вся нагромождения искусственности не смогут передать ни атмосферы, ни тем более фактов.

Про искусственность и искажения, придаваемые каким-либо искусством или восприятием каждого отдельного человека, говорит и само построение фильма. Можно не заметить, но ведь сам фильм это по сути рассказанная история. Это история таможенника, который общается с Рафи, проходящим границу Канады после его путешествия в Турцию. Таким образом мы не раз помещены в историю внутри другой истории. И кадры, казалось бы, непосредственно геноцида это не только вторичные, но и третичные слои искусственности.

Но кроме этой, разумеется ключевой темы в фильме мы видим и обращение к национальному вопросу, к вопросу армянской идентичности. Одной из первых сцен фильма является диалог с тем же таможенником, но уже режиссёра, который пытается провести с собой гранат в Канаду. Режиссер пытается пояснить насколько важным и символическим является провоз этого фрукта для него. Это его связь с родиной, его память о том, что его мать во время геноцида ела по одному семени граната и представляла, что перед ней целый обед. Вспомним тут и о еврейской традиции, гранат – священный фрукт, в котором согласно священной книге иудеев, содержится 613 семян, которые соответствуют количеству заповедей.

Так почему же нельзя провести этот фрукт в Канаду. Действительно, сомнительно, что существует такое таможенное правило, поэтому этот момент скорее символический. Национальные границы не переходятся с национальными символами и Эгоян склоняет нас к мысли о важности умения избавляться от таких символов. Важно помнить кто ты есть, но не цепляться за это в новой жизни.

Конечно же, эта идея не всем может прийтись по вкусу, и в Армении фильм был принят не так однозначно. На это могла повлиять и семейная тема, затронутая в фильме. Сын таможенника, который не является по всей видимости тем, кем бы хотел видеть его отец, а именно отошедшим от семейных традиций и имеющий романтические отношения с турком(!) не может быть хорошо воспринят консервативной общественностью. Как кстати и отношения между сводным братом и сестрой. Но именно таможенник в фильме является по сути важнейшим этическим мерилом этого фильма.

Со всем своим формализмом, что кстати и подразумевает его работа, он осознает по всей видимости все те идеи, которые передает Эгоян. Сложный и не до конца понятный момент, где Рафи перевозит через границу пленки (а на самом деле наркотики) и пытается убедить таможенника и пояснить ему всю свою мотивацию, заслуживает особого внимания. Здесь таможенник вникает в проблему геноцида, его восприятия и начинает по-настоящему доверять нашему герою. И вот что становится главным в восприятии любой искусственной истории. Это прежде всего доверие. Доверие – сложный этический поступок, находящийся на границе разума и веры. Но именно в фильме он возноситься до этического абсолюта. Несмотря на то, что наш герой обманывает таможенника, история показывает, что оба из них правы. А также показывает отношение Эгояна к любой кинопленки. Кино – это всего лишь наркотик, конструирующий любые миры и истории. Этот диалог меняет таможенника и заставляет его в конечном итоге принять своего сына, довериться ему.

В целом, как и многие фильмы Эгояна, фильм держится на искусственности, на минималистичной актерской игре, на безэмоциональных сценах (даже в которых по всем канонам жанра должны быть сильные эмоции) и медитативной музыке, призывающей больше к разуму, чем к эмоциям. Кому-то это может показаться сильным недостатком, но ведь кино это всего лишь конструкция той реальности, в которую можно и не погружаться.

«История одной пуговицы» — так можно назвать эти записки. Пуговица действительно соединяет разрозненные эпизоды «Арарата» — фильма о геноциде армян, на афише которого написано: «Как понять, кто говорит правду в мире, полном отрицания?»

Первый раз пуговица, вернее ее отсутствие, возникает в эпизоде воспоминаний: армянский художник Аршиль Горки, будучи ребенком, фотографируется с матерью. Она просит сына прикрыть место на пальто, где нет пуговицы, маленьким букетом цветов. Так начинается (или продолжается) тема поиска правды, которая становится сквозной фильме о событиях 1915 года.

Как пуговицы на нить, нанизываются в фильме эпизоды, в которых всё оборачивается противоположностью, создавая ощущение не всеобщей связи, а хаоса, где истина видится как будто через пелену абсурда существующих правил: святыня армян Арарат находится в Турции, закон не разрешает перевезти через границу обычный фрукт гранат, таможенник в итоге отпускает того, кто везет наркотики, брат спит со сводной сестрой, а в коробки, в которых должна быть документальная кинопленка, подложен наркотический порошок.

