Конспираторы наслаждений (1996)

Кино о той предметной реальности, в которой приходится существовать.

С первых кадров фильм обещает быть странным. Здесь, например, отсутствуют какие-либо речевые акты. Действительно, в самом начале мы видим как, покупая журнал, один из героев даже не умудряется спросить стоимость, то есть, мы видим, что герой не то что бы не может, он даже не пытается производить хотя бы каких-либо формальных коммуникативных актов, пускай даже не информативных.

С другой стороны, коммуникация как ни как происходит во всех, пусть и сиюминутных встречах. В журнальной лавке мужчина ловит на себе взгляд продавца, почтальон, передавая посылку, обходится без слов, но все же указывает пальцем что нужно сделать: где расписаться, обезглавливание курицы почему-то тоже происходит в полной тишине, единственное что бросается в этой иллюстрации в глаза — эмоции: женщина крайне довольна тем, что перерезает горло птице, но, в свою очередь, ее сосед, который вынужден находится рядом, тоже не обходится без доли эмоционального потрясения: он чуть ли не выворачивается на изнанку, держа стеклянный стакан, который служит ему ёмкостью для сбора куриной крови. А нас выворачивает вместе с ним.

Шванкмайер, не стесняясь, говорит зрителю о том, что кино это о мире, где господствующие позиции занимают предметы, а не люди. Здесь главные роли отданы предметам: журнал, курица, глина, перья, ножницы, клей, чемодан, машины, подливка, пуговицы, лак для ногтей, помада, хлебные кружочки, таз, тумбочка, лезвие, отрезанный лисий хвост, туфли, кран, зубная щетка — этот ряд можно продолжать относительно долго. Эта реальность предметного мира является центром, вокруг которого вращается жизнь человека. Однако, все эти предметы получают свою актуализацию только благодаря человеку. Наличие человека скрашивает бездельное пребывание предметов в этом мире.

Мы не слышим людей, но слышим звуки предметов: звонок в дверь, колокольчик, висящий при входе, телевизор, который спускает человека до предметного мира, ножницы, которые режут бумагу, вода, которая течет из под крана. Мы видим не женщину, берущую ключ, мы видим ключ, взятый женщиной; мы видим пуговицы, расстегивающиеся одна за другой, но не видим мужчину, расстегивающего свой костюм-тройку. Люди, у которых нет альтернативного мира, в котором они могли бы существовать, подчинены предметам, которые являются для них источником наслаждения.

Также, очередной мыслью киноленты является конспирация, что мы узнаем еще до просмотра, из самого названия. «Конспираторы наслаждений» — именно так звучит название картины. Единственное, чего хочет добиться каждый, остаться наедине с собой, убедиться, что никто не подглядывает. Присутствует желание «закрыться» от Другого и отдаться своим странным утешениям.

Отгородившиеся от общения с себеподобными, люди избрали путь общения с миром предметным. Восприятие его субъективно, ведь посторонний наблюдатель отсутствует (есть только зритель, которого лично я не хочу ставить на место Другого, мешающего усладе). Каждый персонаж проходит долгий путь, чтобы добиться кульминации; все действия изначально направлены на конечную цель.

Отдельного упоминания заслуживают мастерски изображенные приемы анимации, помогающие зрителю в большей степени насладится живостью сей картины. Происходит постепенное одушевление предметного мира. Куклы оказываются более живыми и эмоциональными, нежели посторонние люди. Тут и щетка, поначалу управляемая извне, превращается в самостоятельный объект, способный доставлять наслаждение.

Пустой тратой времени будет искать в этом фильме объяснение поступков. Здесь воспроизводится «наслаждения» таким, каким оно представляется в этом мире. Шванкмайер не скажет зрителю ничего о потаенном смысле, А есть ли он вообще?.

Фильм стоит смотреть тем, кто готов лицезреть одну из многих вариаций видения реальности. Не хотелось бы подгонять кино под рамки и клеймить его как «кино не для всех», но таковым оно и является, лента явно конструировалась не для широкой аудитории. Тем, кому осточертело наблюдение привычных любовных драм и другого неинтересного ширпотреба, кино придется по вкусу.

