Эрмиона (1995)

Одна из самых драматичных опер Россини в модернисткой режиссерской трактовке Грэма Вика, презентованная в рамках Глайндборского фестиваля 1995 года. Сценический антураж удачно воплощает нарочитую театральность, превращая сцену в театральные подмостки, окруженные ярусами театральных лож, что придает оттенок драматургической наигранности и, одновременно, создает аллюзии на античный театр. Костюмы в эстетике начала 1880-х годов поражают роскошью.

Гермиона — одна из сложнейших опер Россини, написанная великим композитором в расцветный период Итальянского этапа его творчества, который связан с сотрудничеством пезарского гения с неаполитанским театром Сан-Карло. Гермиона, как и другие работы мастера этой славной поры, была создана для прославленной примы — Изабеллы Кольбран. Эта опера весьма оригинальна и изобретательна в своей мелодической форме и, являясь по общей архитектонике модернизированной барочной конструкцией оперы-сериа, все же демонтирует ряд интересных находок. А драматический пафос оперы на античный сюжет приравнивает ее к более поздним образцам романтического бельканто Беллини и, особенно, Доницетти.

Исполнительский состав подобран весьма умело, ровно выверенный средний уровень главных солистов придает ему цельности. Итальянская сопрано Анна-Катерина Антоначчи, в репертуаре которой есть и меццовые партии, многократно исполняла партию ревнивой и эгоистичной спартанской царевны на разных мировых площадках в первой половине 1990-х. Партия Гермионы не требует от исполнительницы особенно виртуозной колоратурной техники, она более насыщенна, спаяна линиями долгих легато, украшенных ажуром стаккато и парой высоких, но не экстремальных нот. Антоначчи не блистает безупречной россиниевской техникой, интонирование весьма инертно и блекло, нижний регистр почти отсутствует, что лишает ее властную, мстительную героиню внутренней мощи и непреклонности. Но в целом звучание вполне пристойно, радует ровностью регистров и мягкостью звукоподачи. А сценическое воплощение Гермионы невероятно удачно, безупречно продуманные мизансцены в сочетании с эффектной внешностью итальянки дарят истинное наслаждение.

Мексиканский тенор Хорхе Лопес-Янес в образе авторитарного царя Эпира Пирра — партии, созданной для легендарного баритенора Андреа Ноццари — самое слабое звено этой постановки. Полное отсутствие малейшей искушенности в россиниевской технике, купирование всех верхних нот и мелизмов вкупе с сухим, полым, бесцветным тембром и крайне маломощным, тремолирующим голосом превращают самую красивую арию всей оперы Balena in man del figlio и все сцены с участием Пирра в пытку для слушателя.

Дуэт американских теноров Брюса Форда и Пола Остина Келли в образах Ореста и Пилада, воплощающих античный архетип мужской дружбы. Превосходное сценическое прочтение характеров этих героев продумано до мелочей. Форд с несколько зажатым верхним регистром и общей ригидностью и неманевренностью голоса, тем не менее, не избегает верхних нот, но игнорирует почти все фьоритурные витки партии. Келли чутко ассистирует своему соотечественнику и исполняет все верхние до и даже верхний ре-бемоль.

Британское меццо Диана Монтагю в образе плененной Пирром троянской царевны Андромахи, несчастной вдовы Гектора, звучит слишком блекло и невыразительно. Драматургическая трактовка сложного персонажа удалась певице значительно лучше.

Дирижирование Девиса разочаровывает — плохо сбалансированное, перенасыщенное громоздкими тутти и оглушающими крещендо, игнорирующее солистов и их вокальные возможности, чуждое мелодическому стилю Россини, а подходящее, скорее, для раннего Верди.

В целом, опера порадует почитателей Россини, поскольку Гермиона, увы, редкий репертуарный гость на мировой оперной сцене. Однако для первичного ознакомления с данной оперой больше подойдет постановка из Пезаро 1987 года с блестящим составом Кабалье-Хорн-Мерритт-Блейк или из Театра зарзуэлы в Мадриде 1988 года с Кабалье, Циммерманн, Мерритом и Гонзалесом. Аудио-версии Гермионы также не следует игнорировать, поскольку эта опера пленяет безграничной красотой, драматизмом и утонченностью. Особенно хороша запись исполнения в Римской опере 1991 года.