«Вы должны прочитать воспоминания Кларенса Ашера», — говорят актеру, который играет в фильме, снимаемом Сарояном (актер Шарль Азнавур), врача-американца, ставшего свидетелем событий 1915 года. «Я уже все прочитал», — отвечает актер. Но это не значит, что он знает правду. Хочет узнать правду о своем роде юноша Рафи. Добивается правды о гибели своего отца его сводная сестра. Но правды, видимо, не знает даже и тот, кто присутствует при событиях. Или хочет знать свою правду… Мать Рафи, ставшая косвенной причиной гибели второго мужа, находясь рядом с ним в момент гибели, не видит, что с ним произошло. Не знает правды ребенок, прячущийся под арбой, руку которого крепко держит мать, когда ее насилует на арбе турок. И, наверное, главное «незнание» — почему на картине художника Горки руки матери как будто стёрты, размазаны по полотну. Кто-то считает, что одна из главных картин Аршиля оказалась неоконченной. Другие говорят о великом замысле. Но зритель, присутствующий при этом моменте, вдруг понимает, что Аршиль хочет одного — взять свою мать за руки и вернуться в прошлое. Сделать материальным это прикосновение… Но оно невозможно, как бы прошлое ни казалось реалистично, и потому, вместо того чтобы связь восстановить, Аршиль размазывает руки на картине. Значит, истина неуловима? Видимо, для кого-то это и так, недаром одна из сцен этого фильма происходит на фоне конопляных зарослей под слова песни System of a Down — «…Все в этой системе… Пали, падают…!». Неужели для всех правда скрыта, потому что весь мир одурманен придуманными мифами, и выбраться из этой бездны невозможно?

А колесо лжи и вражды, в котором находится мир, «полный отрицания», закручивается все сильнее. Одна из важнейших сцен фильма — разговор армянина Рафи и Али, играющего турка-злодея в фильме, — происходит в узком коридоре. В нем не разойтись двоим. Герои вспоминают страшные слова Гитлера, обращенные к офицерам Вермахта. В них Гитлер объясняет геноцид евреев в понятной ему логике оправдания: «Кто сейчас помнит об армянской резне?» Али хочет, чтобы поверили в его правду, он хочет оправдать своих предков. Но, поняв, что Рафи не хочет с его «правдой» соглашаться, с ненавистью кричит, что Гитлер прав. В сцене, предшествующей этой, Сароян — режиссер, восстанавливающий свою правду об армянском прошлом (Шарль Азнавур), говорит ключевые для понимания идеи фильма слова: «Не оттого болит душа, что погибли люди, а оттого, что нас так сильно ненавидели. Они до сих пор отрицают свою ненависть и потому ненавидят еще сильнее, чем раньше».

Поиски правды одними и другими отличаются: первые руководствуются ненавистью, вторые — любовью. Всепоглощающая ненависть, основанная на непризнании очевидного, пронизывает многие линии фильма. Историческая ненависть к армянам турок, которые не хотят знать правды, переплетается с ненавистью сводной сестры Рафи Клары, пытающейся всеми способами доказать, что мать Рафи виновна в смерти ее отца. Клара спит с Рафи, но именно она, сводная сестра, делает так, чтобы он был обвинен в провозе наркотиков через границу. Именно Клара набрасывается с ножом на картину Аршиля Горки, потому что не хочет, чтобы связь между матерью и сыном, даже если это не Рафи и его мать, существовала. В контексте фильма эта сцена приобретает и символический характер: так режут связь с прошлым те, кто не хочет принять правды, не допуская, что связь может восстановиться, что сын сможет взять за руки свою мать, что пуговица будет в конце концов пришита туда, где ей и надобно находиться.

И все-таки истина может быть возвращена. Во время съемки фильма мать Рафи замечает, что с того места, в котором разворачивалась историческая сцена, нельзя увидеть Арарат. На это Сароян (Шарль Азнавур) отвечает: «Мы нарушаем документальную правду, потому что важно видеть происходящее сердцем». Кажется, это самый ненадежный способ восстановления истины. Но мысль эта дублируется в фильме. Приезжает к Рафи мать, сердцем понимая, что он невиновен. Отпускает Рафи таможенник, нашедший в коробках наркотики, потому что он поверил ему сердцем, хотя все факты говорят об обратном. О правде сердца и одна из первых сцен фильма: молодые люди рассказывают легенду о сердце матери, пожалевшей сына, который ее убил. Единственный способ, видимо, восстановить правду и саму жизнь — это любовь. Единственная настоящая правда — правда крови, правда рода. И это то, что может мир удержать от падения в бездну, о котором поет System…

