Бочка пороха (1998)

Но достаточно бросить спичку и огня будет уже не унять…

БГ

Фильм снят в лучших традициях балканского кино: взрывоопасная смесь чёрного юмора, музыкальности, абсурдизма и драматизма с малочисленными лирическими вставками. Прекрасная игра Лазаря Ристовски, Мики Манойловича и Миряны Каранович (впрочем, и не только их; здесь вообще много талантливых и убедительных актёров).

Надо сказать, что «Бочка пороха» зацепила меня своей над-ввоенной тематикой: Горан Паскалевич показал не столько патологические состояния людей, изнурённых боевыми действиями, сколько высказал мысль о нашей разобщённости вообще. Которая была, есть и будет в любую эпоху и при любом политическом строе. И, конечно, о том, что иногда достаточно одной лишь спички, чтобы выжечь всё вокруг дотла.

Несмотря на то, что фильм очень балканский по духу, тамошний накал страстей и драматизм напомнил отечественный фильм «Астенический синдром» Киры Муратовой.

Не могу выделить какую-то одну новеллу: все произвели одинаково сильное впечатление. Не уверена, что здесь уместно слово «понравилось». Эта кинокартина вообще плохо стыкуется с простыми оценками. Но, пожалуй, македонскую песню и нанизывание — слово за слово — едких, острых и шокирующих моментов в автобусе я точно не забуду.

Несмотря на обилие жестокости, подчас абсолютно абсурдной и немотивированной, фильм смотрится на удивление легко.

Абсолютно не устаревающая драма.

8 из 10

Картина Горана Паскеновича — о Югославии и о югославах. Балканская вспыльчивость, вечный конфликт, любовь и смерть, уживающиеся в одном пространстве, жизнь как на бочке с порохом — всё это про картину «Бочка с порохом», названную так, ибо название не было придумано в один момент.

Постоянный конфликт, разрастающийся в мелких житейских ситуациях, в картине становится прологом более масштабного противостояния. Ибо распря порождает распрю, а люди становятся зависимы от своей плоти в этом особенном мире, где не знаешь чего ждать от дальнейшего.

Инцидент в поезде и финальная сцена показывают, что в обстановке, когда все зависимы от чужой горячей крови, нет остановки насилию, относительный конец — это большой взрыв или новое убийство. Тем самым режиссёр являет нам скорее не повествование, а слепок с него, ведь картина начинается и заканчивается в быстром темпе.

Для акцента на переходах из одного состояния действия в другое режиссёр постоянно меняет темп, вводит темы дружеской душевности, битых стаканов и «унеси меня нелёгкая», а затем тему смерти, являющуюся непосредственным спутником сюжета.

Однако есть здесь и тема любви, правда совсем легко затронутая режиссёром, — тема двух влюблённых становящихся вопреки динамике картины, а вместе с тем и сливающихся со всем этим уносящимся карнавалом, они чувствуют себя вполне приемлемо, возможно потому, что сам момент влюблённости недолог, а возможно… причина в том, что у человека в жизни обязательно должна быть любовь.

Но какая именно любовь? Любовь к родине? Здесь совсем не ставится акцент на этом типе любви. Все, буквально, клянут жизнь в Югославии, и никто не рад ей, кроме, разве что, влюблённых, становящихся основой и залогом всего существующего здесь. Интересно сравнить этот фильм с картинами Кустурицы и картиной Александра Петровича «Хорошие сёла, хорошо и горят». Во всех этих картинах есть трагикомизм, являющийся особенной характеристикой огромного множества балканских фильмом, что неразрывно связано с самим восприятием жизни в Югославии. Только у Кустурицы — трагикомизм буквально с нет-нет да проступающей любовью к самой Югославии, у Петровича — горестная и проступающая лишь мельком посреди моральной деградации времён военных действий. Здесь же любовь непонятна, как будто её и вовсе нет.

Любовь здесь — с ссадинами и кровоподтёками, принуждаемая извне, но не уходящая, охваченная насилием и печалью. С ней граничит месть — необузданная, кровавая. Здесь симфонический оркестр на волнах оборачивается показным самоубийством, а затем и мстительным убийством, нарёкшегося. Здесь лучшие друзья способны простить друг другу все грехи, но какая-то мелочь способна вынуть одного из них убить другого. Какая-то злая воля, желание противопоставить себя разуму, становящееся вызовом всем моральным заветам, казалось бы почитаемым, но излишне колеблемым чувствами.

Картина грузная. Одно неверное движение, показ того, что ты недостаточно силён или того, что ты отрёкся от собеседника, и не видишь развития ситуации (по сути, требуется почти невозможное) — может сказаться тебе, дай Бог. Сила же становится силой Данко, отдавшего своё горящее сердце этому миру. Но, тем не менее, вся череда этих закручивающихся событий — это мир, в котором мы живём.

