Песни со второго этажа (2000)

Первый фильм шведского режиссёра Роя Андерсона из трилогии «о бытии человеческом».

Идея этой трилогии проявилась ещё в рекламных роликах Роя, где он препарируя быт современного ему человека, выявлял и высмеивал пороки общества, умудряясь при этом рекламировать:посуду, дезодоранты и т. д. То есть, один из пороков: «общество потребления». Эта амбивалентность сохраняется и в фильме. Где «безжизненные существа» говорят о жизни.

Фильм представляет череду сюрреалистичных сценок в городе охваченным экономическим кризисом длящихся не более 10 минут, соединённых общей идеей и несколькими перекликающимися сюжетными линиями, не очень заметными и даже не имеющие чёткого конца и начала. Камера абсолютно статична:не меняет ракурс и почти не движется (один раз за весь фильм переместившись). Герои бледны и без эмоциональны как и картинка снятая в серых цветах. Всё это создаёт абсолютно уникальную вселенную, где нет времени (в кадре может появится мальчик давно умерший в 40-х или самоубийца).

Сюжет можно трактовать как второе предшествие без Иисуса (ведь Иисус как, говорилось в фильме, это просто добрый человек) в капиталистическом мире погрязшем в «купи, продай» где хорошо пишущий стихи человек может только сойти с ума, а старые генералы при наступлении кризиса скинуть со скалы «цветущюю юность» в виде маленькой девочки, нет добра.«Мёртвые восстав увидят мёртвых». Фильм может сломать а может создать вас заново, кроме того он очень актуален сейчас в России где также экономический кризис.

Песни со второго этажа будут слышны тем кто любит и любим, остальным «любим будь сидящий».

Человечеству не дано пройти лёгкими путями. Оно выбирает извилистые тропы со скалистыми обрывами, выстраивает ядовито-красочные замки из пустопорожних слов и бессмысленных поступков, живёт каждый день как в бесконечно делящейся геометрии фрактального мира: безликого и равнодушного. Человечество ищет, но — не там.

Как отсюда выбраться?

В одном городе живут люди с пустыми лицами, каждое из них словно рассохшаяся от времени дверь, за коей только пыль давнего отсутствия по углам — зеркало без отражения. Жители этого городка беснуются в его тесных границах, вместе с тем неспособные сделать шаг вовне за пределы. Они так боятся за свою единовременную сытость, что поклоняются стабильности своего бытия как золотому тельцу, принося в жертву искренность, молодость, талант, невозмутимо распиная доброту на распродаже в соответствии своим бизнес-планам.

Ничего не напоминает?

Кто может тебе помочь?

За кажущейся выспренностью героев, облечённых внутренних смыслом действий, за их сомнамбулическими передвижениями среди вставших в бесконечной пробке улиц, даже за выпяченной ритуализацией не скрывается никакого второго дна, не стоит ничего, кроме неприглядной правды, а сбитая в сторону максимума надстройка абсурдности лишь сильнее её подчёркивает. Эта подёрнутая дымкой повесть человеческого бытия, в которой только мёртвые, не отягощённые больше глухотой живых, могут стать услышанными и получить ответы на свои вопросы, приходит к точке пересечений. История подводит зрителя к границе, где сталкиваются вера и безверие, где каждый в кои-то веки может наконец-то выбрать собственный путь, куда бы он в конечном счёте ни приведёт.

Двери открываются вовнутрь.

10 из 10

«Песни со второго этажа» — кинолента Роя Андерсона, повествующая нам о неком городе N, где начинают наклёвываться первые признаки экономического и социального кризиса. Кто-то пытается найти выход из этой ситуации, но большинство живёт обычной жизнью, пытаясь жить так, как жили раньше. Что же мы видим?

Зрителю преподносится странная трагикомедийная картина с элементами чёрного юмора, который очень точно дополняет тоску и меланхолию, присущую данному фильму. На самом деле скандинавская тоска — это нечто непередаваемое. Подобное явление обязательно должно иметь свой особый термин.