Ну, и еще об одной сцене — центральной с точки зрения смысла. Сароян не может по правилам перевезти через границу гранат, являющийся символом единства армян. Он поверил в детстве своей матери, которая сказала, что если съедать каждый день по одному гранатовому зерну, то будешь здоров и счастлив. Сароян делает это на протяжении всей жизни, веря сердцем матери. Он съедает гранат на глазах таможенника, чтобы провезти «контрабанду» в своем желудке. Огромное количество зерен счастья — особенной правды, правды сердца. Это, видимо, и есть та единственная истина, к которой ведет нас режиссер фильма — Атом Эгоян. Отрицание истины рождает ненависть. Истину можно только почувствовать любящим сердцем. Правда крови и рода — единственная правда, существующая на свете. Только так можно восстановить разорванные связи, только так можно открыть глаза, сказать миру о геноциде армян, который сообществом так и не принят.

В конце фильма мать Аршиля Горки берет пуговицу (ту самую, недостающую на пальто?) и пришивает ее… Ради правды. Ради того, чтобы мир перестал падать в бездну, а колесо ненависти перестало раскручиваться сильнее, порождая новое насилие.

С выходом этого фильма в международный прокат был связан скандал по политическим мотивам. Атом Эгоян, этнический армянин с канадским паспортом, не обошёл вниманием геноцид народа своих корней в Турции. И именно власти Блистательной Порты всячески блокировали показ драмы «Арарат» на Каннском кинофестивале, поэтому руководители форума решили показывать её во внеконкурсной программе. С этим частично связано и то, что «Арарат» не нашёл широкой аудитории и в прокате совершенно себя не оправдал. Для справки скажу, что гора Арарат, территориально находящаяся в Турции, является священным символом этноса и государственности всех армян, предметом их гордости, а споры по поводу признания геноцида этого народа турками до сих пор не утихают. Но, переформулировав известную поговорку, можно сказать, что плох тот армянин, кто не воздаст памяти той трагедии. Атом Эгоян не исключение.

Сам режиссёр и написал сценарий к своему фильму. В нём идёт речь не о фундаментальном рассказе о периоде турецких гонений на армян, Атом Эгоян пытается в образах своих героев выразить как те события повлияли на современных потомков униженных и оскорблённых, ничего не ведающих и погибавших. Один режиссёр, которого зовут Эдвард Сароян, снимает собственный фильм о тех страшных событиях. Он старается несильно вдаваться в свои воспоминания на словах, но душевную боль и горечь выкладывает на плёнку. У него работает шофёром и помощником Раффи, который отправляется в Турцию, чтобы доснять натурные сцены. На таможне в аэропорту его встречает сотрудник, который тщательно расспрашивает Раффи о цели поездки. Раффи рассказывает не только о снимаемом фильме, но и о жизни со своей матерью Ани, писательницей и художником, на основе книги которой и снимает фильм Сароян, а она присутствует на съёмках в качестве консультанта.

Множество сюжетных линий с разными героями переплетаются в «Арарате» и чтобы полностью осознать, что хотел своим фильмом донести Атом Эгоян его надо смотреть внимательно, иначе может ускользнуть главная мысль повествования. А она раскрывается в том, что каждый по-своему смотрит на геноцид армян, каждый по-своему судит об этом, но не остаётся равнодушных людей; разные поколения связывают те события, разных людей по социальному статусу, но своим долгом многие считают увековечить память тех, кто пал под турецкими штыками. Картина сложная по постановке, разбросана образами и персонажами будто мозаика, необходимо погрузиться в него, предварительно желательно ознакомиться с исторической подоплёкой, на которую опирается «Арарат». Он минует сцены крови жестокости, они показаны в постановочном виде в фильме, который якобы снимает Сароян, но от этого он легче не становится в эмоциональном плане.

Роль Эдварда Сарояна исполнил знаменитый певец Шарль Азнавур, который имеет армянские корни. В его глазах можно прочитать всю ту боль и тоску, которая тяжким камнем легла на историю его народа. Он — мыслитель, он мудр, он сдержан, но его искренне жаль. Воистину говорят, что талантливый человек талантлив во всём, вот и Шарль Азнавур наглядно демонстрирует, что и как актёр он очень хорош, но к этому ещё добавлю, что он не так, как играет, а как живёт ролью Эдварда Сарояна. Роль таможенника сыграл Кристофер Пламмер, который затем ещё раз снимется у Эгояна в картине «Помнить» в 2015-ом году. Проницательный и опытный таможенник не только проникается рассказом Раффи, но и понимает множество других вещей, но самое важное он понял о том, что для молодого Раффи побывать в местах, где была устроена резня, — дань памяти и он должен там оказаться. Самого же Раффи сыграл Дэвид Алпэй, которого премировали национальной канадской кинопремией, а ведь это был его дебют в кино. И запоминается Ани в исполнении Арсинэ Ханджян, жены Атома Эгояна.

