Про уродов и людей (1998)

В романе «Петербург» классик русской литературы Андрей Белый писал: «Петербургские улицы обладают несомненнейшим свойством: превращают в тени прохожих; тени же петербургские улицы превращают в людей». Кажется, Алексей Балабанов почти век спустя, миновав через историю России целое государство, снял в федеративной России, болезненно переживающей 1990-е, почти всеобъемлющее описание этой цитаты. Чтобы показать, что в Петербурге люди – это тени, «Брата» оказалось мало, хотя и в нем город Петра Первого и Владимира Ленина, Андрея Белого и Иосифа Бродского – тот же воспаленный аппендикс на теле страны, где мало что отличает его от захолустья, кроме трамваев, пожалуй. Однако что в «Брате», что в «Про уродов и людей», таком же малобюджетном, снятом на крохи отечественных продюсеров ретро-кино, не город является главным героем, не он измельчает судьбы людей в щебенку. И ненависть к нему, выражаемая Лизой Радловой – это ненависть к теням, к их скотству и безразличию внутри шоколадного и онемевшего Петербурга. И там, где великолепие Исаакиевского собора, Мариинского театра и Эрмитажа сливается с мрачными подворотнями, тени, вопреки Белому, превращаются в уродов.

С первой до последней минуты создается ощущение, что идея, высказанная Балабановым, проста и доходчива, и чтобы ее понять, не нужно штудировать шедевры авторского кино, повышать свой зрительский опыт. Главный русский режиссер постсоветской эпохи не пытался объяснить злобу нации, как это сделает Михаэль Ханеке в «Белой ленте», или, подобно Ларсу фон Триеру, интерпретировать жестокость как искусство через тернии собственных психозов. В балабановской ленте мы тоже видим искусство, очень одиозное, но без кривотолков утверждающее, какой сволочью может оказаться человек. Кто же уроды в этом фильме? Те ли два мальчика, сиамские близнецы, чье уродство скрывается попытками их матери воспитать в них музыкантов, интегрировать их в сепию общества? Или сама мать, от слепоты потерявшая и все другие чувства, брюзгливо отвергающая любовь мужа-врача, в общем-то, доброго и порядочного человека? Конечно же нет, не они уроды по Балабанову. Физические отклонения не обезображивали, скажем, Бетховена или Рэя Чарльза. Те, кто полностью здоров, вот кто уроды. Моральные уроды, бессовестные и грязные, гадкие. Ибо то, как Иоган со своей дьявольской свитой уничтожает жизнь двух зажиточных семей, невозможно описать иначе как гнусными эпитетами. И уничтожает не только ради денег, но и ради наслаждения, получаемого в процессе уничтожения.

Человек, самое разумное существо на планете, нередко забирается в плен этого самого разума. Так рождается мерзость, иррациональный полуфабрикат разума, для уродов стоящий на одной чаше весов с по-настоящему великими достижениями. Кино тоже способно быть ядерной бомбой. «Прибытию поезда» герои Маковецкого, Сухорукова и других, вываливающих голую грудь перед детьми, которых затем отпоят винцом, предпочитают выпоротых девушек. Этот теневой бизнес, ставший побочным ответвлением от синематографа, тоже нашел дилера и потребителя. И ведь можно даже понять, если бы Иоган да Виктор Иванович снимали обыкновенную, привычную порнуху. Но им приносит удовольствие боль. Истязание – сладкое слово для таких вот оборзевших от вседозволенности мерзавцев. Исхлестать сучьями тождественно любви. Раздеть и поставить под объектив приравнивается к заботе. Иоган пытался жить иначе, но, видимо, эпилептические припадки с истошным воззванием няни не прошли даром. Фотография маленькой Лизы связывает его с семьей Радловых, и если классическое венчание невозможно, всегда есть сестра-прислуга с правом на наследство. Лиза и сама поражена чумой разума, покуда покупала у человека со скабрезной улыбочкой порнографические карточки. Поздно, Путилов. Ты не в силах вправить им мозги, твой рыцарский танец неуместен. Уже поздно, уходи.

Герои фильма, местами похожего на театральную пьесу, не обязаны объяснять, что с ними не так. За них отдувается Петербург, тут-то он и вступает в роль эдакого Левиафана. Он молчалив, он безлюден. Повторяющийся гудок паровоза отрезает дни в календаре, похожие один на другой под копирку. Где же люди, хочется спросить, пока не понимаешь, что людей вокруг не осталось. В названии фильма стирается союз «и», а знак препинания не ставится. Про уродов людей – вердикт Балабанова. Это может быть аллюзией на русское общество накануне Первой русской революции, которое запуталось в том, кто держит соху, а кто плетку, что впоследствии приведет нашпигованную противоречиями Российскую Империю к 1917 году, когда революция забросит в свое горнило стариков интеллигентного вида в котелках, кто стерся с петербургских улиц и появляется только вокруг пошлости и требует «уродов». Колыбель революции служит им диспансером перед неизбежным очищением, что потом повторится в «Грузе 200» уже относительно морально разлагающегося трупа СССР. Уроды люди символически наполнили царскую Россию, теперь они сами разлагают светлые мечты. Найти отца, уехать на Запад, спасти Лизу, высокопарно же... Похоть и девиации как бенефициары иррациональности все равно сильнее воли мечтателей, поэтому изувеченные тени и становятся уродами. Наказание за преступление против нравственности – их желанная вечность.

Недаром «Про уродов и людей» стилизовано под немое кино, начинается как немое кино и заканчивается немым кино: говорить не способный говорить не научится. Содом и Гоморра сгорели в распутности на страницах Ветхого Завета, на реальную жизнь у Бога нет аргументов. Он тоже молчит, очами Петербурга наблюдая за своими грешниками. Но посыл немоты – не только художественная особенность. За участников представления также нередко говорит Фрейд, ибо подсознательная подоплека ленты неотступно торпедирует внимание зрителя то морковью со сметаной, то мимикой персонажей, напоминающей парафилическое отклонения. Наверное, психоанализ – единственный катализатор режиссерского видения, делающий простой фильм дебрями для поиска смыслов. И сексуальные патологии, взращенные в героях, которым нравится испытываемое насилие, когда в императивном ключе им указуют задрать юбку, не ограничены радикальным «люди = дерьмо» стопроцентно. «Про уродов и людей» – любимый режиссерский фильм, о котором у него не успели спросить практически ничего. Сейчас, когда Балабанов мертв, это журналистское упущение кажется преступной халатностью. А внимание к дилогии «Брат», достаточно противоречивой и конъюнктурно поданной в угоду тогдашнему обществу, отвлекает от остального его творчества. По творчеству Балабанова до сих пор однозвучно гремит целый колокол, порой заслуженно, порой нет. В данном случае все-таки заслуженно: «Про уродов и людей» даже в смысле записанного на пленку материала нелегко находит аналоги, чего говорить про подспудные идеи, видные лишь пытливому зрителю.

7 из 10

Как гласит история, замысел поставить «Про уродов и людей» был одним из наиболее заветных и долго вынашиваемых постановщиком, что довольно странно для тех зрителей из «патриотического» лагеря, которые благодаря фильмам о Даниле Багрове видят в Алексее Октябриновиче прежде всего апологета и защитника всяческой нормативности (в культуре ли, социуме или в общении людей). Вместе с тем «Про уродов и людей» - картина обманчиво простая, и пристальное внимание в ней к различным патологиям вовсе не означает их легитимацию, поэтому крайне важно, что Балабанов был одним из первых постсоветских кинематографистов, кто заметил смысловое сходство между декадансом и постмодерном.

Режиссер «Про уродов и людей» увидел причину русских революций в развращенности и этическом релятивизме предреволюционной поры, в болезненной и бесстыдной эстетизации зла сферой искусства. О скопофилической сущности кинематографа и его персептивной перверсивности рассуждали многие режиссеры второй половины ХХ века (вспомним хотя бы Майкла Пауэлла, Брайана Де Пальму или Стивена Содерберга), однако, наверное, лишь Балабанову удалось продемонстрировать всю прихотливую постепенность растления одних людей другими посредством технических способностей фотографии и кино. Что такое порнография, как не заранее блудливый, совращающий взгляд, которым смотрят друг на друга мужчина и женщина? Порнография начинается со взгляда, по этой причине в данной ленте Балабанова столько немых сцен, в которых персонажи просто смотрят друг на друга (иногда под музыку, иногда без).

Часто именно оптически грех начинает заражать человека, передается от одного к другому, растлевает невинность, посылает флюиды желания. В то же время, по Балабанову, возможно и чисто энергетическое инфицирование грехом, что видно в сцене первой встречи героев Сухорукова и Неволиной: само его присутствие духовно обезоруживает слепую, а шепот вообще ее сексуально взвинчивает и полностью подчиняет его извращенной воле. Важный момент в понимании режиссерской концепции связан с тем, что демонические фигуры Иогана и Виктора Ивановича действуют на господ через слуг (возможно, слуги здесь – не только социальный, но и телесный низ страны, посягающий посредством похоти на власть «верхов», аристократии, «головы»). Растление невинности в смысловом поле фильма – ключ к его символике, обозначающий невозможность нормальных отношений между полами в искаженном грехом знаковом пространстве.

Так Лиза, героиня Друкаровой (один из семантических стержней картины) начинает свое падение в духовном плане посредством противоестественного интереса к порнографическим фотографиям, затем увязает еще глубже: через участие в съемках грязного фильма, и в итоге – она уже совершенно не способна к нормальным сексуальным отношениям и в конечном счете, к любви. Название ленты не просто указывает на то, что уроды в ней – не уроды, а люди – не люди. Кто уроды в ленте Балабанова? Явно не сиамские близнецы, исполняющие романсы так пронзительно и прекрасно, что даже лица прожженных развратников просветляются (за исключением Иогана и Виктора Ивановича, чьи физиономии либо мертвенно-безразличны, либо похотливо ухмыляются, это почти бесы в человеческом обличии, поэтому фильм можно было бы также назвать «Про демонов и людей»).

Важно, что пробуждение сексуальности в совсем еще юных героях фильма сильно деформировано садомазохистскими отношениями: порнография здесь неотъемлема от насилия, причем садистами выступают слуги, а мазохистами – господа. Чем не прозрачный намек на саму русскую ментальность, черпающую в унижении источник вдохновения и самого своего бытия? Нормальным, партнерским отношениям между полами здесь просто нет места: саму страну и ее лучших представителей буквально насилуют ментальные и духовные уроды, часто пришедшие во власть из низов, и началось это не в 1917 году.