Первое впечатление — бред. Мне кажется, человек, не посвящённый и неподготовленный к творчеству Шванкмайера, коим я являлась до настоящего момента, скажет именно так. Во всяком случае, первая треть фильма выглядит именно так, но это — от непонимания. Неприятие возникает от непонимания идеи, поэтому совет: не спешите бросать, как это едва не сделала я. Сначала было скучно. Втягиваешься потом, когда начинаешь всё больше вникать, в этом, наверное, главная особенность фильма — постижение его смысла на протяжении всего его времени и чуть предугаданная развязка под самый-самый конец. Хотя, чтобы говорить о развязке как таковой, нужно подразумевать сюжет, кульминацию и прочие элементы стандартного фильма. Но эта вещь к разряду таковых не относится. Это — описание человеческих извращений, ни больше, ни меньше. Думаю, к слову, что каждый, кто не бросил смотреть и пережил первые минуты чувства «а что вообще происходит» (к тому же, нет никаких поясняющих диалогов), постепенно найдёт себе «любимого» персонажа, за которым будет наблюдать интереснее, чем за остальными. Для меня, например, это был несчастный влюблённый в телеведущую. Вообще, его идея действительно, по-своему «гениальна» для таких безысходных случаев.

Кстати, надо заметить, что мы «подглядываем» совсем не за заурядными людьми: сколько труда нужно было приложить к объекту своей извращённой фантазии, чтобы максимально её удовлетворить!

Нет, это не мерзко. Я сейчас просто переворачиваю первоначальные впечатления о «Конспираторах». Что-то в этом есть. Это «что-то» — искусство, фантазия, вдохновение, с которым «подходят к делу» эти странные люди. Нет реальности — да будет папье-маше: каждый спасается от своих желаний так, как умеет, но они — ещё и творчески. Их ум и руки заняты, прежде чем тело попадает в желанные объятия или под кисточки с гвоздями.

Что интересно: мечты сбываются. Яркий пример материализации представления в реальность. Модель ситуации, воплощённая в жизнь в укромном уголке, обратилась в камень, проломивший потолок.

Итак: не бросайте, переборите себя в начале, оно того стоит.

У каждого из нас есть подавленные желания, наклонности и тяги, возникающие из темных глубин подсознания, от которых наша совесть приходит в ужас и вынуждена направлять эти позывы в более безопасное русло хотя бы из соображений самосохранения.

И Конспираторы Наслаждений в нарочито гротескной манере демонстрируют нам панораму из людских страстей. Каждый персонаж — это обычный рядовой человек, обыватель, то есть мы, и каждый из них пытается утолить свои наклонности. Художник, очевидно, страдающий от Эдипова комплекса, вынужден доказывать свою мужественность и самостоятельность, спроецировав образ матери на куклу-соседку и одев костюм петуха(символ мужского начала). Соседка художника в свою очередь вынуждена компенсировать не сложившуюся личную жизнь через роль доминатрикс, мучая и унижая своего соседа. Девушка-почтальон страдает от вуайеризма(Ян Шванкмайер не раз делает акцент на глаза), но, стыдясь рассказать о своих впечатлениях, «запечатывает» их в хлебных шариках, как бы перенося с своего языка истории, чтобы потом набить ими свою голову и впасть в эйфорию. Детектив, очевидно, страдает своеобразной формой фетишизма и клептомании — он как сорока ворует чужое, но только определенный набор вещей — вещей, хранящих чужие прикосновения и запахи — сооружая причудливые орудия детектив как бы погружается в чужую плоть и одновременно наказывает себя за это. Его жена, страдающая от невнимания мужа, желающая его внимания и подчинения, сублимирует свои доминантные потребности через рыбий футфетиш. А продавец газет, типичный преследователь, сублимирует свою страсть через строительство жутковатого робота.

