Осенняя сказка (1998)

В первый раз посмотрев «Осеннюю сказку» пятнадцать лет назад, не заметил в ней ничего особенного, более того фильм показался тривиальным, обычным, серым. Тогда в двадцать лет мое воображение поражали другие режиссеры: Пазолини, Фассбиндер, Феррери. Сейчас, приближаясь к сорокалетнему рубежу и оценивая фильмы совсем по другой шкале, был буквально очарован этой лентой, отдавая ей бесспорное предпочтение перед остальными картинами цикла «Сказки четырех сезонов». «Осенняя сказка» архетипична в своей зрелости, ведь не случайно Ромер взял в ней на главные роли своих лучших актрис, наиболее тонко чувствующих специфику его кино: Мари Ривьер («Жена летчика», «Зеленый луч», «Зимняя сказка») и Беатрис Роман («Колено Клэр», «Выгодная партия»). Эти исполнительницы воплощают здесь две категории женщин, хоть и постаревших, но не утративших жизненного драйва: столичную и сельскую, что вызывает в памяти еще одну ленту в фильмографии Ромера — «4 приключения Ринетт и Мирабель».

«Осенняя сказка» чрезвычайно важна для понимания самой сути ромеровского подхода к искусству и жизни, здесь сходятся все его основные темы и образы, здесь легкость, эфирность его эстетики предстает в своем наиболее концентрированном виде. Две хорошие подруги хотят устроить судьбу Магали, но жизнь все расставляет по своим местам, показывая себя куда лучшим режиссером, чем любые профессионалы своего дела. Да, сюжет внешне незатейлив, но он усложняется, как и во всех фильмах цикла, постепенно, однако, именно эта картина — ключ ко всему циклу, ведь перевод оригинального заглавия «Сказки четырех сезонов» не совсем правильно, вернее — «Сказки о четырех сезонах». В каждом из этих четырех фильмов время года как бы воплощается в ту или иную историю, особенно показательна в этом отношении именно «Осенняя сказка».

Осень жизни, склон лет, зрелость, переходящая в старость, — не просто фон этой картины, но и полноправная часть ее концепции: осень тоже красива, потому и любовь в пору зрелости, переходящей в старость, тоже может быть прекрасной. «Осенняя сказка» буквально овеяна мудростью зрелого возраста: да, молодость позади, но и в период за сорок можно попасть в причудливый жизненный переплет, как и выходит с Магали и ее подругами. Снятая почти 80-летний режиссером, «Осенняя сказка» могла бы стать прекрасной кодой ко всему творчеству Ромера, однако, постановщик не остановился на достигнутом, сняв еще три исторические ленты («Роялистка», «Тройной агент», «Любовь Астреи и Саладона»), которые вместе с социальной драмой (редкий для Ромера жанр!), созданной в перерыве между «сказками», — «Дерево, мэр и медиатека», мы и рассмотрим далее.

Магали исполнилось 45, и она стала ягодка опять. По такому случаю её подруга Изабель взялась подыскать вдовой Магали нового мужа. Тайком разместив в местной газете объявление, она быстро нашла подходящую кандидатуру по имени Жеральд. В то же самое время Розин (подружка сына Магали) решила свести потенциальную свекровь со своим бывшим учителем философии (и заодно своим бывшим любовником) Этьеном. Поэтому получилось, что на свадьбе дочери Изабель Магали пришлось знакомиться сразу с двумя потенциальными женихами…

«Непритязательная», как обычно у Ромера, история о поиске мужчины увлекательно передает постоянно меняющиеся состояния человеческих настроений, которые можно сравнить с мимолётными переменами погоды. Она завершила очередной ромеровский цикл, который назывался «Сказки времён года» и снимался в течение 10 лет — с 1989 по 1998 год. Ранее уже были «Шесть моральных историй» (1962—1972) и шесть картин из собрания «Комедии и поговорки» (1980—1987).

Будет неправильным утверждать, что именно эта «сказка» из всех четырех больше всего удалась Ромеру, хотя именно за её сценарий он получил приз венецианского фестиваля. Скорее всего, история с уже немолодыми персонажами оказалась ему более близка ещё и по возрасту, хотя главные герои, в лучшем случае, годились почти 80-летнему (на тот момент) режиссёру в дети.

Ромер деликатно наблюдает за смятением душ своих персонажей, способных, несмотря на возраст, постоянно находиться в поиске и развитии. «Сильно вербальные» произведения Ромера, перенасыщенные текстом (порой интеллектуальными и философскими рассуждениями), меж тем не кажутся литературными, идущими, что называется, от головы. Напротив, выглядят интуитивными и спонтанными, что приводит к незавершенности самих сюжетов, обрывающихся будто на полуслове.

«Осенняя сказка», рифмующаяся со зрелостью, каждым поворотом предвосхищает ещё неведомые события, которые до поры выведены за кадр. Взвешенно подходя к сочинению экранных версий своих моральных историй, комедий, сказок и поговорок, манипулируя героями, словно марионетками, поступая как творец-демиург, который имеет право распоряжаться чужими судьбами, Ромер, на самом деле, при каждом удобном случае сознательно ошибается и сбивается, делает уступки и прощает.

Потому тщательно выстроенные сюжетные конструкции отдельных фильмов и целых циклов, наполняясь трудно управляемой стихией быстротекущей жизни, вольны свободно развиваться. Точно так же и актёры (как правило — малоизвестные), получая чёткую задачу, одновременно могут максимально естественно существовать в кадре и участвовать в придумывании диалогов.

У Ромера особый взгляд на реальность, где мораль и искусство сопровождают друг друга, как зеркальные отражения. Он никогда не увлекался формальными поисками, в отличие от многих своих титулованных коллег по «новой волне». Менялись метраж, техника съёмок, качество плёнки, состав исполнителей и мода, но главное у него оставалось прежним. Его первые короткометражки мало отличаются от последних фильмов режиссёра-патриарха, который продолжает снимать бытописательское кино, избегая нравоучительных выводов и «ограничивая» себя решением пластических и цветовых задач.

Как метко заметил один из критиков: «Ромер описывает моду, вместо того, чтобы быть модным». По его работам можно изучать материальную культуру французского среднего класса: его привычки, жаргон, манеру одеваться, стиль интерьеров и отношений. Взгляд режиссёра, уходящий в наследие французского просветительства, выбирает жизнь заурядных людей — как материал, а мещанскую драму — как основной жанр.

Заповеди, поговорки и сказки — сквозные мотивы и подзаголовки его циклов. Они всегда обыденны, а искушения преследуют героев в элементарных житейских ситуациях: куда поехать в отпуск, с кем отправиться на вечеринку или затеять курортный флирт. Большинство историй заканчивается, как правило, возвращением домой, на обычную работу или учёбу, и без каких-то умозаключений. Да и нужны ли они, если речь идёт о вечных истинах, увиденных прозорливым моралистом.