Несмотря на то, что герои ведут себя крайне нелогично и абсурдно — это завораживает! Ты начинаешь питать симпатию, даже некое сожаление к каждому из них и уже на подкорке начинаешь читать отрывок из стиха, который фигурирует в самом фильме:

Да будут возлюблены бедные, милые уши!

Да будет возлюблен идущий, стоящий, сидящий!

Да будет возлюблен прохожий

со своей молодящейся женой

и ближний — обладатель рукавов, рубашки и взгляда!

Фильм «Песни со второго этажа» преподносит нам дуалистическую картину величия человека, как венца творения и его обыденные низменные стремления. Всё это вылилось в прекрасный отрывок, кульминацию всего произведения, где один из главных героев стоит в метро, а остальные пассажиры поезда начинают напевать песню. Что может быть прекраснее?

8 из 10

Если бы фильм Роя Андерссона не предваряло заботливо разосланное прокатчиками стихотворение Сезара Вальехо («Выскребаясь из кожи, расчесывают бока своего всегдашнего склепа. Лезут вверх по желобу смерти. И скатываются по груде обледеневших слов в могильные рвы.»), можно было бы подумать, что режиссер взялся экранизировать «Закат Европы».

Столь изысканный бестиарий старых уродов, обрюзгших клерков, сумасшедших паралитиков могло породить лишь истинно поэтическое сознание. Молодость, как ей и полагается, задвинута в психушку (очень мил образ поэта, замолчавшего навсегда; его стихи читают посетители клиники), или буквально приносится в жертву (самый масштабный и самый надуманный эпизод — толпа старцев сбрасывает со скалы девочку, потом блюет в кабаке). Прибавить сюда сюрную эстетику — ожившие картины Магритта с зависающими паузами и абсурдистскими мизансценами, и вот они — пять призов шведской Академии и награда критики Каннского кинофестиваля.

Полагают, что бельгийский художник Магритт, увидав в детстве закрытое простыней лицо утопившейся матери, всю жизнь переживал гипноз смерти. Той смерти, что кроется в обыденности, впечатана в простыни, в белые стены и кафельные полы офисов и богаделен.

В такое же пограничье провалились герои Андерссона: застряли между уличной пробкой и могилой. За ними бегают мертвецы и висельники, но они еще тащат свои чемоданы и пытаются сделать бизнес на распятиях. Все это было бы очень грустно и жутко, если бы не специфика жанра.

Вообще-то в Швеции официально признаны и поддерживаются пять жанров художественного кино: кинокомедия, фильмы с социальной проблематикой, документальное кино, детское кино, мультипликация и порнография. Рой Андерссон очень просил смотреть его ленту как комедию. Поначалу и впрямь смешно: пассажиры электрички самозабвенно поют Реквием; психиатр, внимательно выслушивающий пациента, на самом деле — псих, укравший халат; где-то на заднем плане кочуют толпы бичующих себя клерков.

Потом весь этот паззл пороков начинает перемешиваться, а в конце и вовсе превращается в порнографию с убитой девочкой и распятиями на свалке. Андерссон отработал шведские деньги на все триста. Говорят, он никак не мог завершить картину, снимал как клипмейкер по три минуты в месяц, и только директор Канн вынудил его поставить точку.

Дряхлая старость, говорит модный фестивальный кинематограф, — вид Чистилища. Не ясно, что такого в натворили шведские клерки (один герой, правда, взял у друга взаймы и очень обрадовался, когда тот умер, за что теперь и мучается), но их муки сильнее несчастий обкакавшегося Сталина у Алексея Германа или маразматика Ленина у Сокурова. Над нашими, по крайней мере, не смеются. В Англии, между тем, резвится милая старушка Грейс, покурившая травки, и всерьез обсуждается вопрос о легализации наркотиков для настроения пожилых.