С одной стороны Ян Шванкмайер демонстрирует нам, что все мы сублимируем. С другой стороны, пойдя на поводу подавления мы рискуем попасть в водоворот страстей, где все будет смешано и переплетено(когда художник внезапно покупает журнал электроники у продавца мастерящего бдсм поделки детектива) и более того — наши желания, переполненные до предела, вырвутся наружу, в реальность. Каждый из главных героев — он не блокирует свои желания, а потихонечку их подкармливает — что и является роковой ошибкой.

Фильм меня в целом впечатлил. Особо хочу отметить крайне тонкое и изящное преподнесении концепции гиперреализма через кукол, которую на мой взгляд стоит внести в учебники. Но на мой взгляд слишком много оставлено место для свободного размышления — порой (особенно акт совокупления продавца с телевизором, демонстрирующим катастрофы в мире) возникает впечатление об эдакой эйфории, от происходящего в мире развала и социальных потрясений. Общая атмосфера фильма пропитана нищетой постсоциалистического периода. На мой взгляд фильму не хватило красоты, чистоты картинки и общего эстетизма. Впрочем, это мое мнение — фильм определенно силен и побудил меня ознакомится со всем творчеством Шванкмайера.

6,5 из 10

Начиная смотреть картину известного чешского кинематографиста Яна Шванкмайера, я уже имел опыт знакомства с его творчеством, а потому у меня сложилось определённое представление об особенностях его киноязыка. Первое знакомство состоялось на «Алисе» — довольно оригинальной трактовке классической книги Льюиса Кэрролла, оставившей весьма приятное впечатление от просмотра. В этом фильме также активно используется анимация, причём не компьютерная, а самая, что ни на есть, настоящая, но главное, что отличает работы Шванкмайера,- совершенно неожиданные, нестандартные сюжетные ходы. Он весьма креативен и выступает в этом фильме в нескольких ипостасях: сценариста, режиссёра и художника.

Ровно за 10 лет до выхода картины Иосиф Бродский откровенно признался в своём стихотворении «Представление» в том, что «Между прочим, все мы дрочим». Возможно, эта строка является парафразом русской народной пословицы «Каждый дрочит, как он хочет», а возможно и наоборот — не суть важно. Главное, что именно эти слова просятся эпиграфом к описываемой картине, поскольку она рассказывает ровно об этом. Герои фильма — вполне обычные люди: соседи, почтальон, продавец газет, теледиктор… Но всё это в обычной жизни, а оставаясь наедине с самим собой, они отправляются в интимный мир тайных эротических фантазий, причём делают это весьма изобретательно, изготавливая для этой цели весьма затейливые устройства и механизмы, либо используя совершенно невероятный реквизит, превращая процесс получения удовольствия в некий перфоманс. Не стану раскрывать деталей, но в целом все собранные способы можно назвать «камасутрой» одинокого человека, причём, можно оставаться одиноким, даже формально состоя в браке. Не буду никого выделять из актёров, все были хороши по-своему.

Важную роль в фильме играет старый потёртый шкаф — это не только всем известное традиционное хранилище скелетов, но и своеобразный портал в мир сексуальных фантазий, порой весьма жёстких. Ян Шванкмайер сделал свою картину сюрреалистической и это вполне объяснимо, памятуя о том, что ещё Сальвадор Дали назвал одну из своих известнейших картин, сделавшую его знаменитым, «Великий Мастурбатор». Автор иронизирует над своими персонажами, показывая их в слегка гротесковой манере, но его юмор, всё-таки довольно добрый. Персонажи фильма не произносят ни единого слова, только мимика и жесты, что делает этот фильм поистине интернациональным, не требующим перевода. Он легко понятен всем, кто готов его понять, но вместе с тем стоит отметить, что картина будет отторгнута теми, кто исповедует строгие пуританские принципы, привык мыслить в рамках навязанных догм, не желая воспринимать окружающий мир во всей его широте и при этом начисто лишён чувства юмора. К счастью, я не принадлежу к числу догматиков, а потому рекомендую этот фильм всем, кто не является «лошадкой, бегающей по кругу, с шорами на глазах».

