Вегетарианки: Принуждённые к вожделению (2000)

Тсс… Ты слышишь, крошка? Этот голос за твоей нежной спинкой – голос твоего рока. Ты умрешь прямо здесь, в муках, в агонии, в истоме. Старые бобины отматывают пленку с такими откровениями, что с ними нет пути на волю. Проектор покажет тех, кто были до тебя, что сталось с ними. Увидишь, как они в последний раз ласкали себя, и как их рты заглатывали трепещущий член. Тебе сосать не придется – холодная цепь с крюком твой насильник. Но тебе будет больнее, чем им. Слушай, детка, лови каждое слово. Смотри внимательно, и кончай! Перед смертью ты должна стать мягкой и послушной. Познаешь напоследок высшее счастье, и сдохнешь благодарной.

Много такой размашистой мерзости вложил Андреас Бетман в пасть маньяка. Страшный вышел тип, эффектный. Но вот ведь парадокс: как дело доходит непосредственно до секса с очередной жертвой, то мучитель становится немым, будто собственный проектор. Впрочем, известный адепт пыточного порно не привык тратить кинематографические средства на всякую шелуху, его интересует только черно-белый ад собственного производства. В таком обустройстве выкормыш немецкого андеграунда настоящий профи, что и дает ему возможность снимать фильмы в хорошо узнаваемом стиле, но без навязчивого самоплагиата. Вот и в ленте «Вегетарианки: Принужденные к вожделению», Бетман создал недотепистого философа смерти, который очень далек от звания суперлюбовника, в сексе не изобретателен, да и член-то у него толком не стоит, сколько ртом ни ласкай. Назойливый насильник даже пистолет держит криворуко, ну не тянет он на инфернальное отродье. Тем не менее, герр Бетман старательно его таким делает, и благодаря этому усердию картина занимает законное место в фильмографии немецкого умельца.

По иронии судьбы, постановщик наиболее убедителен как раз в той стезе, которая не имеет отношения к пыткам. Будущие жертвы маньяка исключительно хороши собой, а главное, так голодны, что способны ласкать себя до мозолей на пальцах. Оператор мастурбации из Бетмана выдающийся: обилие крупных планов набухших женских гениталий заметно уводит фильм от его эксплуатационной сути, зато первоклассно выполняет основное предназначение любого фильма для взрослых. Содрогающиеся в вожделении девицы нисколько не страшатся наставленного пистолета – они настолько разгорячены, что даже вялый, а по сути, вообще ненужный сценарий не смог испортить ленту. Зато на нее пагубно влияет поразительная непоследовательность Бетмана. Мастер садистских игрищ для начала стыдливо прячет за кадром картины убийств, и лишь в концовке неожиданно «просыпается». По этой причине глаза пленницы с проектором за спиной не раскрыты от ужаса, ибо он лишь робко подразумевается.

От режиссера «эксплотейшена» конечно не требовалось ежеминутно заливать картину черной краской, тем более с нагнетанием тревоги успешно справляется трансовая музыка, сочетающаяся с психоделическим роком. Тем не менее, режиссер ухитрился разрушить даже ту хлипкую конструкцию, что сам же и возвел. Бетман циклично показывает картины женской мастурбации, переходящие в оральное насилие, но на смену им приходят совсем другие – с уже связанными девушками, которые не имеют возможности удовлетворять себя. Не предложив альтернативы в виде по-настоящему горячего секса, режиссер лишь частично сработал на общий успех картины как порнографической. В русле ужаса же немцу, естественно, гораздо комфортнее. Другое дело, что однообразное исполнение сцен, которые предшествуют обещанной расправе, надежно погрузило картину в тусклый фон. С течением времени лента перестает восприниматься монохромной и заполняется одной лишь серостью. Все хорошо в меру, и нет ничего удивительного, что даже депрессивный музыкальный фон, в конце концов, переходит в раздражающий мотив.

Сложно понять, где именно зародилась тяга всяких нелюдей снимать убийства на пленку, чтобы демонстрировать их потом другим жертвам. По всей видимости, это не просто способ эмоционального и сексуального возбуждения, а скорее компенсация невозможности как-то иначе установить свою власть над теми, кто слабее. Андреас Бетман снимает свои фильмы не в том жанре, чтобы уделять повышенное внимание психологии, поэтому он предлагает принять патологию маньяка как нечто неизбежное и неизлечимое. Корни подобного фетиша растут от сексуальной неудовлетворенности – именно она превращает человека в кровавого изверга, который ненавидит весь мир за свою неполноценность. Из убийцы, как нетрудно догадаться, никогда бы не вышло первоклассного самца, весьма вероятно, что иначе как под угрозой смерти девушки даже к члену бы его ни притронулись, о покорном разведении ног и говорить нечего. Тем более очевидным получается контраст между жалким преступником и обреченными красавицами, голодными до секса. Бетману удалось если уж не возбудить зрителя и довести его до оцепенения, то хотя бы пробудить жалость к убитым любовницам. Увы, на что-то более внушительное режиссер не наработал.