Героини Друкаровой и Неволиной – не обычные жертвы насилия, аристократически переживающие свое мученичество, ибо они сами испытывают утонченное наслаждение от своего унижения. Можно сказать, что в своем четвертом фильме Балабанов соединил вплоть до неразличимости бесстрашное психоаналитическое исследование бездн русского коллективного бессознательного с социально-политической аллегоричностью (не зря сразу в нескольких сценах с тошнотворными для зрителя повторениями Иоган, один из главных демонических палачей в картине, настойчиво ест морковь, окуная ее в сметану, которая потом капает на пол: фрейдистская символика прозрачна до невыносимости). Сексуальность в России так часто приобретает девиантные формы именно потому, что она неразрывно связана с насилием (наслаждение власти от унижения народа и наслаждение народа от унижения властью).

Лента «Про уродов и людей» настолько насыщена мелкими, порой незначительными, но чрезвычайно эффектными символическими деталями, поданными часто посредством чистого искусства кино, то есть визуально-пластически и музыкально, что порой трудно их все запомнить даже после многих просмотров. Так очень выразительны часто повторяющиеся проезды по реке на барже (если не ошибаюсь, троекратно: сначала во главе барки – Иоган, потом – Виктор Иванович, наконец – Путилов), из трубы которой идут клубы черного дыма (явно намек на некую инфернальность). Или сцены ледохода, симметрично открывающие и замыкающие фильм (еще со времен «Матери» Пудовкина ледоход – символ революции, не значит ли это, что Иоган попытается вписаться в нее, но так и останется на острове собственной извращенности?).

Стилизация под немое кино, использование разъясняющих титров, монохромность изображения, скорее коричневого, чем черно-белого; скрупулезнейшая работа трех художников-постановщиков, которые для достаточно короткой и камерной картины так детально продумали интерьеры, реквизит и костюмы, будто снималась какая-нибудь висконтиевская эпопея; операторское мастерство Астахова, деликатное даже в самых рискованных эпизодах, и, конечно, присутствие в кадре Маковецкого и Сухорукова, сделавших своих героев скупой на эмоции, но очень эффектной игрой экзистенциальными инвалидами и моральными мертвецами, а также Друкаровой и Неволиной, убедительнейшим образом показавших мутацию невинности и изящества своих героинь в порочность и зависимость от своих растлителей, - все это вместе делает четвертый фильм Балабанова не только глобальным исследованием механизмов греховной интоксикации предреволюционного русского общества, но и чистым «искусством для искусства».

Совершенно не согласен с теми зрителями и критиками, кто видит в фильме «Про уродов и людей» лишь болезненность и декадентство, ведь перед нами – именно рефлексия о культурном упадке в начале ХХ века изнутри ситуации нового упадка в его конце. Предчувствие революции буквально витает в атмосфере картины: лед привычной нравственности треснул, ледоход начался, однако, революция не оздоровит культуру, а лишь усугубит распад ее привычных кодов. Это так и не прекратившееся, но лишь ускорившееся в советский период разложение смыслов с годами стало приобретать невероятный смрад бытового и бытийного убожества, так физически и ментально ощущаемого в 1980-е. Этот смрад будет со всей беспощадностью передан в «Грузе 200», то есть спустя почти десятилетие после выхода на экраны «Про уродов и людей». Последовательно эстетская рефлексия о предреволюционном состоянии русского общества, предпринятая Балабановым в его четвертой картине, так гипнотизировала постановщика, что он вернулся к ней в «Морфии», экранизируя первые прозаические опыты Михаила Булгакова.

У Балабанова есть отличительная черта. Он никогда не пытается косить под кого-то. Всегда со своим лицом. И это, наверно, и есть признак таланта и мастерства. Очень часто слышу сравнения что он русский Ларс Фон Триер. Такое сравнение конечно же в целом комплимент, но для меня

Балабанов так творческая личность более эстетствующий и мне более понятный. Много раз слышал про этот фильм, но посмотрел его только сейчас, и то потому что надо было ознакомиться с ним. Конечно же, фильм не для всех. Начиная от табуированной темы: зарождение порнографической индустрии в Петербурге, и кончая тем, что режиссер вытаскивает наружу те свойства человеческой души, которые не особо часто выставляют напоказ. Он это делает легко, непринужненно и даже садистки эстетствующе.

Даже само название фильма уже носит характер эпатажа и ломки приличий. даже для конца 90-х годов. По большому счету весь фильм это ода символизму. Начиная от людей, которые являются уродами и уродов, которые самые настоящие люди во всех смыслах. А также от символов города, который съедает все человеческое и заканчивая постоянной отсылкой к символам неминуемого и молохообразного прогресса в паровозов и чадящих пароходиков. А как мне понравились саквояжи в стилистике Берберри!!! Ох... есть над чем подумать. Ну и конечно же есть над чем подумать, осознать двойственность человеческой натуры. А вот любителям красивого фильм не рекомендую смотреть.

Тленная криминальная трагидрама Балабанова.

Стилизация под немые фильмы с текстовыми вставками, создающими странную ироничную атмосферу.

Замечательный актерский состав. Герои традиционно карикатурны в своих образах. Так же традиционно про них практически ничего не рассказывается. Мы видим срез жизни странных связанных судьбами персонажей.

Несколько неплохих людей попадают во власть подонков, которые их начинают использовать. Девушки снимаются в БДСМ эротике, сиамские близнецы поют в театре, как в цирке уродов. Конечно мы понимаем, что настоящие уроды - это морально опустившиеся бездуховный люди. И общественная мораль тут имеет очень косвенное значение. Зрителю предлагается хроника событий, в которой можно разделить фатализм для овец и якобы свободу выбора для волков. Но так получается, что волки ещё более зависимые в своих слабостях. И этим слабостям могут быть подвержены и хорошие люди. Балабанов красиво жонглирует этими слабостями и пороками, забрасывая семя сомнения в несчастности или счастоивости большинства персонажей.

Но печальный вывод напрашивается довольно чётко. Добро не сильнее зла. Мир не спасёт любовь. Хорошие люди всегда уязвимее плохих. А исход будет одинаковый для всех.

И самое лучшее это соблюдать некий нейтралитет и в нужный момент уйти по новому течению. Как это и сделал, самый наверное самодостаточный персонаж, Путилов. Может мир был бы лучше, если бы его населяли такие Путиловы. Может быть, может быть...

Противники творчества ныне покойного Алексея Балабанова промолчат, сказав лишь известную поговорку о мёртвых, поскольку для них дико смотреть на искусство, которое показывает зло таким, какое оно есть, без купюр и недомолвок. Балабанов был именно тем режиссёром, чьим призванием было показывать тёмные стороны жизни со всеми подробностями, о которых стараются умалчивать остальные по этическим соображениям. Живя и работая в сфере кино во время перестройки, Алексей показал относительно благовидный (но в то же время мрачный и депрессивный) боевик «Брат», в котором не было каких-либо визуальных непотребств, но был дух времени, в 2010 же году он вернулся к теме 90-х и снял «Кочегара», в котором присутствовали элементы дикостей времени основного повествования, а также элемент другого времени и места действия, что и вовсе вызвало глубокий шок. В 2007 году Балабанов обратился к эпохе позднего СССР, чтобы продемонстрировать зрителю с элементами бескомпромиссного кошмара, каким на самом деле было время, в которое народ ещё жил мечтой о коммунизме и светлом будущем. И одним из самых шокирующих фильмов мастера стала лента 1998 года, которая отнесла зрителя к началу XX века (как и вышедший 10 лет спустя «Морфий» по Булгакову), где Балабанов размахнулся на совершенно уникальное кинопроизведение, где будут элементы немого кино, которое сопровождало современника описываемой эпохи, эксперименты со цветом, и невероятные события, которые вызовут местами предельное омерзение, но вместе с тем восхищение искусной работой мастера, который хотел прежде всего донести, хоть и грязную, но правду, которая, как известно, лучше, чем сладкая ложь.

Это кино — доказательство тому, что, для того, чтобы смотреть кино, в котором присутствует нечто извращённое и противное взору и здравому смыслу, не обязательно быть самому извращенцем и моральным уродом — достаточно иметь крепкие нервы, а в данном случае уж точно не помешает умение анализировать и быть человеком не слабого ума, поскольку элементы мерзости здесь, как и в других фильмах Балабанова, предназначены не для того, чтобы «покайфовать под пивко, позырив на клёвую дичь», а для того, чтобы уяснить для себя что-то важное. Зло, грязь и разврат существовали во все времена, а потому не стоит удивляться наличию в кинематографе исторических фильмов с элементами порнографии типа «Калигулы» Тинто Брасса, а в случае с картиной Балабанова о начале XX века, мы наблюдаем за началом развития искусства порнографии, которое граничило с растлением несчастных руками морально уродливых людей высшего сословия, мы видим эксплуатацию детей-инвалидов, а именно сиамских близнецов (присутствие в кадре последних — главный намёк на правильное понимание названия фильма), и всё происходящее только больше заставляет ужасаться событиям, глядя на зловеще спокойное действие, в котором кроется истинная вакханалия, набирающая обороты с каждым кадром, ведь в начале фильма ничего не предвещало никакого кошмара, и можно было послушать просто любопытные умные диалоги об искусстве фотографии и кино. Время событий фильма предшествует революции, как и события «Груза 200» предшествовали перестройке — Алексей часто затрагивал в своём творчестве темы глобальных перемен в своей стране, показывая косвенные им события, и его творчество не для всех, но высокие рейтинги говорят сами за себя — а говорят они о том, что народ любит смотреть на правду, какой бы она ни была. «Про уродов и людей» — такое же кино о жизненной несправедливости, как и фильмы последователей Балабанова — Быкова и Звягинцева, хоть и немного в другой подаче. Только суть едина.

А за окном проходит время, и бегут года,

И не исчезнет боль, оставшись навсегда.

Я верю в то, что мёртвый город нас с тобой поймёт,

И Солнце вновь взойдёт, вновь взойдёт…

8 из 10

В 1998 году, между картинами «Брат» и «Брат 2», Алексей Балабанов создал истинно концептуальную и оригинальную работу про зарождение порнографии. Начавшись как чёрно-белая картина с элементами немого кино, с наличием тех самых интертитров, которые останутся на протяжении всего повествования, драма окрашивается цветами сепии, цветами настроения, что вживляют мысль и умозаключение причастности к чему-то специальному и необычному. Начало XX в., меланхоличный Питер, Лиза (Динара Друкарова) несколько раз произносит: «Ненавижу этот город!», — выражая то, что скрывается в головах всех персонажей, но уйти они из этого места не могут, ведь его масштабы превосходят само место.