8 из 10

Сюжет фильма крутится вокруг нескольких персонажей, связанных между собой мимолётными отношениями, и скрывающих страшные тайны, которые, как только никто не видит, сразу становятся явными.

У женщин свои секреты. Да неужели?! У мужиков их тоже не меньше. Уж первоклассный авангардист-кукольник Ян Шванкмайер вам поведает «что творится в сердцах людей». По сути, этот фильм можно трактовать как зарисовки об одиноких людях, живущих в недружелюбной суровой действительности, которые, чтоб хоть как-то скрасить своё время, в качестве персонального инкубатора предпочитают удовлетворять свою похоть. Причём нет предела совершенству. Одну даму прёт от покусывания пальцев сазанами в тазике, другой конструктор мастерит у себя в магазе что-то на подобие видеодрома, одинокая парочка в тайне друг от друга играет в ролевые игры с удушением и увечьями, ну и т. п. Учитывая фирменный стиль автора (совершенно обалденная помесь из анимации, кукол и вплетения оных в стрёмные виды Чехии середины 90-х) и знакомые уже лица (Павел Новы — отличнейший актёр и завсегдатай фильмов Яна), в очередной раз получил мало с чем сравнимое удовольствие. Хотя, как это часто у этого режиссёра бывает, такие фильмы лучше всего идут на повторном пересмотре. За начальный просмотр нужно успеть привыкнуть к немому типу повествования (это последний немой фильм Шванкмайера), фишкам режиссёра (не все умудряются привыкнуть ко всяким ползающим языкам и постоянно жрущим (другого слова почему-то не напрашивается) людям), и попытаться расшифровать за 90 минут скрытые послания автора. Я так, помню, чуть в дурку не угодил после режиссёрской своеобразной экранизации «Алисы в стране чудес».

А вот когда уже всё в голове устаканилось, и перестаёшь напрягаться из-за тылового прикрытия Шванкмайера Маркизом Де Садом и Леопольдом фон Захер-Мазохом, то просто получаешь удовольствие от просмотра (чел в маске петуха и костюме Бэтмана дико жжёт) и по-простяцки соотносишь себя с героями картины. Ведь, уверен, у всех есть свои причуды, и не надо тут особо умничать и втирать про одиноких несчастных людей, ха-ха.

8 из 10

У вас было такое, что начав смотреть фильм, вы не могли оторваться? И это при том, что в картине не произнесли ни одного слова! Незабываемая сюрреалистическая лента Шванкмайера.

Герои фильма — вежливые, учтивые люди. Короче, обычные, каких тысячи. Но это только на первый взгляд. У каждого — свои тайные мысли, желания, безумные идеи и действия, приносящие им состояние эйфории, экстаз.

Парень, наряженный в плащ и петушиный шлем, одевает большую куклу в одежду соседки, а потом дубасит её, что есть мочи. Соседка, одетая в кожу и латекс, проделывает тоже самое, только с соседом. Мужчина, мастерящий в своем гараже мазохистские игрушки, применяет их на практике. Его жена, доставляющая себе удовольствие рыбами. Продавец газет, влюбленный в эту жену виртуально, но ему итак хорошо. И, наконец, почтальонша, остервенело катающая хлебный мякиш в шарики.

Вы скажите странно? А кто знает, что скрываете вы.

10 из 10

В «Конспираторах», Ян Шванкмайер более социальный, нежели символичный, без кружащихся в любовном танце кусков мяса, сливовых косточек и надкусанных столовых приборов, он исследовал сферу человеческого одиночества.

Фильм о побочном эффекте уединения человека, о невозможности общения породившей одиночество в виде сексуальных извращений. Люди по своей природе конспираторы всего своего существования. Человек полностью открывается только наедине с самим собой и поражает та изобретательность, к которой прибегает он на пути к удовлетворению своих желаний.