Рой Андерсон уже более сорока лет работает в кино (прославился «Историей любви» ещё в 1970-м), но за это время снял только четыре полнометражных фильма. Перерыв между вторым и третьим, о котором здесь речь, составил 25 лет, а снимались «Песни» долгих четыре года. Впрочем, режиссер всё это время не простаивал — беспрерывно делал рекламные ролики и стал одним из мэтров арт-рекламы, имея на своем счету уже десяток «Золотых львов».

«Рекламный стиль» работы Андерсон перенес и в большое кино, уместив в полтора часа «Песен» 52 сюрреалистических скетча в духе Кафки и Бунюэля. В образах многочисленных обезумевших обитателей Стокгольма автор передаёт предапокалиптическое состояние западной цивилизации, погруженной в хаос и ожидающей конца света. Персонажи фильма (посвященного памяти перуанского драматурга Сесара Вальехо) — существа, живущие во враждебном им мире. Здесь чиновники в чёрном, как нахохлившиеся грачи, убивают маленьких девочек, а цирковой фокусник может по-настоящему разрезать пилой добровольца из зала.

Андерсон рассматривает своих жалких героев, которые при этом парадоксальным образом явно ему симпатичны, с интересом учёного-энтомолога. Мир режиссера — это кунсткамера человеческих типов, где люди — это всего лишь узоры на карте загадочного бытия нашей планеты. В этом безжалостно препарированном сюрреалистическом пространстве все подвергается иронии — от социальных институтов до типов людей и отношений. Не меньше достаётся и всякого рода общественным органам с их навязчивыми стереотипами и культивированием посредственностей.

Андерсон подбирает непрофессиональных, но очень колоритных актеров-типажей прямо на улице, предпочитая снимать их в павильоне, и придумывая всё прямо на съемочной площадке. Ограничивая себя во многих компонентах — в фильме нет ни одного движения камеры, ни одного крупного плана — он шлифует собственный авторский стиль, отдавая дань художникам немецкого экспрессионизма, а также Босху и Брейгелю, которых весьма почитает. Атмосферу почти тотальной тревоги задает музыка Бенни Андерсона из знаменитой группы АВВА.

Однако слишком размеренный и почти отупляющий темпоритм фильма наверняка кого-то способен вогнать в сон, также как и депрессивно-меланхолический стиль, который придётся по вкусу далеко не каждому. И хотя ряд сценок отличаются художественной новизной, всё же надо признать, что на все 52 мини-сюжета дыхания у режиссера не хватает.

«Песни со второго этажа» — очень напряженная картина. Я на протяжении всего фильма не могла оторваться от экрана.

Общий вид разрухи, безуспешные попытки сбежать из города, бесконечная пробка, раздраженные люди, у каждого из которых свои проблемы. Несоответствие сумасшествия — такое чувство, что те, кто сидит в психбольнице — более адекватны, чем те, кто находятся на свободе.

Правительство, члены которого во время заседания передают друг другу хрустальный шар и сосредоточенно в него вглядываются (вот уж правда, занимаются гаданием на кофейной гуще). Они не могут понять, как же им решить создавшуюся ситуацию и в итоге находят единственный выход — принести в жертву непонятно кому маленькую девочку (с полнейшего согласия ее родителей).

А этот главнокомандующий, скопивший миллионы и теперь доживающий свой век в доме престарелых. К нему на столетие приходит вся верхушка власти, они пафосно читают ему речь, которую он навряд ли понимает.

Человек, «торгующий верой», продающий распятия. Когда он понял, что много денег ему это не принесет — он в расстройстве выкидывает их на свалку. И кресты всех размеров устилают землю.

Мужчина, сошедший с ума от того, что его жестоко выгнали с работы… Как же он потерянно сидел потом… А эти крики на все здание…

Предприниматель, видимо, в порыве эмоций, сжигающий свой магазин. Но он же потом полубезумно бормочет о своей страховке и все время срывается на своего сумасшедшего младшего сына.

А психи в больнице, где лежит этот сын обсуждают Иисуса и говорят, что его убили за то, что «он добрый был».