С первых кадров мы видим Иогана (Сергей Маковецкий), который прибывает в город, он как некое порождение дьявола, адепт тёмных сил, прибывает, чтобы творить дела, подталкивающие людей к порочащему. Он владелец рядовой фотостудии, где снимают семьи и их детей, навеки сохраняя их добрые взгляды и искренние улыбки. Но подвал этого человека с проникновенными чёрными глазами, всегда смотрящими куда-то за, вглубь существа, будто бы рассматривая саму душу, скрытую за личиной тела, хранит тайны набирающего обороты полнейшего разврата, выводя людей на самое эмоциональное дно, начинённое стыдливой похотью.

У Иогана есть подручный с именем Виктор Иванович (Виктор Сухоруков), который будто бы что-то задолжал этому странному человеку, а потому находится чуть ли не в плену, удерживаемый если не физическими, то какими-то тёмными силами. Виктор Иванович скрытно ненавидит Иогана, мечтает уйти и создать нечто своё, личное дело, когда он будет, видимо, распространять фотокарточки с обнажёнкой, складывая доход в личный карман. А пока же он всем демонстрирует оскал улыбки, совершая подлости, относясь к окружающим как к какому-то мусору.

«Про уродов и людей» — это словно бы эмоциональные качели, тем не менее, имеющие своё основание в некоей безнадёжности. Да и сам Санкт-Петербург здесь безнадёжен, он, безнадёжно красив, но является как раз той самой «страшной силой», о которой годом ранее, в «Брате», говорил персонаж Юрия Кузнецова, в рассматриваемом же фильме «пропали» все, и даже уйдя, им суждено перерождаться, а затем снова страдать, замкнутый круг веков. Эта лента имеет своё послевкусие, она будто песком ещё какое-то время хрустит на зубах.

И здесь есть прекрасный момент по своей атмосфере и художественному изяществу, когда Иоган по Неве-реке, вооружившись букетом цветов, на лодке с трубой, топящей по-чёрному посреди неё, верно движется свататься к Лизе, считай съедать душу, порабощать, и, естественно, здесь не существует отказов, это деяние лишь формальность, а также предвестник необратимых событий, с которого в картине Алексея Балабанова и начинается поток, по большому счёту, пугающих ситуаций, но таких притягательных. Эта борьба похоти с праведным, духоты с ветром, властности с безысходностью, красной нитью проходит сквозь все времена. Картина о вечном. И пугающем. Выполненная на фоне истории о появлявшихся порнографах, мечта которых была протащить свою деятельность и в синематограф.

Вообще это, конечно, «Человек с бульвара капуцинов» только действие начинается не с идеалистического мистера Фёста, а сразу с мистера Секонда.

Фильм наполнен символизмом и каждый может трактовать легион отсылок как ему нравится.

Я лично увидел описание становления синематографа, отсылки к поезду братьев Люмьер тут присутствуют более чем часто. Но это описание становления его для той аудитории, которая до этого довольствовалась статичной фото-порнографией (весьма, кстати, невинной, по современным меркам).

И «уроды» здесь трех типов — это физические уроды, но скорее как один из эпизодов событий, и группа преступников, зарабатывающих на производстве порно, действие которых рассматривается как основная сюжетная интрига, но настоящие герои фильма — это пара глубоко закомплексованных женщин из «приличного общества» подавляющих свои желания и мальчик-порнограф, которого прёт от своей работы, но это постыдно и приходится объяснять самому себе, что это только чтобы долги отдать.

Абсолютные герои этого фильма — это хорошая девочка Лиза — как воплощение потребителя данного вида искусства и актрисы, получающей искреннее удовольствие от съемок при ее производстве. И хороший мальчик Путилов, отрабатывающий поначалу долги, но вошедший во вкус. И пуританская жена доктора, не подпускавшая мужа к своему телу, но моментально влюбившаяся в порнографа, подвергающего ее унижению.

Физические уроды необычны и талантливы и спиваются став знаменитыми. Преступники омерзительны и неприятны, как им и положено. Но они лишь то, что позволяет главным героям понять себя и переродиться, выпустив всех своих глубоко запрятанных демонов наружу.

И вот тут, с позиций 21 века, я бы не стал точно утверждать, что уродами главные герои стали раскрыв себя. Я бы скорее сказал, что они перестали быть уродами отпустив внутренних демонов. Ибо лучше получать удовольствие от порки незнакомцем, чем жить без секса с нелюбимым мужем, или жить без секса ожидая скучного замужества по расчету. Ну а Путилов — вообще предтеча людей, которые техническую интернет революцию через 100 лет совершат.

Фильмы Алексея Балабанова — отдельный вид кинематографического изъяснения. Они просты как две копейки, и в месте с тем неизменно кажется, что если «зарыться» в них поглубже, то найдёшь нечто столь безапелляционно гениальное, что сам не поверишь: не может так быть в настолько простой картине. «Про уродов и людей» — не исключение.

Первично не хочется вдаваться в дали измышлений по поводу контекстуального базиса фильма. Сперва хочется поговорить о внешнем. О том, что понятно как день — об актёрских работах, работе с камерой, стилизации и декорациях. Если коротко — всё завораживает. Если подробней — глаз не оторвать в первую очередь от Сергея Маковецкого (Иоган). Хавьер Бардем воплощая образ Антона Чигура для «Старикам тут не место» основывался на реальных психических больных. На ком основывался Маковецкий — я не знаю. Однако его игра, мимика, голос и приоритеты, расставленные его персонажем в рамках личностной пирамиды Маслоу, чётко дают понять о его психологической нестабильности. Персонаж Маковецкого — многогранное произведение, от которого почти невозможно оторваться. Черные линзы лишь придают ему колорита, порывистые действия всегда вписываются в глобальную сеть дел, которая переплетается в плотные тенета, по которым Иоган в конечном итоге хочет добраться… А до чего? Лишь ему известно. Он постоянно прогрессирует. Однако что он видит в конце? Судя по его глазам, он видит только то, что происходит здесь и сейчас, и упивается только тем, что происходит здесь и сейчас, если судить по его эмоциональному портрету. Это тот самый герой, который стоит на перекрестье основной темы фильма: про уродов и людей — так Иоган и не урод, но и не человек. Кто он? А вот это до конца так и не ясно, и это завораживает. Совершенно другое дело — Виктор Иванович (Виктор Сухоруков). Его герой — Чичиков во плоти. Персонаж предприимчивый и не придерживающийся каких-либо нравственных и моральных норм. Он чётко распределяет свои желания, ставя их на глобальный путь для достижения одной определённой цели. Какова она? Тут тоже сказать чётко нельзя, однако загадочности куда меньше, чем в случае Иогана: вся мимика, все ужимки, вся та обманчивость натуры, с которой Виктор Иванович ведёт диалог — всё это являет лишь пристрастность к деньгам, власти. Ему вроде большего и не надо. Но в контексте какого поведения всё это показано! Ни один актёр больше таким похвастать в этом фильме не может. А ведь в чреде заметных актёрских работ выделяются ещё и Динара Дуракова (Лиза), и Алёша Дё (Коля), и Чингиз Цыдендамбаев (Толя). Однако их спектр обычно варьируется от полной апатии к страху. И это куда менее изысканно. Что не отрицает масштабной работы хотя бы в этих направлениях. Потому образы выходят доверительными и достойными сопереживания.

По локации и её внешнему виду, по внешнему виду людей, её населяющих, по технике, используемой в кадре, по всему становится понятно, что речь в картине ведётся о конце 19-го, начале 20-го века. Сама картинка фильма стилизована под киноленты того времени. В совокупности всё это единым монолитом вгрызается в память, в первую очередь заставляя вспомнить внешнюю фактурность всей картины в целом. Уже после эта фактурность разбивается на детали, трепетно созданные Верой Зелинской — художником-постановщиком картины. Как она сама объясняла позицию и свою, и Балабанова касательно времени и его сателлитов в кадре: «… делаем в «Уродах…' пространство вне времени. Ничего буквального, анахронизм возможен». В конечном итоге это развязало руки, дало не держаться в рамках выбранной эпохи, и принять на себя смелость и свободу творца. Разумную, но всё-таки свободу. И посему некоторый анахронизм имеет место быть. Паровой трамвай, на котором Путилов едет от своих моральных принципов к меркантильным целям и измышлениям; паровая лодка прямиком из «Сокровища Агры», на которой Иоган стремится к своим мечтам и которая своей краткостью внешнего вида и

беспринципностью безостановочного движения прямо-таки говорит о самом Иогане больше, чем может сказать что-либо ещё. Всё — отражение всего.

Однако самое крупное отражение, самая сочная и явная метафора — это порнография. Дело в том, что сама идея фильма возникла у Балабанова тогда, когда при представлении фильма «Замок» в Гамбурге он в музее эротики увидел фото начала 20-го века не самого высокохудожественного содержания. Конечно, для сегодняшнего зрителя все они, как чётко изображено в фильме, не изобилуют пошлостью. Более того, сейчас это может считаться лишь мелким пристрастием в рамках эротики. Но тогда — тогда это был нонсенс. И этот нонсенс для сегодняшнего дня соперничает с самыми пространными и извращёнными фетишами. Окна Овертона постоянно расширяются, однако смысловая нагрузка аллюзий будет ясна и через десятки лет.

К слову, обращая внимание на город, стоит отметить его роль в повествовании. Санкт-Петербург — отдельный герой картины. «Ненавижу этот мёртвый город» — это слова Лизы по отношению своего быта, из которого она мечтает выбраться. «Где они?!» — гневные восклицая доктора, потерявшего своих приёмных детей, которых увидел Виктор Иванович во время их прогулки с отцом по мостовой, после чего и были выкрадены близнецы. Лишь эти личности, лишь эти персонажи являют из себя средоточие характеров, взглядов и целей внутри сплошного безжизненного марева «белых ночей». Ради своих желаний они готовы на многое.

Конечным пунктом становится глобальный конфликт, уже изъясненный режиссёром и сценаристами сугубо на уровне визуального оформления и расстановки возрастных градаций героев: конфронтация прогресса и стагнации. Подчеркивают эту идею метафоры, аллюзии на современность. Если тема уродства и человечности вне времени. То тема консерватизма гибкого, рационального разума в каждое время смотрится по-новому. Балабанов снимал для своего времени, преобразуя время прошлое. Потому, благодаря столь нечётким образам, наверное и выходит, что интерпретировать его подачу впредь можно по-разному. И это очень удобно.