9 из 10

…и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь… (Мф.24.12;)

Балканы всегда были пороховой бочкой. Можно искать и найти много разных причин того, что произошло с Югославией. Политических, этнических, исторических, экономических и социальных. Но не является ли первопричиной разложения духовная составляющая? Горан Паскалевич, резкими, жёсткими и шокирующими мазками создаёт палитру одной белградской ночи. Что сталось с людьми? Калейдоскоп эпизодов, которые наполнены агрессией, саморазрушением, насилием, потерей человеческого облика.

Бессмысленная жестокость полицейского, породила, ещё более жестокую, месть со стороны оскорблённого. После признаний в давней измене, друг убивает друга. Молодой парень издевается над пассажирами автобуса, удравший за границу артист, возвращается, чтобы вернуть былое… Юноша, связавшись с террористом-наркоманом, становится свидетелем унижения и насилия, и сбежав оттуда, попадает в ещё худшую ситуацию, где его травят как дичь. Невероятная концентрация безумия, призвана отрезвить людей. Что с нами стало? Взгляните в это зеркало. Сцена в поезде, где трое пассажиров едут непонятно куда, просто движутся в ад, меня шокировала. Разрозненные сцены, некоторые из которых переплетаются, не призваны сложиться в некие пазл, с последующей кульминацией. Хотя возможно кульминация всё же есть. Финальный, огненный взрыв, можно расценивать как образ того, как легко взрывается балканская пороховая бочка, а может это пророчество о скорых бомбардировках, или это напоминание о наступившем апокалипсисе, о том, что пришло время суда?

Фильм не только и не столько о Югославии, он адресован ко всему человечеству, которое так легко утрачивает свою человечность. Виноваты ли сербы, боснийцы и другие народы бывшей Югославии в происшедшем? Бесспорно. Однако, это напоминание и урок, всем нам.

В это время пришли некоторые и рассказали Ему о Галилеянах, которых кровь Пилат смешал с жертвами их. Иисус сказал им на это: думаете ли вы, что эти Галилеяне были грешнее всех Галилеян, что так пострадали? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете. Или думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех, живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете (Лк.13.1—5;)

Паскалевич собрал в этой картине самый мощный актёрский состав, из всех виденных мной, в балканском кино. И нужно сказать, что наравне с такими зубрами как Лазар Ристовски, Небойша Глоговац, Мики Манойлович, не менее убедительно отыграл и младший состав. А игра Аны Софренович, в уже упомянутой сцене в поезде, это просто нечто.

Да, и хочу сказать, концентрация немотивированной жестокости, о которой я говорил, показана здесь не в виде, часто встречающейся, чернухи. Нет, всё ощущается благодаря психологизму, блестящей игре и грамотной режиссуре. Один из лучших балканских фильмов.

9 из 10

В ситуации тотальной блокады и изолированности от мира население Сербии охватило настоящее отчаяние, наполнив людские эмоции немотивированной агрессией. Именно это состояние попытался передать Горан Паскалевич в фильме, который некоторые критики назвали «самой значительной европейской лентой года».

Фильм состоит из цепочки новелл, вроде бы самостоятельных, и вместе с тем связанных общей умопомрачительной атмосферой. Действие всех историй происходит в течение одной белградской ночи, и каждая будто стремится превзойти предыдущую в уровне жестокости. Законченные микросюжеты, сцепленные друг с другом будто случайными обстоятельствами, выпускаются автоматной очередью, не давая зрителю перевести дух.

Экспансия зла набирает силу высоковольтного напряжения уже в самой первой истории о столкновении двух машин, в которой владелец пострадавшего автомобиля доходит до такой степени безумия, что готов разорвать на части наехавшего на него парнишку. В следующем эпизоде речь идёт о двух друзьях-боксёрах, один из которых проговаривается, что спит с женою соперника. Спортивные правила сразу отходят на второй план, и начинается поединок не на жизнь, а на смерть.

Ещё более безысходными предстают сюжеты о террористах, один из которых глумится над пассажирами городского троллейбуса, а второй измывается над девицей в вагоне поезда… И вот уже безумная толпа несётся за невинным мальчишкой, чтобы распять его подобно Христу, а разрядки так и не происходит.

Псевдотеатральность картины не мешает воспринимать всё происходящее как вполне натуралистичный социальный диагноз жизни в ныне не существующей стране во время политической блокады, когда главным стал инстинкт самосохранения, напрямую связанный с животными рефлексами. Проекция чрезмерно сконцентрированной жестокости и коллективной горячки, охватившей сербов, смотрится спустя годы как притча или гипербола национального безумия.