И фраза из стихов сына, все время повторяющаяся в картине: «Любим пусть будет тот, кто сидит…» (я так поняла, это означает, что каждый должен быть любим, ведь все могут садиться и вставать). По словам старика, его сын сошел с ума от того, что писал стихи. Но, скорее всего, он сошел с ума от окружающей действительности. Творческие личности — они ведь все через себя пропускают.

А тот фокусник, что-то напутавший со своим номером и распиливший своего ассистента… Ну вот как такое может быть?! Это ведь один из классических номеров и там однозначно должно быть два человека!

Вообще, все происходящее в фильме настолько абсурдно! Но вместе с тем многое настолько жизненно и символично… Во многом отражает нынешнюю действительность… К сожалению.

Большинство героев полные. Даже не просто полные, а прямо заплывшие жиром. Как правило, эти те, кто, по всей видимости, неплохо жил до того времени, как началось это напряженное состояние.

Про операторскую работу я хочу сказать отдельно. Это так великолепно! Каждый кадр, каждый угол зрения, каждая поза актеров — все идеально выверено! Я прямо сидела и почти каждую минуту ловила себя на мысли: «Да! Я вот так бы и сфоткала! Чертовски верно!»

А какая замечательная игра актеров! Им просто веришь! Как будто просто сняли жизнь, то, как оно могло бы быть и все ведут себя абсолютно естественно. Все эмоции, все жесты — очень убедительно.

Интересно то, что в фильме очень много хороших, правильных мыслей. Я бы даже сказала, что чересчур много. Режиссер попытался их все вместить в пределы одного фильма, наверное, из-за этого и получилась некоторая отрывочность фильма, мало соединенные между собой кадры. Истории из жизни, без всяких переходов, соединенные между собой только одной темой упадка, разрухи, стремления сбежать из умирающего города.

Этот фильм снял бы Кафка, если бы жил в наше время.

И вроде бы место событий — город Блумфельдов-старых холостяков, где разучились любить, радоваться, не понимают простых вещей, не нуждаются в стихах, бегут от призраков. Только вот эти люди — не холостяки, а сытые, успешные, состоявшиеся европейцы.

Фильм как визуально, так и психологически — практически идеален. Состояние при просмотре близко к бесслезной истерике.

Снимаю шляпу, не стесняясь лысой головы. И да буду любим.

«Песни со второго этажа» удивили меня больше, чем «Ты, живущий». Этот фильм серьёзнее, более жесток. Хотя, и юмор более поздней картины Роя Андерссона можно считать жестоким — он говорит нам всю правду о человеке — беспощадную правду.

В «Песнях…» же ситуация более напряжённая, однако, здесь не происходит пока вынесения приговора «живущему» человеку, а скорее ставится вопрос: что делать дальше? Люди отказались от морали, продали самое святое, принесли в жертву цветущую юность… А дальше?

Бизнесмен, который сжёг свою фирму в отчаянии и надежде на лучшее будущее, сталкивается со своими страхами на старой свалке. Он оглядывается на всё, через что он перешагнул. На всё, через что перешагнули люди в поисках лучшего места на этой Земле. Те, кому мы не отдали долг, те, кому мы не проявили сочувствия, и, наконец, та самая цветущая юность, которой мы пожертвовали ради наживы. Всё это не забыть. Это будет преследовать до конца.

Пессимизм фильма «Песни со второго этажа» оказывается вопросом, на который нужно ответить быстрее, пока совесть не замучила нас. В следующем фильме не будет совести — будут истребители.

Самой удачной сценой в фильме считаю ту, где сильные мира сего сидят в баре, уставшие, пьяные, удручённые тем, что не смогли совершить успешную сделку с совестью. Сцена на свалке делает вывод: совесть нужна, чтобы не сойти с ума. Ведь, продав и выбросив с обрыва всё самое дорогое, мы не сможем избавиться от того, что дорого нам по-настоящему.