В фильм не двусмысленно вплетены вещи, диковинные для той эпохи, но понятные и простые сейчас — развивающийся кинематограф, паровозы, прорывные модернистические идеи Ивана Викторовича. Всё это отражает спешное течение времени, спешное изменение сил и позиций. Это безумный мир и человек в нём вынужден выживать.

Через конфликт современности и старого Алексей Балабанов передаёт привет нашему, своему, времени. Чётко сообщает, что значит это пересечение, отсылая к современности. И таким образом он переносит в наши реалии, в наш мир и наше время весь фильм. Все темы и вопросы, все мысли и выводы. И вот уже с ними приходится работать спустя два десятка лет после выхода картины в прокат. И придётся ведь работать и дальше, догадываясь и размышляя. И это, пожалуй, и есть та самая магия кинематографа.

P.S. Спасибо за внимание

Фильм ужасен, мерзок; его неприятно смотреть, после него не наступает катарсиса, как бывает в некоторых тяжелых фильмах, после него хочется умереть. После него ты полностью опустошен.

Фильм можно описать одним словом — мерзость.

«Я не люблю ни Балабанова, ни его фильмы, но фильм Война мне очень понравился», так должна была начинаться моя предыдущая рецензия, но она не случилась, а быть может и к счастью.

У меня очень противоречивое отношение к Балабанову: мне не нравятся, его высказывания, фильмы(Брат, Груз 200, Жмурки);НО у него есть и неплохие фильмы(Замок, Счастливые дни и Война), а есть шикарные- «Про уродов…»

Фильм мерзок, но не только жестокостями, как в Грузе 200, который является избыточным, после «Про уродов и людей». В отличии от груза 200, тебе не противно физиологически, но морально, ты не ненавидишь, ты презираешь отрицательных персонажей. Не знаю, правда это или нет, но у меня сложилось впечатление, что Сухоруков такой и в жизни, как можно сыграть такого отвратительного персонажа…

Фильм хорош и съемкой, что как ни странно является проблемой большого количества фильмов Балабанова. Так же у фильма интересный антураж и цветовой фильтр, которые можно воспринимать только, как интересное решение, а можно обдумать. Сепию можно воспринять, как отсылку к Сталкеру или просто для усиления безнадежности. А временной период мне показался важным, не только, что бы показать, что мерзость есть в любом времени или что-то подобное, но мне пришла ассоциация с «Преступлением и наказанием», которое вырождается в фильме Алексея Балабанова в Преступление и преступление.

Как и название фильма, для меня преобразовалось в Про уродов и уродов. Почти все персонажи уроды(очевидно, что не физические, но моральные, душевные, если угодно), кто был мерзок остается им, а кто был неплохим или умирает, или извращается(Исключением являются разве что близнецы, да и сними сложно, ведь они показывают дуализм человека, являясь одновременно и человеком, и уродом).

И так, фильм мрачен, мерзок, отвратителен, что важно не на физиологическом уровне, но фильм не обязан приносить положительные эмоции или развлекать.

10 из 10

У киноленты может быть множество причин для того, чтобы она запомнилась зрителю. Начиная от характеров героев и заканчивая техническими средствами. Здесь запоминается картинка, точнее, ощущение эстетичного смрада, завораживающего, магического и всенепременно мерзкого. Но запоминается. Лучше, чем любые иные творческие всплески.

Как бы не противоречив был Балабанов для множества критиков и зрителей, то восхищавшихся им, то ненавидящих его, он в первую очередь, был большим эстетом в строительстве демонстрируемой истории. Ни пресловутая «чернуха», ни прочие характерные эпитеты, не могут быть применены к столь тонкому построению сюжетной линии, столь компактным сценам и столь прямо рисованным героям.

Исторические фильмы с изображением эпохи, которую в живую не видел абсолютно никто, ни зритель, ни режиссёр, являются крайне спорным моментом, и одновременно, крайне пафосным, поскольку событийность и каждодневность того времени интересовать перестаёт сразу, а вложить весь исторический диапазон в крайне малый отрезок времени, где хочется разместить множество временных поворотных точек, возможным не представляется. «Про уродов и людей» достаточно отлепляется от всего эпохального подтекста, находя в нём не личностей и дела государственные, не демонстративный показ жизни социальных групп, а весьма специфическое развлечение животного образа, работающее на технологическом развитии фотографии и извращённого сексуального подтекста.

Доктор Стасов имеет жену и усыновляет сиамских близнецов. Инженер Радлов живёт со своей дочерью Лизой. Предприимчивый Иоган имеет свою студию, где работает с двумя коллегами Виктором Ивановичем и Путиловым, создавая порнографические снимки, распространяя их между семьями и жителями города, которые пробуждают в приятных и благовоспитанных личностях патологические девиантные нарушения интимной жизни, превращающие их в животных.

Безусловно, по стилистическим приёмам лента «Про уродов и людей» полностью использует историческое прошлое немецкого экспрессионизма, вращая тот же «Кабинет доктора Калигари» и подобные ему ленты как заблагорассудиться, но делая это с переосмыслением, поскольку каждая балабановская деталь на порядок страшнее и разрушительнее. Герои Маковецкого и Сухорукова по дьвольско-приспешнической внешности могут смело располагаться в ряду самых омерзительных героев истории кинематографа. Недозволенная столетие назад в широком кинематографе составляющая наготы человеческого тела, при всей своей пикантности, имеет свойство откладываться непримиримым отношением в части воспитания зрителя. Да и город, массивно сотканный из созвездий культурного восприятия, безысходен в своей красоте, действуя как клетка, в которой каждый день стремиться к падению от высокого к низменному.

Здесь у Балабанова идёт в том числе и метафора о разрушении нравов. О начале разрушения этих самых нравов. Первых порах, где общество, входящее в новый мир, достигает новых высот, которые одновременно могут обернуться для него пороком. В этой связи нельзя не упомянуть одну из побочных идей фильма — критику кинематографа, критику отношения к кино и фотопродукции с точки зрения обывателя, использующего достижения техники не во благо, а в достижение собственного удовлетворения. Человеческое всё ещё сильнее технологического, и создав его в одних целях, может использовать совершенно в других. К тому же — не всё созданное упадком нравов есть упадок. Приём этого упадка остальными и извращённое его восприятие — вот что значит падение.

Однако все творческие эпизоды, художественные заимствования (разлившееся молоко, как пример), ответвлённые проблематики, меркнут перед метафорой самого названия. «Про уродов и людей». Внешний вид всегда обманчив и не имеет ничего общего с внутренним. Человек выбирает самостоятельно, к какой категории ему присоединится. В этом и понятие, резкое, как выстрел в упор, о том, что любой урод является внутри человеком, а каждый человек решает, кем ему быть. Поэтому детская игра «угадай, кто из них кто», выводится Балабановым на первый план, причём отмеченным выше вопросом с подвохом: «Осознает ли зритель важность и возможность выбора кем стать или попросту взвопит от демонстрируемых падали, комплексов и аморальности?»

Кажется, что осознал. Можно уезжать. На запад или восток — без разницы, пока сам не найдёшь своё место в жизни.

«Про Уродов и людей» — пожалуй, самый жестокий фильм Алексея Балабанова, если не брать в расчет «Груз 200», который был снят значительно позже.

Алексей Балабанов считает этот фильм лучшей в своей карьере. «У каждого режиссера есть свой любимый фильм, который он считает лучшим. У меня это «Про уродов и людей»», — говорил в интервью режиссер. Интересен и тот факт, что самый его известный фильм «Брат» (про который мы поговорим в следующем отрывке), был снят лишь для того, чтобы собрать денег для продолжения съемок «Про уродов и людей».

Сам фильм снят под старину, то есть под первые фильмы. Освещение и само качество съемки отдает дешевизной, но под этой призмой кроются великие декорации, которые переносят нас практически на сто лет назад в начало двадцатого века.

Фильм затрагивает темные стороны человеческой жизни. Балабанов затрагивает в первую очередь проблемы, желания и страсти людей. Как опытный мастер он знает, когда нужно вовремя останавливаться, а когда усиливать эффект напряжения и держать зрителя на волоске.

Фильм может показаться омерзительным и жестоким. Сам же режиссер добивался именно такого эффекта, чего и добился. Опять режиссер наслаждается атмосферой мрачного Петербурга, сквозь архитектуру и людской быт он посвящает нас в свой личный ад.

Сама суть истории заложена в названии фильма. Сквозь одну трагичную историю перед нами встает вопрос: «Кто же на самом деле уроды, а кто люди?». Те, кто родились с физическими отклонениями или же те, кто ими хочет воспользоваться ради наживы и удовлетворения собственных страстей?

10 из 10

К сожалению, Алексея Октябриновича с нами нет уже 4 года, однако творения его будут бессмертны, а вместе с ними и его душа.

С присущим отстраненным цинизмом Балабанов сумел показать всех демонов «тварей дрожащих». В литературе довольно часто поднимались вопросы порочности человеческой натуры, однако экранизировать эти пороки мало кто решался в полной мере. Но Балабанов никогда не относился к разряду «осторожных» режиссеров, в его картинах нет стерильности, нет гладкости, нет даже намека поберечь нервы зрителя: если есть в жизни зло — стерпите, нет — не смотрите. За это мы его и любим. За его бескомпромиссность.

Этот фильм появился после головокружительного успеха злободневного «Брата», многие поклонники, увидев его, пребывали мягко говоря в недоумении.

Кто-то в отвращении отплевывался, кто-то вытирал испарину от увиденного, кто-то задумчиво почесывал затылок и задумывался над смыслом фильма.

Его на самом деле очень трудно найти, и что в итоге хотел сказать Балабанов остается загадкой. Кто же в этой жизни уроды на самом деле? И какое уродство более опасно — физическое или духовное?

В центре сюжета — порно-бизнес, ателье по производству садо-мазо фотографий. За всем стоит мрачный и отстраненный Иоганн. Нам не известно до конца, кто он, мы лишь чувствуем, что он истинный демон. Ему не составит особого труда застрелить человека, а после около трупа продолжить прерванную трапезу. Он равнодушен к страданиям людям, но почему-то с нежным дрожащим фальцетом обращается к няне. Этот персонаж и отпугивает, и одновременно своей аурой завораживает людей.

Есть Виктор Иваныч, жуткий тип со страшной улыбкой вечного безумца. Курьер фотографий, именно с его подачи происходит разлад сразу в нескольких семьях, а он пребывает в сатанинском экстазе от вида двух уродливых детей.

Есть также сиамские близнецы Толя и Коля — заложники своего тела с рождения. Попадая в водоворот страшных дел Иогана и Виктора Иваныча, впоследствии пропадают.