Перед нами бессловесный шедевр о смысле жизни в маленьких личных секретах, секретах не единичных и далеко не одиноких. Дух авангардизма в каждом кадре и в каждом действии. Своеобразный киноальманах психических отклонений на почве самоудовлетворения. Порочно- анимационные истории болезни, истории поведанные в эмоциях, без единого слова и как всегда эпатажными образами. Болезненная непринужденность, раздражающая серьезностью намерений на наслаждение. Шванкмайер показал запретную территорию, спрятанную сущность желаний людей с которыми мы сталкиваемся каждый день.

Таким образом чешский алхимик кино открыл зрителю двери в лабиринты душ больных детей порока.

10 из 10

Артхаузное полотно экспериментального толка из разряда «не для всех». Однако настолько нездорово талантливое и уникальное в своем роде, что глаз оторвать нельзя.

Режиссер карикатурно изобразил потаенные фантазии людей (преимущественно, сексуальные) в самом зените человеческого абсурда, намекая на то, что они есть абсолютно у каждого человека. Те самые сладострастные фантазии, которых он стесняется обнажить перед обществом, сохраняя перед последним облик, казалось бы, рядового адекватного гражданина, эдакой неприметной серой мыши. Однако, если сказать, что он в своей картине подобные фантазии утрировал — это ничего не сказать.

Шванкмайер связал всех героев тонкой нитью причинно-следственных связей, наделив каждого своей персональной манией, которая во имя получения искомого удовлетворения бросает их на такие невообразимые мероприятия, которые не грезились даже в самых воспаленных снах Фрейда.

Каждый из персонажей отдает себе полный отчет о том, что его действия, пускай, и не преступны, но совершенно противоестественны и даже смешны, отчего все они действуют в буквальном смысле втихую — за весь фильм никто из героев не роняет ни слова, — как истинные конспираторы своих индивидуальных некому невиданных наслаждений.

Существует редкая каста кинофильмов, в которых при первой же мизансцене высвечивается издевательский императив «Интерпретируй меня?!». Заглавные кадры вызовом нарочитой недосказанности и вопиющего подтекста требуют включить рефлектирующий механизм, не отвлекаясь на созерцание сюрреалистических картинок в клубке обыденности. Так анемичные и безмолвные «Конспираторы наслаждения» («Spiklenci slasti» / Conspirators of Pleasure», 1996) Яна Шванкмайера, иначе как кинематографической вязью психоанализа и не назовешь. Лучшей иллюстрацией фрейдизма с лаканизмом, вероятно, не найти. Здесь некое извращенно буквальное толкование доминирующей тезы в позднем психоанализе о том, что бессознательное суть язык. Что может быть «красноречивей» того киноповествования, где при полном отсутствии вербальной коммуникации и минимальном наличии привычных бытовых действий разыгрывается «экстаз бессознательного». Коннотативные жесты, предметная механистичность, искаженная вырывающейся наружу рефлексией мимика, ирреальное бытие рядовых вещей, выходящий за пределы ежедневных забот постсовременный ритуализм, более того — мифический ритуализм отправления сексуальности на исходе «тоталитарного века». Всё это — симптоматическая часть полуторачасового монолога «бессознательного», которое в иных условиях здесь-и-сейчас могло бы вылиться в совершенно иных перверсиях. Не гениальное кино, а совершенное иллюстративное приложение к ведущему дискурсу «постсовременности», оптимальное прикладное пособие, где любой психоаналитической закономерности можно найти визуализированное подтверждение.

Пуристский академический подход, где звуковая дорожка по степени интенсификации продавливает видеоряд, по-видимости делает картинку со зрительской стороны однозначной. Та обманка, которая первоначально дает аудитории торжествовать с вроде бы окончательно дешифрованным кинотекстом, оказывается первотолчком, бросающим интеллектуального зрителя в океаническую бездну трактовок. Исходное впечатление: мастеровитый режиссер в абсурдистко связанной манере предъявляет визуализацию нескольких неочевидных способов самоудовлетворения. Но данный смысл, атомарно размазанный по всей нарративной длительности кинофильма, прорывается бессознательными эксцессами через кадр. Что означает эта нарциссическая завороженность подручным эротоманским инструментарием, чем вызвана практически групповая мотивация опосредованного достижения Наслаждения, какую роль играет предельная замкнутость на себе персонажей с вроде бы проигрываемой моментами амбивалентности невротичной открытости Другому и одновременно патологичной боязни разомкнутости перед «пристальным взглядом» Другого? и прочее…