Тяжёлый в эмоциональном плане плане фильм, в котором его режиссёр аккуратно обходит сцены жестокости и насилия, он экзистенциально пытается показать в персонажах фильма каким образом события вековой давности легли тяжким бременем на плечи отдельно взятого народа. Как нам тяжело смотреть фильмы о Второй Мировой войне, так и армянам тяжело видеть картины о геноциде в Турции. Пусть некоторые не признают случившегося, пусть некоторые готовы спорить о целесообразности требований армянского этноса, но то, что фильм хорошо поставлен и хорошо сыгран актёрами — этого не отнять.

8 из 10

Фильм «Арарат» известного армянского режиссера А. Эгояна, проживающего и работающего в Канаде, показывает геноцид армян в Турции. Армяне и теперь, по прошествии уже почти 100 лет, не могут простить туркам эту резню. Тем более, что и сейчас Турция не нашла слов извинения за этот геноцид.

Режиссер фильма использует известный в кинематографии подход «фильм в фильме», в результате чего есть возможность просматривать события в 2 плоскостях — в современном мире и реконструированном далеком 1915 году. При этом героем фильма становится простой юноша-армянин, работающий на съемке фильма и постепенно начинающий постигать страшную трагедию геноцида и исхода миллионов армян со своей родной земли на чужбину.

А. Эгоян снял грандиозное эпическое полотно гибели миллиона своих соотечественников, еще раз пытаясь показать всему миру виновность Турции в геноциде. Успех фильма подтверждается тем, что он в 2002 году получил несколько национальных премий.

Известный режиссёр Эдуард Сароян (Азнавур) снимает в Канаде картину о геноциде армян в Османской империи в 1915-м году, когда турками были истреблены более миллиона человек. Самый титулованный канадский постановщик Атом Эгоян использует тут приём «фильма в фильме», благодаря чему события развиваются параллельно — в сегодняшнем времени и в реконструируемом.

Однако центральным персонажем этого многофигурного повествования с множеством самостоятельных линий становится не режиссёр-классик, а 20-летний юноша Раффи, который устраивается на работу в группу Сарояна простым шофёром. В процессе съёмок он глубоко проникается тревожащими мудрого постановщика вопросами и по собственной воле отправляется в Турцию — на родину своих предков.

Сказать, что Атом Эгоян, лидер интеллектуального кино Нового Света, изысканный структуралист и певец отчуждения, прозванный «канадским Вендерсом», снял социально озабоченное кино — ничего не сказать. Очевидно, что с течением лет вопросы самоидентификации и национального самосознания стали волновать этнического армянина Эгояна всё больше. Фильм конъюнктурен только в том смысле, что режиссер задался целью доказать неоспоримый для его народа факт геноцида, который Турция упорно отказывается признавать.

Во имя этой благородной цели Эгоян пожертвовал собственными художественными пристрастиями, во имя этого отозвал Ararat из конкурса самого престижного — Каннского фестиваля, где под него уже было забронировано место. Эволюция многих режиссёров выражается в том, что они берутся за всё более амбициозные по масштабам и денежным затратам проекты.

Заполучив рекордно большой для себя бюджет ($20 млн.) Эгоян впервые снял не камерную драму, а эпическое полотно, в котором попытался обратиться к своей «генетической памяти». У многих этнических армян эта самая память до сих пор категорически не желает мириться с трагедией, «пережитой» их предками почти сто лет назад. Таким образом, «Арарат» стал для Эгояна чем-то вроде «Списка Шиндлера»: ужасы массовой резни и великого исхода переплетены здесь с глубоко личными авторскими переживаниями.

К началу нового века вокруг Эгояна сформировалась обширная творческая диаспора, состоящая из его соплеменников. С некоторых пор эта группа начала оказывать всё более заметное влияние, и даже диктовать моду, в национальном кино, являясь уже не маргиналией, а мейнстримом канадской кинематографии. Супруга Эгояна, красавица Арсине Ханджян (которая по части внешних данных вполне может дать фору самой знаменитой армянской диве — Шер), с подачи мужа стала международной звездой и давно уже снимается у многих других режиссёров во всех частях света.

Что же касается «Арарата», то по итогам 2002-го года он получил 5 главных национальных премий «Джени», обойдя в очном соперничестве своего главного конкурента — фильм «Паук» Дэвида Кроненберга.