Лиза — благородная девица, увлекшаяся фото-эротикой, косвенно становится причиной смерти любимого отца, становится подчиненной в бизнесе Иоганна.

Все эти люди связаны между собой, единым порочным кругом, из которого не вырваться. И когда все стали свободны, Лиза не может полюбить без причинения боли, Коля-Толя сломлены и по сути дела никому не нужны, Виктор Иванович погиб, и только сдержанно и трогательно над всем улыбается Иоганн, и уходит в неизвестность, также, как и от нее пришел.

Здесь нет никаких ответов на вопросы, здесь есть лишь факты, есть тезисы, а ответы ищи, зритель сам.

Стиль съемки, сепийный фильтр, классическая музыка за кадром, титры — все отсылает к декадентству.

Сергей Маковецкий (Иоганн) во всех ипостасях хорош, создать образ человека, от одного взгляда которого хочется спрятаться куда-нибудь подальше — высший класс. Реплик он много не говорит, но этот персонаж страшен, давно так не пугалась.

Виктор Сухоруков (Виктор Иванович) любимец Балабанова, как обычно с задором и с искрой отыгрывает яростного психопата с жуткой улыбкой. Пять баллов.

Кино не для каждого. В дальнейшем выйдет «Груз 200», который вновь вызовет общественный резонанс и зритель опять останется в догадках, пищи для размышления будет сполна.

10 из 10

Всякое настоящее кинопроизведение тогда только чего-нибудь стоит, если только оно несёт определённые смыслы, символы, аллюзии; фигурально говоря, такое кино должно быть избушкой снаружи, дворцом — изнутри.

Лучшей иллюстрацией сказанному служит великий, я не побоюсь этого слова, фильм

А. Балабанова «Про уродов и людей».

Фильм по настоящему высвечивает режиссерское, да и что уж там, сценическое дарование великого режиссёра. Сюжет фильма внешне прост, нет нужды его пересказывать, но при внешней непритязательности его внутреннее наполнения по настоящему масштабно.

Я попытаюсь сделать слабую попытку, даже можно сказать, потугу неискушённого зрителя высветить всего лишь несколько запрятанных в фильм смыслов, кстати говоря, закопёрщиком, первооткрывателем которых выступил этакий Индиана Джонс от кинокритики, великий гуру синеманов, сен сей многочисленных фестивалей авторитетнейший С. В. Кудрявцев Это он первый проторил дорогу сквозь джунгли балабановских смысловых конструкций, это он по отброшенной тени способен восстановить прообраз, это он, а ля чудесник-археолог горазд по одной найденной кости восстановить полноценный облик мастадонта.

Итак, я жалкий неофит отца русской кинокритики осмелюсь дополнить нашего метра, но дополнить так, как поварёнок подмастерье решается украдкой добавить крупинку соли, и маленькую перчинку в уже приготовленное блюдо знатного повара.

Кароч., сиамские близнецы Коля и Толя олицетворяют Россию, дуализм которой выражается в единстве и борьбе противоположностей, как диалектической сущности двух идеологических ветвей: западников и почвенников и, которую в гиперболизированном виде можно представить как некую карикатуру на российский герб. Дальнейшее продвижение сюжета подтверждает такую догадку.

Балабанов тонко уловил на переломе двух эпох такой дух противоречий в общественном сознании, который также выражается в противоборстве прогрессивной демократической силы с антагонистическим фактором, мешающим развитию, который выражен образами похотливых старцев, символизирующих погрязший в разврате монархизм (распутиновщина); они как два полутела сросшихся сиамских близнецов способны или найти компромисс (Коля с Толей поют в унисон) или погибнуть (Толя губит обеих, потеряв контроль над ситуацией.

Возьмём на вскидку сцену порки главной героини. Она в иносказательной форме выражает ничто иное, как идею феминизма, которая пребывала в то достопамятное время в глубоком загоне.

Куда не кинешь взор, отовсюду лезут потайные смыслы. Вот казалось, фамилии исполнителей, какое имеют к этому отношение? — ан, нет, пристальный взгляд способен и здесь угадать значимую смысловую нагрузку. Вот, например, Сухо-руков, произвестник эпохи великого хама, который другим великим символистом высвечен как «кремлёвский горец». Мак-овецкий — это символ увлечения декаденствующей интеллектуальной элиты употребления морфия, но морфий уже сам становится образом образа затуманенного сознания той части общества, которая по большому счёту, единственно возможным путём могла противостоять наступающей эре уродов, монстров, синонимом которых являются, с лёгкой руки В. Новодворскрой, «комуняки». Нужно было просто мочить их во всех сортирах великой державы.

Но это уже совсем другая история

9 из 10

Шедевральное архетипное варьете, гениальный постмодернистский роман, втиснутый в полуторачасовое действо, буквально напичканное символизмом такой концентрации, что вы, не будучи кинематографическим гурманом или литературным академистом, едва ли раскусите этот орешек с первой попытки. А он того стоит. О картине Балабанова, о трилогии «Трофим-Брат-Уроды» всё уже давно сказано, и сказано персоналом куда более квалифицированным, нежели автор, и всё-таки, в рамках современного культурного дискурса, «Про уродов и людей» актуален как никогда. Дабы избежать участи чудища Франкенштейна: вил, факелов, и прочих инструментов современных блюстителей, сразу оговорюсь: Уроды и Люди — это не Мы и Они. Читайте Уэллса, Замятина, Булгакова, Мэри, в конце концов, Годвин, романтиков — там всё вполне вполне ясно, и всё о том же: Мы — Гибрид Урода и Человека. Мы — Андрогин Платона, Мы — декартова Вещь, пытающаяся соображать. В редких случаях мы — это Билли Миллиган, но это уже не о рядовых смертных, а скорее о мастерах политической кузницы, вроде турецкого президента… В общем, Мы — это Мы, и это, мягко говоря, не новость. Тема, раскрытая в одном из «пластов» картины про нас, тоже к 1998-му году была не уникальна. Искусство и Толпа. Говоря об искусстве, я, конечно, имею в виду не детскую порнографию, и эротику вообще: эротика в данном случае лишь идея, тема, переданная посредством того самого искусства, а именно — фотографии и кинематографа. Они выступают инструментом реализации соцзаказа, а от кого в молодой российской демократии девяностых исходил самый мощный такой заказище? Балабанов понимал это как никто. Даже снял вторую часть «Брата», не имеющую с первой ничего общего, кроме саундтрека и персонажей. Для кого он снял «brat two»? Для Толпы. Для той самой толпы, в которую мы с вами превращаемся, когда Урод в нас доминирует над Человеком. И этот глобальный Урод, как бы патетично сие не звучало, это наш с вами вечный Бич. Он десакрализирует, обессмысливает, и уничтожает всё, что попадает ему в лапы. От первого яблока, до Интернета, от прометеевой искры до ядерного деления. Этот Урод — специалист экстра класса. Хотите что-нибудь развалить? Просто отдайте ему, и через пару столетий это чудо станет в лучшем случае частью жвачной индустрии развлечений, а в худшем — страшным оружием. Мне кажется, эта тема очень актуальна сейчас, когда владычество Урода достигло пика, когда, например, сам символ Мирного Соревнования, Олимпиада, политизирована и капитализирована по самый подбородок, а такие понятия как образованность и интеллигентность не очень котируются к обеспеченности, успешности, или модной самореализованности. И мы не имеем права «принимать статус жертвы», обвинять эпоху, или её «рулевых» представителей, ибо и они и эпоха — это только отражение нашего с Вами запроса, потребности нашего Урода в, простите, «кине и вине». И пока в нас будет говорить Урод, правительство будет снимать на наши деньги голливудские «сталинграды», вместо «брестской крепости» или «панфиловцев». Пример не лучший, но он есть факт. Главное, что мы должны понять и принять — мы сами формируем глобальный запрос. На культуру, телевидение, развлечения, даже на власть, которая всё это реализует, или пытается нас защищать. Был Сталин, и кто-то при нём писал доносы, а кто-то — Египетскую марку и Белую Гвардию. И если сейчас порносайты в России популярнее, например, канала BBC, а «Мстители» — того же Балабанова, то мы, в общем, сами доигрались, и Мединский(который, конечно, не ангел) тут не при чём.

«Про уродов и людей» — четвертый фильм популярного российского режиссера Алексея Балабанова, известного в первую очередь дилогией «Брат», воспринимаемой массовым зрителем совсем не так, как она была задумана. Фильм вышел в 1998-м году, через год после «Брата». Снят он был еще в те времена, когда карьера режиссера была на высоте, как по части популярности у массового зрителя, так и в плане качества постановки. Деньги на этот проект Балабанов смог выбить благодаря большой популярности «Брата», снятого за смешные сто тысяч долларов. В этом фильме нет никаких «срывающих покрова» рассказов про советские и постсоветские реалии, снятые мало того что по шаблону, так и с зашкаливающим количеством самых примитивных, карикатурных и через чур гиперболизированных ситуаций и образов («Груз 200»). В этом фильме есть определенные намеки на черный юмор, но реализованы они так, как нужно, а также, как говорится, располагаются вне времени. Если в комедийном боевике про двух «братков» — «Жмурки» — Балабанов увлекся излишней анекдотичностью, смотревшейся к тому же очень вымученной, то в фильме «Про уродов и людей» он временами издевается над собственной же серьезностью, иронизирует как рьяный постмодернист.

Балабанов, как известно, никогда не был мечтателем или романтиком. Он всегда показывал происходящее ровно с того ракурса, с той долей безысходности, как было бы оно, произойдя в действительности (за исключением, разумеется, более поздних работ). Именно поэтому Уроды в названии фильма стоят впереди Людей. Таким образом режиссер недвусмысленно намекает, что Человеку стать Уродом — раз плюнуть, а вот Уроду вернутся в обличье Человека — многим труднее, если вообще представляется возможным. А настоящие уроды (то есть физические, в данном случае — сиамские близнецы) в этом фильме являются чем-то вроде зеркала совести и чистоты.