Фильм позволяет сделать вывод: по-настоящему любимыми могут быть самые обыденные вещи, самые близкие, и от того не замеченные. Любим будь тот, кто прищемил дверью палец, тот, кто садится. Любим будь человек, пришедший за помощью к другому человеку. Для поющих со второго этажа ещё не всё потеряно…

10 из 10

… Вот так, тихой бесшумной поступью, не привлекая излишнего внимания обывателей, на улицы Города пришел Тот Самый День. Впрочем, возможно, что он и не пришел, а таился до поры до времени где-то среди многоэтажек, не привлекая внимания обывателей, а в определенный момент… сконцентрировался, что ли.

Тем более что Тот Самый День был вполне ожидаем, и все шло к нему. В городе с преимущественно пожилым населением (при всем уважении к лицам старшего возраста — это было непередаваемо тягостно) все поголовно неудовлетворенны жизнью. У них надоевшая нудная работа и опостылевшие супруги, а по улицам прохаживаются бессердечные прохожие (для которых чья-то беда — лишь повод для того, чтобы поумничать или пожалеть себя). Все скрупулезно просчитано до мелочей, и на счету каждая минута и каждая крона. Бессмысленное существование среди высоток, пустых коридоров и загруженных автострад.

Жители. Хм. Старик, сжигающий в порыве безысходности свой магазин (но при этом продолжающий печься о страховке… «Это же был Чиппендейл!»). Чиновник, внезапно получивший расчет и от этого моментально спятивший («Я 30 лет работал здесь..»). Личности, озлобленно пинающие эмигранта, и толпа на противоположной стороне улицы, совершенно равнодушно на это смотрящая. Пастор, пекущийся о продаже свой убыточной виллы.. Коммивояжер, торгующий религией вразвес, и избавляющийся от Бога, как только тот перестал приносить прибыль. Разнокалиберные распятия покроют свалку (пожалуй, эффектнейшая сцена во всей картине).

Власть имущие. Заслуживают отдельного упоминания. Этот победно восседающий на «утке» и принимающий поздравления полубезумный главнокомандующий-миллионер, сей славный носитель традиций («Передайте привет Герингу!»). Эти финансовые и политические эксперты, с непередаваемым чувством собственного величия пытающиеся разглядеть в стеклянном шаре пути спасения. Наконец, группа «умудренных жизнью и опытом» старцев и аристократов, в поиске выхода из тупика приносящая в жертву девочку с завязанными глазами (с полного согласия родителей, прошу заметить).

Все эти люди поначалу вызвали у меня чувство сожаления. Поначалу. В середине фильма внезапно поймал себя на мстительном «Так вам и надо — к ЭТОМУ вы более чем причастны».

Общество в «Песнях со второго этажа» в агонии. Как бы то мрачно ни звучало, но спасения ему не будет. Попытки вырваться из города с горами чемоданов, набитых вещами, не помогут. Как не помогут юные ум и невинность, брошенные, как пластырь на пробоину погружающегося в пучину корабля (на этом месте в фильме мне стало совсем не по себе. Узнал). Тщетны раскаяния и мольбы — даже мертвые отвернулись от живущих… И собственные проблемы покажутся жителям Города пустыми и надуманными, по сравнению с теми, что испытывали до них… Единственный персонаж, вызывающий здесь неподдельное сочувствие — сын главного героя, поэт, которого лишила разума и речи окружающая действительность (а не его стихи, по мнению отца, не способные принести заветный профит). Спаситель, оставленный в лечебнице; самая трагическая фигура во всем фильме.

От таких невеселых размышлений не спасает даже юмор, который, как ни странно, удивительно к месту. Надо, впрочем, отдать ему должное — без него бы этот фильм был бы совсем мизантропическим. Не буду останавливаться и на внешней стороне «Песен…» — тем более что она исполнена необычайно талантливо и весьма символично.