«Конспираторы наслаждения» — некий проблематизирующий «парадиз», тематический кладезь. Означивающий всплеск «бессознательного» в титрах и милостью автора, конечно же, находит себе выход из смысловой заводи; то бишь за ответами обращайтесь к эклектичному корневищу из Фрейда, Эрнста, Захер-Мазоха, Бунюэля, де Сада. Короче, шестедесятническое «открытое произведение» (У. Эко), погранично раскрывающее себя перед аудиторией и, тем не менее, остающееся не понятым, четко не интерпретированным, житейски не разгаданным. Смысловой задник, как зарвавшийся болельщик на дальнем плане, перманентно прорывает первичный акт и его назначение, но не дает и единого шанса рассмотреть его знаковый лик, агонизирующую гримасу. Пустота «бессознательного» обитает в гипертрофированных опредмеченных звуках, в мимически нюансированных чертах, в нелепейших фантасмагорических ситуациях. Обитает, но не дает ухватиться. Сознательной логике здесь не место, но именно таковая в культурологических формулировках и логоцентристских трактовках будет преследовать призрачно неотступным шлейфом эту кинокартину.

Казалось бы, в фильме нет ни одного слова, и это должно быть скучно, но оторваться от просмотра невозможно: непонимание, возмущение и невероятное любопытство просто приклеивают к экрану. Вопросы «что это?», «для чего это нужно?», «зачем ты это делаешь?» просто разъяряют нетерпение, а в груди стоит какой-то иронично-насмешливый смешок. Впрочем, этот смешок вырывается, и вырывается не один раз. Порой оттого, что ты догадывался о цели, об итоге действий того или иного персонажа, и вот так и вышло, как ты предполагал. А порой оттого, что ты и подумать не мог о такого рода, мягко говоря, «странных» поступках, которые просто обескураживают своей немыслимой нелепостью.

Но у каждого из нас есть свои чуднЫе мысли, которые никто из нас никогда в жизни никому бы не рассказал. Может степень их необычности и различная, но всё-таки у каждого есть свой скелет в шкафу (и эта метафора реализована в фильме — образ шкафа постоянно мелькает, и в конце скрипит своими дверками, как бы напоминая о наличии в нем того самого скелета).

В любом случае стоит посмотреть сие творение, по крайней мере, вы почувствуете себя вполне обыкновенным, нормальным, если можно так сказать, человеком. Это тоже порой необходимо.

9 из 10

Это действительно гениальная картина. Лишенная пресловутого экшена, искрометных, запоминающихся и вообще каких-либо диалогов, она берет другим — уникальностью задумки и уникальностью же исполнения. В общем-то, мне ничего подобного вообще видеть не приходилось. Эта почти притчевая сюрреалистичная история, разворачивающийся в Чехии на развалинах двадцатого века, я думаю, выше однозначных смысловых интерпретаций — творящееся на экране изысканное безумие на каждую больную голову ляжет по-особенному.

Помимо прочего, фильм пестрит отсылками к самой разной киноклассике: от «Фотоувеличения» Антониони до «Видеодрома» Кроненберга, — что, разумеется, не может не радовать.

Так что просмотр «Конспираторов удовольствий» — киноэкспириенс самой высшей пробы. Несмотря на подсмазанную концовку, ничего кроме

10 из 10

Это нереально! Точнее — ирреально, но в то же время «где-то рядом». Каждый кадр анимации в фильме абсолютно оправдан. И смешно в жанре читать «мультфильм». Это абсолютно нормальное кино с меньшим количеством спецэффектов, нежели у 70 процентов американской кинопродукции.

Фильм без единого слова — и это только плюс. Тот случай, где лишнее слово может все испортить.

Вот только концовка немного идет на спад. Но, в общем, фильм — гениален.

10 из 10