Балабанов затрагивает темы дуализма человеческой природы и сущности, разнородных потребностей души. Разрыв между величественными идеями и животными желаниями, которые и могли бы сочетаться, создавая некий симбиоз, но только не в сознании Иогана, стремящегося к мнимому совершенству, но утопающему в горечи порока, который он всей душой не терпит, но и примирится с его отсутствием не в силе. Затерявшееся в пороке сознание гения раздваивается (не путать с раздвоение личности) — а страдает от этого не только носитель, но и его так называемые «жертвы», которых он невзначай рассматривает с двух точек зрения: чистого и непорочного творца, а также одержимого животными слабостями и утехами человека, стремящегося к полной свободе самовыражения и самолюбования. Не избежал Балабанов сравнений с трудами и жизнью великого французского аристократа Маркиза Де Сада, посвятившего всю свою жизнь продвижению в массы идей о вседозволенности, больше всего — в сексуальном плане, являющегося при этом знатным извращенцем, известным также своими сексуальными похождениями и экспериментами. Балабанов же сталкивает лицом к лицу такого вот Маркиза Де Сада (не сумасшедшего сексуального маньяка, а творца и художника, рассуждающего обо всем недозволенном в кругах обывателей как о чем-то величественном и непостижимым) и традиционный взгляд на вещи, не приемлющий подобных откровений. Метафизические поиски той самой грани вседозволенности, не доходя до которой человек сохранит непорочность своего сознания и восприятия мира, а выйдя за рамки — станет Уродом без возможности исцеления.

Сергей Маковецкий, играющий фотографа Иогана, исполнил свою лучшую роль. Маковецкий, безусловно, отличный актер, но из-за редкости появления на свет действительно стоящих и серьезных проектов, он вынужден играть в фильмах рангом ниже. В пример можно привести «Брат 2» того же Балабанова, где Маковецкий сыграл типичного «братка», только перебравшегося в Америку и ставшего там довольно крупной «шишкой». Таких персонажей в постсоветских и более поздних российских фильмах огромное количество, имеются они почти в каждом криминальном фильме про «братву». «Про уродов и людей» же — фильм, во-первых, исторический: действие происходит в начале 20-го века, когда фотокамеры еще были огромными, неподъемными, не снимались со штатива, а фотографу приходилось накрывать себя специальным брезентовым полотном, чтобы просто увидеть изображение в объективе.

Если же говорить про фильм в целом, то такие элементы, как фотостудия, приезжий фотограф и прочие «интеллектуальные» кино-атрибуты очень напоминают классический европейский кинематограф, что, без сомнения, идет только на пользу данной ленте. Также можно найти определенные сходства фильма Балабанова с работами Дэвида Линча: тот же мрачно-депрессивный мир, показывающий изнанку существования, исследование темных и опасных уголков человеческого сознания, большая доля абсурда и сюрреализма.

8 из 10

Раскрашенные сепией городские пейзажи погружают в атмосферу Петербурга конца 19 века. В этом городе живет девушка Лиза со своим папенькой-инженером и домработницей. Только грусть по безвременной ушедшей маменьке мешает этой мещанской идиллии.

Но где-то совсем рядом, в подвале, некто, никому неизвестный, Путилов снимает срамное фото с голыми попами и бьющими по ним розгами. Во главе этого ателье, по производству «прото-порно», стоит некто Йоган, человек без сантиментов и принципов. Такой не только перешагнет через теплый труп, но и не прекратит после этого свою морковку в сметану макать.

Ещё в этом же городе живет совсем слепая женщина по имени Екатерина с мужем доктором, много лет изнуряющая себя в своей нелюбви к нему. С ними проживают сиамские близнецы, которые по характеру совсем-совсем разные. А еще они умеют петь песню «В лунном сиянии» под аккомпанемент рояля. Судьбы этих людей скоро переплетутся…

Так что же снял Балабанов? Пвсевдо-документальные зарисовки о прапрадедушках современной индустрии, эксплуатирующей человеческую наготу. Или притчу о дьяволе, развращающем души смертных через новейшие средства фотографии, а потом и синематографа. Или драму о судьбе невинных людей, добрых и слабых и их беспомощности перед сильными, хваткими и цепкими.

А может быть, кино-балаганчик, своего рода фрик-шоу, где каждый словно персонаж из Кунсткамеры: высокая и нескладная фигура Путилова, злобно смеющийся оскал персонажа Виктора Сухорукова, бьющийся в эпиприпадке герой Маковецкого — так кто же здесь люди, а кто уроды?

8 из 10

'Про уродов и людей»- фильм Алексея Балабанова. Этот режиссёр известен широкой публике по криминальной дилогии «Брат». Другие его фильмы проходят мимо массового зрителя, так как они слишком специфичны и порой тяжелы по восприятию. Именно к таким кинокартинам относится фильм, о котором сейчас пойдёт речь.

Действие киноленты разворачивается в Санкт-Петербурге времён Российской империи начала 20-го века, что подчеркивается светло-коричневым изображением (сепией). Владелец одной фотостудии по имени Иоган зарабатывает деньги на создании фотографий с униженной наготой человеческого тела. Этот человек создаёт новые формы извращения и для воплощения своих замыслов ему нужны новые жертвы. Взор этого порнографа пал на две благополучные и обеспеченные семьи. В одной семье его интересует юная девушка по имени Лиза, которая иногда посматривает фотографии эротического плана, а в другой сиамские братья-близнецы, которые были усыновлены в детском доме. Эти люди чисты и непорочны, поэтому их хочет заполучить для себя этот мрачный субъект. В грязных делах Иогану помогают Виктор Иванович, представляющий собой мерзкую натуру и фотограф Путилов, который должен владельцу порочной фотостудии крупную сумму денег.

Данное кино в первую очередь рассказывает о том, что легко окунуться в пучину порока и разврата, а выбраться оттуда не так уж и просто. Иоган и его шайка предоставляют своим клиентам фотографические изображения, на которых голых людей подвергают унижению и насилию, то есть эти господа удовлетворяют потаённые человеческие потребности. Тут сразу вспоминаются проповеди французского писателя Маркиза де Сада, от фамилии которого берёт своё происхождение слово «садизм». Его учение предполагало полное уничтожение моральных, религиозных и нравственных принципов. Он считал, что человек должен иметь абсолютную свободу. Маркиз де Сад открыто утверждал, что стремление человека к жестокости, насилию и унижениям является естественной потребностью. К сожалению, история показала, что французский философ оказался прав. Стоит только вспомнить кровавые гладиаторские бои, военные преступления, наличие жестокого контента в кино и видеоиграх, как сразу станет очевидна правота де Сада. Потребности подобного плана можно отнести к желанию покурить, выпить алкоголь или употребить наркотическое вещество. Данная потребность — нечто отрицательное, но вполне нормальное. Если перебрать с алкоголем, с курением и тем более с наркотиками, то можно попасть в тотальную зависимость от этих вещей и медленно умирать, как физически, так и морально. То же самое касается человеческого желания созерцать жестокость и унижения других людей или испытывать их на себе.

Всё вышесказанное наглядно продемонстрировано в творении Балабанова. В этой кинокартине кто-то изначально является уродом, кто-то ставится таковым под гнётом разврата, но кому-то всё-таки удается остаться человеком. Под уродством мы будем подразумевать только поведение и душевное состояние персонажей. Для многих главным уродом будет Иоган, но лично я думаю иначе. Для меня он является человеком, который зарабатывает деньги, делая из других людей уродов. Он не поддаётся разврату, который его окружает, и не борется с ним, этот человек сосуществует с ним. Иоган сравним с производителем наркотических веществ, который знает об этом продукте всё и поэтому сам не употребляет его. Эту роль исполнил Сергей Маковецкий, причём хорошо исполнил. Его персонаж получился мрачным, элегантным, внушительным, да и внешность актёра идеально вписывается в это амплуа. Самым уродливым персонажем я считаю помощника Иогана — Виктора Ивановича. Это — лысый человек невысокого роста, который одним своим видом излучает похоть и разврат. Его поведение, хитрый взгляд, улыбка безумца — всё вызывает дикое отвращение. Он с удовольствием вкушает страдания других людей. Душа этого персонажа максимально изуродована. Данная роль досталась одному из любимых актёров Алексея Балабанова — Виктору Сухорукову. Отыграл свою роль на «отлично». Его герой отвратен, похотлив и хитёр — всё как надо.

Комментарии по поводу игры других актёров, скорее всего, будут однообразны, так что скажу сразу — все смотрятся достойно, однако до Сергея Маковецкого и Виктора Сухорукова они не дотягивают.

Стоит упомянуть должника Иогана — фотографа Путилова (Вадим Прохоров), к которому вначале можно испытывать симпатию, так как он против деятельности фотостудии Иогана и обещает спасти девушку Лизу. Однако при дальнейшем просмотре становится ясно, что он тоже является уродом. Путилов не вкушает порок, как Виктор Иванович и не управляет им, как Иоган, он, скорее раб этого самого порока. Этот фотограф говорит Лизе, что он её любит и сможет уберечь её от развратных унижений, но он даже не пытается изменить ситуацию. Путилов испытывает непреодолимый страх перед зловещим Иоганом. Уродство этого персонажа заключается в его трусости на фоне пустых обещаний, которыми он осыпает бедную девушку.

Сама Лиза безусловно является жертвой, но назвать её абсолютно невинной всё-таки нельзя. Она умышленно созерцала фотографии, изображающие унижения и насилие. Однако ей удаётся сохранить свою нравственность. Поэтому Лиза все ещё остаётся человеком. Жертвами Иогана становится не только юная девушка, но сиамские братья-близнецы. Несмотря на физиологические дефекты, эти двое мальчиков являются самыми человечными персонажами этого фильма. Они идеальны и чисты, как белый лист. Они схожи друг с другом и вместе с тем очень разные. Один противостоит демону порока, другой с лёгкостью ему подаётся. Братья всегда находятся рядом друг с другом, но жизненный путь каждого из них отличается. Этим мальчикам и юной девушке придется унижаться перед камерами, чтобы потребности других людей были удовлетворенны. Все жертвы остаются без семьи и неизвестно, что их будет ждать в дальнейшем.

В фильме «Про уродов и людей» Алексей Балабанов показал человеческую изнанку крупным планом, во всех подробностях. Такое кино сможет принять не каждый, так как оно выглядит слишком жестоким и аморальным. Но жестокость и аморальность являются частью человечества и его истории, что очень наглядно показано в фильме. Балабанов считал, что это его лучшая работа и на это есть причины. На мой взгляд, многие люди легко смогут понять этот фильм, но захотят они его понимать или нет — это уже другой вопрос.

Алексей Балабанов — режиссер, чьи фильмы однозначно не идут в массы и вряд ли могут получить приз зрительских симпатий. Его фильмы, скорее, могли бы получить приз зрительских антипатий — если говорить про зрителя массового. Но ценителей таланта Балабанова тоже немало: понимая размытость понятия «интеллектуальное» я, тем не менее, рискну сказать, что это артхаусное кино для интеллектуалов. Эстетика отвратительного, интертекстуальность, буквализация метафор, натурализм в его творчестве наталкивают на мысль, что перед нами — Сорокин от кино. Но это только внешнее сходство: Балабанов, на мой взгляд, особый случай русской культуры.