Важно другое. Слоган фильма — «Сюр наступает». По просмотру я понял: не такой уж это и сюрреализм. Скорее, реальность. И, что самое печальное, не только наступающая, но и, местами, наступившая.

Давным-давно этот замечательный фильм стал моим первым знакомством с кино в стиле Арт-хаус, либо просто «другим» кино если хотите.

Совсем недавно я пересмотрел его еще раз (промежуток 7 лет), и заметил сильную разницу:

При первом просмотре мне не было понятно решительно ничего, но на уровне чувств от увиденного я и тогда получил большое удовольствие. А концовка вообще шокировала и заставила по хорошему задуматься: «Что же это было?»

По прошествии семи лет и сотен просмотренных фильмов все встало на свои места и оказалось понятным и доступным, однако ощущения притупились (слишком ко многому привык за это время, и происходящее на экране уже не было для меня чем-то диковинным) осталась лишь приятная ностальгия.

Вывод: не все зависит лишь от фильма, многое зависит от вас. Но посмотреть стоит в любом случае, в независимости от вашего опыта в среде «другого» кино.

8 из 10 (10 за первый просмотр, 7 за второй)

Прежде чем смотреть этот фильм, прочитал множество отзывов, комментариев и описаний, после чего отложил просмотр примерно на месяц (чтобы аппетит проявил себя). И не зря.

Каждая сцена фильма — это не только мастерски поставленная дизайнерская композиция образов персонажей и атрибутов антуража, но и некая внутренняя составляющая духовно-душевного образа человека именно в этот момент и в этом месте, которые при первых кадрах помогают проникнуться только что увиденным и постараться полнее впитать в себя и ощутить последующее…

Общий мотив фильма, как и суть отдельных сцен, складывается в единую мозаичную картину единого и делимого мира, который так и хочет порваться на куски из-за единоличности и отстранённости персонажей, порой до боли напоминающих тех, кто живёт рядом.

Рой Андерссон сумел помимо красоты передачи образов вплести ещё и тот странный юмор, который более граничит с трагикомедией, чем с классическими анекдотами, но тем колоритней это выглядит в самом фильме. В некоторых сценах улыбка сама появляется и остаётся на некоторое время лишь для того, чтобы помочь олицетворению персонажей с собой, знакомыми, друзьями и ощутить причастность к происходящему (как в картине, так и в реальности).

А ещё появилось ощущение некоторого предвидения автором возможного развития мировой ситуации относительно тех тенденций, который были на момент съёмок, хотя я подозреваю, что это более совпадение, чем столь дальновидный взгляд. А может, и нет…

Замечательное кино!

10 из 10

Образы, символы, умопомрачительные ракурсы камеры и виды города, пригородных пейзажей, скандинавский подход к диалогам героев, очень редкие, но отличные шутки, открытое издевательство над современной цивилизацией — это «Песни со второго этажа». Правда, когда радуешься от попадания в такой фильм, потому что при просмотре вне фильма сложно остаться, так вот после этого ловишь себя на мысли, что подобным режиссерам все-таки не хватает большего количества образов и масштабности мышления относительно поднимаемых в фильме вопросов… Та картина хаоса и конца света, которая показана в «Песнях» явно не ждет наше общество, но она настолько красиво утрированно показывает, что из себя этот конец будет представлять.

Многие постановки сцен общения персонажей очень театральны, положение камеры стационарно и в кадре разыгрываются действия, не игра актеров театральна, а постановка! Ближе к завершению фильма есть сцена, которая вызвала фразу, ее не удалось сдержать — «такого я еще не видел в кино» — фраза, которая меня самого несколько смутила. Все дело в той же театральности, но здесь момент был просто сбивающий с ног.

Фильм эмоционально очень сдержанный, тихий, как некоторые корейские и японские картины, но со скандинавским привкусом. При этом он визуально ярок и необычен — редкое свойство. После него чувствуешь, что в происходящем разрушении и порче мира ты виноват ничем не меньше, чем все остальные. Пожалуй, это и есть главный посыл «Песен со второго этажа».