Этот фильм Атома Эгояна посвящён одной из самых страшных страниц человеческой истории — геноциду армян во время Первой мировой войны. Рано или поздно режиссёр армянского происхождения должен был обратиться к этой теме.

Но Эгоян не изменил своему стилю и не стал снимать исторический фильм, он снял тонкую психологическую драму с переплетением множества историй из настоящего и прошлого.

Пожилой и известный режиссёр Эдвард Сароян (альтер-эго Эгояна) решил снять фильм о геноциде. Он хочет рассказать историю художника Арчила Горки, ради этого он приглашает Ани, как консультанта, а её сын хочет снять свой фильм о геноциде, но его задерживают на таможне, где он рассказывает свою историю служащему, друг сына которого играет в фильме роль турецкого офицера.

Эгоян написал как всегда потрясающий сценарий, где мастерский ведёт несколько сюжетных линий, действие которых происходит в нескольких временных пластах. В фильме поднимаются, как проблемы истории, так и семейные проблемы персонажей, причём одно другому совершенно не мешает.

Главная тема — историческая память. Как важно на самом деле знать уроки истории. Увы, человечество повторяет постоянно свои ошибки. Прав был Ключевский, который сказал: «История ничему не учит, она только наказывает за незнание уроков». Самое страшное, что история повторилось, во время Второй мировой фашисты устроили геноцид евреев.

Но вместе с тем Эгоян проявил себя как тонкий психолог. Он замечательно показал противоречия в семье Ани, переживания Сарояна, творческие поиски Горки. И всё это мастерски сплетается в фильме в единое целое.

И невозможно это было бы без хороших актёрских работ Шарля Азнавура, Арсинэ Ханджян, Кристофера Пламмера, Мари-Жозе Кроз, Элиаса Котеаса. Арсинэ — жена и муза Эгояна, сыграла здесь вообще одну из лучших своих ролей.

Для Эгояна, как для человека с армянскими корнями было очень важно сделать этот фильм. Этим он почтил память предков пострадавших в этой безжалостной резне. И самое страшное, что Турция до сих пор не признаёт факта геноцида. Но забывать об этом ни в коем случае нельзя. Такое никогда не должно повториться.

9 из 10

Блажен народ, прошедший пламя ада.

За все грехи, расплата велика.

За что трудягам горькая награда?

И горький плач, что слышен сквозь века.

Но почему, мне не найти ответа

Господь не видел траурный парад,

Что в ночь ушёл, и не узнал рассвета,

И как османским стал наш Арарат.

А глупый спросит: «разве так уж важно?

Прошли года, и скоро минет век»…

А я скажу: «Душа твоя продажна

Не армянин ты, жалкий человек»

И пусть года сменяют поколенья,

Но быль — одна. И в сердце всех армян

Останется надежда на прозренье

И что в истории не будет новых ран.

Фильм в фильме рассказывает о знаменитом Ванском восстании, историческое событие первой мировой войны. Героическая попытка сопротивления геноциду. Выбор между смертью и смертью… Героическая смерть предпочтительней покорной жизни — лучше умереть стоя.

Главный герой фильма — пожилой режиссёр по имени Эдвард Сароян (Шарль Азнавур), снимает фильм о геноциде армян и судьбе армянского художника-эмигранта Арчела Горки, семья которого погибла от рук жестоких турок.

Однако центральным персонажем этого многофигурного рассказа с множеством самостоятельных линий становится не режиссёр-классик, а 20-летний юноша Раффи, который устраивается в съемочную группу Сарояна простым шофером. В процессе съемок он так проникается вопросами, которые беспокоят мудрого постановщика, что по собственному желанию отправляется в Турцию на родину своих предков.

«Арарат» вызвал резкий протест Турции, где работу Эгояна расценили как пропаганду, направленную на разжигание вражды и ненависти к Турции. Но Эгояну все это было уже не так интересно. Ведь главную свою задачу он выполнил — извинился перед родиной предков за то забвение, на которое волею истории обрекли себя тысячи и тысячи его соотечественников.

У каждого народа, как и у каждого человека, свои особенности. В фильмах Эгояна нет бетховенских страстей. Есть только дудук — маленькая дудочка из абрикосового дерева. И его разрывающая душу печаль…

Этот фильм — не плач, не реквием, не стон. Этот фильм — скрип сжатых зубов, спрятанной в себе боли. Этот фильм не воспаряет в горные выси. Он ведет в глубины Арарата, где таится могучая, почти атомная энергия вулкана, народа…