Фильм «Про уродов и людей» понравится тем, кому интересна тема русской революции. Балабанов не отвечает на вопрос «зачем?», он показывает «как». Как умирает культура, как изничтожается интеллигенция и как дальше со всем этим быть.

Этот пятый фильм режиссера стилизован под старину: сделан в оттенках сепии, местами похож на немое кино с характерным потрескиванием. Появляются герои в дореволюционной одежде, мебель того времени, горничные. Между кадрами неизменно появляется паровоз как исчадие ада. Атмосфера этой сложной и неспокойной эпохи передана блестяще.

Этот фильм необычен тем, что история России в нем передается только через отношения между героями. Здесь ничего не взрывается, никто не обсуждает политическую ситуацию, не показываются события предреволюционных годов. Но ситуация и конфликт произведения обозначены четко и тонко — через игру актеров.

Иоганн (Сергей Маковецкий) олицетворяет мощь и жестокость силы низов. По действиям этого персонажа мы видим развитие и обострение той ситуации, которая вот-вот выльется в Гражданскую войну. Он — владелец небольшой компании, делающей порно-картинки. Эти непристойные карточки играют не последнюю роль в фильме — они показывают, во имя чего человечество использует достижения мысли, прогресс и заражают, распространяют вирус грубости и насилия, унижения человеческой личности в среде персонажей этого фильма. Иоганн в этом фильме замещает фигуру Ленина, он злой гений, умело воздействующий на массы.

Лиза (Динара Друканова) — богатая девушка, живущая в доме с отцом Виктором Ивановичем (Виктор Сухоруков). В начале фильма Иоганн практически слуга этой семьи. Потом он сватается к Лизе (символическое посягание на Россию) и с позором и криками изгоняется из дома. После смерти Лизиного отца (чему он был причиной) он насильно берет Лизу и становится хозяином шикарной квартиры. Это уже параллель с образом поруганной большевиками Россией.

Сиамские близнецы Толя и Коля (Алеша Де и Чингиз Цыдендамбаев) играют ключевую роль в системе персонажей. После захвата власти Иоганном и его шайкой мальчики, которых мы привыкли видеть у рояля в большой гостиной, прилежно поющими песню «Однозвучно звенит колокольчик, И дорога пылится слегка, И уныло по ровному полю Разливается песнь ямщика…», подвергаются не только издевательствам и унижениям, но и искушениям. Эти персонажи тоже символизируют судьбу России и ее изначальную противоречивую двойственность. Коля ненавидит новоявленных хозяев жизни и любит Лизу. Он мечтает уехать на Запад. Но его вторая половина, Толя, с которой он тесно связан во всех смыслах, поддается искушениям своих мучителей: мальчик привыкает к водке и постоянно напивается, он говорит, что хочет на Восток. В этом трагедия России: одна ее часть стремится к западным ценностям, другой ближе азиатские. Эти части рвутся в разные стороны, не могут гармонично сосуществовать, и страна стоит на месте.

Беспомощность и слабость интеллигенции в войне очевидна. Путилов (Вадим Прохоров) — рафинированный, добрый юноша-студент знакомится с Лизой еще до захвата квартиры Иоганном. Между ними возникает симпатия, он чинно ужинает с ней и ее отцом. Но он ничем не может помочь ей, хотя слова «Лиза, я спасу вас!» звучат в его устах настолько часто, что становятся смешными. Неглупые и хорошие люди вроде Путилова бессильны перед хаосом, который несут с собой подобные Иоганну. Путилов попадает в зависимость от бывшего «эксплуатируемого» класса, и не то что не спасает Лизу, но продолжает снимать ее унижения на камеру.

Иоганн и его приспешники перемещаются на лодке по Неве. Они пересекают это пограничное пространство с тем, чтобы принести смерть и страдание другим людям. Но — удивительное дело — они смотрятся удивительно органично и «правильно», проплывая строгий Петербург, словно дополняя вид мрачного города Гоголя и Достоевского, закономерно становясь его очередной чертовщиной.

10 из 10

Фильм встречает зрителя коротким прологом в историю, стилизованным под раннее немое кино. Эта шипящая, чёрно-белая, хрустящая вступительная часть врывается в подсознание, растворяясь там глубже и глубже, вскрывая по мере продвижения паромом по хронометражу запас прочности зрителя. Балабанов не скупится на интимные подробности, но и, как и ещё знающий меру художник, не наносит поверх никакой толстой пудры, по недоразумению принятую за эстетизацию пороков (для этого у фильма достаточно иронии хотя бы во вставках со словами), а скорее наоборот — во всех смыслах обнажает убогую человеческую природу. Его слабость и уязвимость. Город как злодей лежит в одной плоскости с приезжим немцем, Иоганном, с поразительно пустыми глазными яблоками. Пока первый в череде совпадений и неудачных смертей наносит ранящий стрелой выстрел своими такими же пустыми, как глаза, объективами камер, город — это большое вместилище пороков — молча добивает своей пугающей пустотой.

Может, именно эта пустота и вылепила Иоганна, нашедшего убежище в своём тесном, пропахшим ненужными подробностями, мирке. Даже самые лучшие в этом мире находят гибель от этой пугающей ограниченности, и никакой побег на Восток или Запад не оборачивается спасением, так как проявленная слабость остается висеть тяжелым грузом твоей второй половинки личности. И очень трудно удержаться от проведения параллели между порнографом Иоганном и Балабановым — оба занимаются, по сути, тем же. Проецируют то, что так усиленно скрывают кто за пустыми глазами, кто за очками. Действуя в пределах относительно небольшой съемочной площадки, оба выливают в её пределах сгусток тёмной энергии, без которого у обоих не представляется настоящее искусство. В «Про уродов и людей» у Балабанова этот сгусток принял особенно флюидную и причудливую форму, сепией высвечивающая свою страшную природу. Неискушенный — постарается отцепиться от неё поскорее, подготовленный — уплывёт вместе с режиссерами на куске льда, став единой с фильмом породой.

Идут заглавные титры, а вместе с ними — предупреждение о том, что перед нами новая драма о не совсем новых временах. Приятно осознавать, что зрителя в кои то веки не обманули.

Инстинкты протягивают свои щупальце в мир прекрасного. Технологии на службе зла. Ужас домашней фабрики эротического контента. История одной рабыни. Даже странно относить подобные бульварные заголовки к происходящим в конце XIX века событиям.

Раз уже заговорили о заголовках, то и само название фильма — уловка. Если в самом начале к «уродам» однозначно можно отнести разве что сиамских близнецов азиатской внешности, то под конец рамки категории станут куда шире, вместив всех персонажей действия. И даже не спрашиваете, куда делись положительные герои. Условимся на том, что они растворились в вымершем Санкт-Петербурге

Психические уроды. Беспомощные и негодные. Фрики, если быть более точным и учитывать английское название на некоторых обложках. Так люди открыли свою сущность. Вирус морального уродства не пощадил никого. Ни носительницу благородного имени Лизу, ни организатора этого фотосалона Иогана, который вовсе не Сатана, а всего лишь припадочный эпилептик.

Все предельно просто и понятно. Человек слишком слаб, что бы пережить мучения и не уподобиться мучителю. Страшная правда, отличающая фильм Балабанова от похожих по фабуле произведений. Смотрите и радуйтесь, как вы это делаете, мимолетом заглядывая в зеркало.

Хотелось бы начать свое пребывание на Кинопоиске с рецензии именно на этот фильм. Фильм, с которым должен познакомиться каждый; возможно, узнать себя.

Начало нового века: прекрасный Петербург, завораживающая композиция «Танец рыцарей», приглушенная сепия — подходящая атмосфера для двадцатого столетия. Но после событий, разворачивающихся в работе Балабанова, забываешь обо всех этих соблюденных нюансах. Беспутство. Грязь. Отвращение. Единственное, пожалуй, что крутится в голове после просмотра.

Все здесь уроды: пустой Иоган, равнодушно наблюдающий за сценой «наказания» Лизы; одиозная «личность» Виктора Ивановича; разбитная девица Дарья, демонстрирующая наготу своего тела близнецам; мерзавка Груня, алчная натура которой довела инженера Радлова до могилы; юная Лиза, положившая глаз на запретное; глупая Екатерина Кирилловна, полюбившая настоящего мерзавца, но не своего порядочного супруга; бесхребетный Путилов, не сумевший сдержать свое обещание; даже тандем Толи и Коли разделился на черное и белое. Единственными неприкосновенными персонажами остались чета Радловых и доктор Стасов. Но стоит напомнить, что у каждого свои пороки; возможно, эти люди отличились в чем-то другом.

Запомнился момент убийства Виктора Ивановича и торжествующая улыбка Лизы, выражающая облегчение: все закончилось, теперь новая жизнь. Но герои не смогут убежать от своего прошлого, судьба явно не будет к ним благосклонна. Радлова вернется к тому, с чего начинала; братьям же не удастся прожить долгую, спокойную жизнь без всего этого кошмара.

Кинолента оставляет весьма горькое послевкусие от неприязни к самому себе. Однако приятно осознавать, что отечественный кинематограф способен на такие шедевры. Жаль, что Россия потеряла гения, показывающего правду как есть, без сглаживающих спецэффектов. Царствие Вам Небесное, Алексей Октябринович, и безусловно:

10 из 10

Фильм о «порочности» человека. Цепная реакция «порока» использующая природную склонность людей. Это не хорошо и не плохо. Это есть и никуда от этого не деться. Это было всегда. Недаром проституция считается древнейшей профессией. Скамьи Колизея покрыты рисунками, какие оставляют подростки в уборных, этим рисункам более 1000 лет. Великие поэты в юности писали неудобопроизносимые стихи. Одни люди сознают это, а другие брезгливо морщат лицо и подглядывают в замочную скважину.

Слишком большие требования к человеку. Общество, в котором мы существуем, диктует нам постоянно меняющиеся правила, законы, моральные устои. Сегодня допускается то, за что недавно закидывали камнями и наоборот осуждается то, что было вполне естественным в другом обществе. В средневековой Японии считалось хорошим тоном матёрому самураю сожительствовать с мальчиком. Традиции воспитания в африканских и индейских племенах приводят людей другой культуры в шок. Когда юноши взрослели, они успешно женились, были достойными и мужественными членам общества. А в наше время сколько фильмов показано о сломленной судьбе мужчин, растлённых в детстве. У некоторых народов незамужняя девушка 13 лет считается старой девой. Учитывая моральные принципы нашего общества это отвратительно, не приемлемо, но на этом примере мы видим как наша жизнь, отношение к себе зависят от моральных оценок, от мнения окружающих.

Куда деваться человеку с его умом, фантазией, стремлением к познанию, к разнообразию, тягой к запретному. Разговор идёт о «грехе», а не о преступлении. Часто люди очень строги к себе, мучают себя и уничтожают. Совершают «грех», по независящим от них причинам или потому что не могут не совершать, а потом истязают себя чувством вины. Как Лиза, купившая злополучные фотографии, считающая себя порочной, виновной в смерти живущего иллюзиями отца, считающего свою дочь эфирным созданием. Возможно, в конце фильма она наказала себя за «содеянное».

Почему женщина не может любить своего порядочного, заботливого мужа, а испытывает чувства к уроду? Что заставляет девочек из института благородных девиц и хороших семей интересоваться «запретным»? Сваливать всё на растлителей. Но даже при наличии выбора человек, зачастую выбирает «порок». Как бы мы не делали хорошей мины, при плохой игре, факт остаётся фактом. В фильме это показано. Часто соблазнители являются предложением при наличии спроса. Можно подумать что порнография свалилась нам на голову с появлением фотографии и синематографа. Возможностей безусловно стало больше, но явление это возникло задолго до нашей эры.

Ещё одна тема заинтересовала меня. Если человек результат воспитания. Не будет общества людей, не будет человека. То очень интересная ситуация с сиамскими близнецами. Люди 24 часа вместе, в одну сторону смотрят, одни и те же люди окружают их, те же слова им говорят, а они разные. Это и в самом деле так, насколько я знаю о сиамских близнецах. Каждый человек индивидуален. Так и в этом фильме близнецы такие разные и выбор каждый делает свой, но в конечном итоге выбора у них нет. Умер один, вынужден умереть другой.

Так и у людей кажется выбор есть, а на деле выбора нет. Кто без греха пусть кинет камень.

10 из 10

Об этом фильме Алексея Балабанова писать очень сложно. Такое кино можно смотреть, а после его нужно анализировать и размышлять о нём. Но самостоятельно. Ибо смотря такое кино, ты делаешь определённые выводы и понимаешь что то важное для себя, но стоит только начать объяснять это другим, как слова оказываются бессильными передать ту глубину переживаний и размышлений, которые постигли тебя после просмотра картины. А 1998-ой выдался щедрым на такие вот сложные, «грузящие» мозг и подавляющие психику фильмы: в год дефолта их вышло сразу два, причём оба российские, и презентованы публики они были одновременно на Каннском фестивале. И оба вызвали настоящее цунами в критике, расколов общество на тех кто принял эти постановки как безоговорочные шедевры кинематографа, и тех кто был решительно против их существования. Один из них это рассматриваемый в данной рецензии фильм-стилизация «Про Уродов и Людей» Алексея Балабанова, а второй: «Хрусталёв, Машину!» -драма Алексея Германа о финале сталинской эпохи. Оба фильма мрачные, жестокие, серьёзные и исключительно «элитарные» (проще говоря -артхаусные). Но увидеть их хотя бы раз в жизни, на мой взгляд должен каждый уважающий себя киноман. Они вошли в историю отечественного и мирового кино. О них много говорилось и писалось, и просто нужно иметь своё мнение относительно оных…

Критики считают, что картину Балабанов о преступниках продвигающих порнографию в массы, в Российской Империи конца 19-ого века, следует воспринимать в контексте сюжета, а не прямиком по нему. Хотя сам режиссёр честно признался, что идея снять это кино пришла к нему во время прогулки по музею эротики. Ему вдруг захотелось снять картину о людях, для которых не существует иной формы любви, чем та, которой они вынуждены заниматься ради денег, или же по принуждению. Извращённая и не понятная для обычных, нормальных людей, но единственно возможная и доступная для них -уродов и сексуальных извращенцев. Но умничающие критики ищут (и находят!) некие только им одним заметные «подводные камни» и глубинные смыслы, якобы изначально заложенные автором в его произведение. На самом же деле всё гораздо проще. Кино снято изобретательно, этого не отнять. На экране стилизация под ранний кинематограф и фотокарточки конца позапрошлого века. В сюжете то и дело мелькает паровоз (что действительно, можно расценивать как привет братьям Люмьер от Балабанова), весьма косвенно делается намёк на знаменитый роман Достоевского, и предоставляется возможность толковать нелогичные поступки некоторых персонажей истории по Фрейду. Но в целом, как и признавал это сам Балабанов -данная картина о безнравственных людях, которые губят свои и чужие души, вовлекая сторонних в свой мир похоти и разврата. Ну и о том, как новое достижение прогресса и науки -синематограф, стал использоваться в низменных целях. Искусство стало служить пороку…

Сам же сюжет довольно занимателен, что бы смотреть кино с интересом и в ожидании развязки (горькой и весьма жестокой). Картина повествует о том, как приехавший в столицу Российской Империи некто Иоган, в начале организовывает подпольное фотоателье, в котором делает эротические снимки проституток. Другие персонажи — по началу едва пересекающиеся друг с другом, представители двух почтенных и с виду благополучных семей. В одной живут инженер Радлов с дочерью-подростком Лизой и домработница Груня, сожительствующая с инженером, который искренне любит её и хочет, что бы та заменила Лизе покойную мать. Коварная же домработница, являющаяся ко всему прочему сестрой того самого порнографа Иогана, только и ждёт случая получить часть наследства пожилого и больного благодетеля. А дочка Лиза в тайне от отца (но отнюдь не от Груни) интересуется порнографическими открытками ателье Иогана. Другая семья: это доктор Стасов, его слепая супруга и их усыновлённые монголоидного вида дети-сиамские близнецы, а так же молодая домработница Дарья. На первый взгляд всё в этой семье хорошо, но червоточина обнаруживается и здесь. Дарья, как выясняется увлекается порно-снимками из ателье Иогана, и знакома с его помощником, зловещим типом -Фёдором Ивановичем. А жена доктора Елена Кирилловна совсем не любит мужа, и живёт с ним только из за детей, которых обучает музыке. Имеется ещё один герой -фотограф Путилов, наивный и романтически настроенный молодой человек обожающий фотографию, который к своему сожалению «делал долги и попал в зависимость к Иогану». Именно он делает те самые фотокарточки пикантного содержания… Постепенно сюжет закручивается, персонажи пересекаются и стараниями Иогана и его сподвижника Фёдора Ивановича втягиваются в порно-бизнес. А на смену фотографированию приходит «чудо 20-ого века». Киносъёмку осуществляет всё тот же Путилов, безнадежно влюблённый в Лизу, но не смотря на пылкое обещание («-Я спасу вас, Лиза!») даже не пытающийся его осуществить -избавить любимую от порки и унижения. Но самая жестокая судьба, благодаря деяниям Иогана была у детей «уродов». Об этом даже и писать то не хочется…В общем, тяжёлая и крайне депрессивная история, которую режиссёр поведал с отстранённым, свойственным ему цинизмом. В фильме много шокирующих психологически своей патологией и жестокостью сцен связанных с сексуальными унижениями. Имеются и убийства, но это уже и не так страшно: ибо быть убитым физически, в городе где каждый второй умер морально -своего рода избавление от духовных страданий. Снято ко всему прочему так, как это может лишь Балабанов: в сюжете почти нет не одного хорошего человека (не считая, разумеется несчастного доктора Стасова и Толю с Колей, ну и частично Лизы), всюду нелюди и уроды, однако смотреть всё таки интересно. И вовсе не из за откровенных сцен (которые вызывают совсем не эротические чувства), а наверное из за стиля и особого способа обработки плёнки (скорее всего стилизация под ретро делалась без компьютерного вмешательства). Картина -эксперимент с формой и содержанием. Всё таки не все смогут провести два часа смотря на безнаказанную вакханалию зла и порка. Но судя по всему, картина на всех и не рассчитывалась, хотя изначально и планировалась автором к столетнему юбилею «важнейшего из искусств», и лишь затруднения в финансировании помешали снять эту «фильму» к 1995-ому (сценарий же был написан ещё двумя годами ранее)…

Блестяще подобранный актёрский ансамбль, уверенная режиссура, выверенный сценарий, аутентичные декорации и превосходная стилизация под фотографию конца 19-ого века. А ещё пугающе пустынный Петербург -«мёртвый город», который так ненавидит одна из героинь. Сложно представить каким образом удалось это снять, располагая весьма скудным бюджетом…Примечательно то, что сам автор считал этот фильм своей творческой вершиной. И честно говоря, при просмотре картины с этим трудно не согласится. Хотя сюжет, и его цинично непринуждённая подача всеми силами заставляют проклясть и сам фильм и его создателя…

9 из 10

Да, именно так- красивый и мерзкий одновременно. Мерзким его делает тематика, а красивым- великолепные виды Петербурга, классическая музыка и сепия. Но впрочем, обо всем по порядку.

О чем этот фильм? Вроде бы, всего лишь о зарождении порнографии и ее влияние на человека. Но на самом деле все гораздо сложнее.

По сути, эта лента- квинтэссенция творчества режиссера. В его лентах всегда проскальзывала тема «уродов и людей»: было это и в «Войне», и в «Грузе 200», и в «Кочегаре»… Балабанов всегда в своих фильмах размышлял о темных и светлых сторонах человека. И в данном случае он приходит к неутешительному выводу: «уроды» легко могут своим влиянием испортить «людей», а вот наоборот… Вспомните Лизу: ей Коля (кажется, единственный из оставшихся к концу картины «людей») так и не смог по-настоящему помочь.

«Про уродов и людей», кроме того, фильм с немалым количеством символов. Тут и паровоз, означающий технический прогресс, и сиамские близнецы, в какой-то мере отображающие две стороны человеческой души…

Что касается игры актеров и технической части, то тут все безукоризенно. Лучше всего, конечно, играют Маковецкий и Сухоруков: ледяной взгляд Иогана и мерзкий- Виктора Павловича, забыть невозможно. Операторская работа великолепная, подбор музыки тоже(тут и Глинка, и Григ, и Чайковский, и Мусоргский…). Ну и конечно, знаменитый «балабановский Петербург»- тут он предстает перед нами и вправду «мертвым городом», по выражению Лизы.

В заключение хочется вспомнить небольшой анекдот, который, несмотря на забавность, очень хорошо отражает идею Балабанова:

Режиссера картины «Про уродов и людей» спрашивают:

«А что для Вас было труднее всего при съемках этого фильма?»

«Труднее всего было найти людей».

Смешно и горько, но это правда. Людей тут найти непросто.

10 из 10