Дым (1994)

Небольшой магазинчик типа «1000 мелочей», но в Бруклине. За прилавком Огги — хозяин магазина, к нему заходят что-нибудь купить, потрепаться, подымить. Каждое утро перед открытием магазина он делает очередную фотографию на углу Третьей и Седьмой улиц в любую погоду в одно и то же время. Несколько альбомов одинаковых фотографий. Но если листать не спеша, то можно заметить, что каждая фотография уникальна — по-разному падает свет, где-то одни и те же люди, где-то разные, а где-то их нет совсем. Может, это начало недели, а может быть, конец. На одной из фотографий можно увидеть близкого человека, которого ты уже давно не встречал.

В продолжении фильма в магазинчик зайдёт Джим Джармуш, чтобы сфотографировать, как он выкурит свою последнюю сигарету.

У всех есть своя история, Огги рассказывает свою — долго и со множеством деталей, рассказывает просто — на камеру. И это хорошая история. Потом уже на титрах мы увидим эту историю киношно, в движущихся картинках.

Независимые фильмы 90-х — это что-то неповторимое.

Рассеянный писатель Пол часто заходит в ближайшую сигаретную лавку, купить сигарет да перекинуться парой слов со своим приятелем Огги, который держит тот самый магазинчик. Сам же Огги имеет странную привычку в одно и то же время на протяжении многих лет фотографировать угол Третьей улицы и Седьмой авеню, на которой и расположен его сигаретный бизнес. Однажды Пола от верной смерти под колесами автомобиля спасает семнадцатилетний парень… Истории этих людей в большом городе переплетаются и образуют флёр, похожий на сигаретный дым, такой же красивый, густой, приятный и горький.

В народе принято называть фильмы, где герои больше говорят, чем что-то происходит на единицу экранного времени — «болтливым кино». «Дым», вне сомнений, попадает под эту категорию. Это не является ни достоинством, ни недостатком произведения, ведь мастерство создателей фильма как раз и показывается умением увлечь зрителя даже простыми житейскими диалогами. Не сказать, что режиссеры Уэйн Ван и Пол Остер смогли найти баланс между городской балладой и разговорами под сигары, но сюжет их фильма все-таки оказался увлекательным, в первую очередь благодаря деталям и интересным характерам всех пятерых основных персонажей, в честь которых фильм получил свои внутренние подзаголовки. Не последнюю роль в создании особенной атмосферы внесли актеры Харви Кейтель и Уильям Хёрт, сыгравшие двух центральных персонажей. Но и второплановые исполнители смогли не потеряться на фоне коллег с большим экранным хронометражем, чего стоит одно появление Стокард Чэннинг, появившейся в нескольких сценах: актриса полностью приковывает внимание своей экстравагантной героиней и ее историей. А еще вряд ли оставит равнодушным грустная финальная «рождественская история», разыгранная героем Харви Кейтеля. А вот в минус фильма можно все же записать, как ни странно, Нью-Йорк, как место действия: здесь город не визуализирован, а так и остается больше картинкой на фотоснимках Огги, что делает фильм больше зарисовкой, чем одой одному из самых кинематографических мегаполисов.

Настолько непритязательное кино все же нашло своего зрителя не только на фестивалях и в лице критиков, где такие фильмы «идут на ура», но и даже смогло отбить свой 7-миллионный бюджет в «домашнем прокате», что для независимого кино, в далекие 90-е, было за счастье. Помимо специального приза Берлинского кинофестиваля, попадания в топ-10 фильмов года Национального совета кинообозревателей (National Board of Review), сценарной награды на Independent Spirit, фильм отметился даже на кинопремии MTV, правда, в смешной номинации — «За лучший киносэндвич».

7 из 10

Старые шопы, лавки и салоны в Нью-Йорке с давних пор были точками притяжения для соседей по кварталу, объединяя совершенно непохожих людей по всем насущным и отвлечённым вопросам бытия. В этом весь Бруклин на момент начала девяностых. Табачная лавка на острие улиц — своеобразная местная гавань: здесь можно устроить перекур и спорить о худших сезонах Brooklyn Dodgers, встретить известного романиста-затворника и заодно узнать непростые подробности его собственной судьбы из уст местного старожила Огги Рена, — такой же местной достопримечательности, день ото дня стоящего за прилавком своей табачной лавки.

Причудливый панибратский менталитет сбивает случайные встречи здесь в объятия цельной сюжетной линии, а постоянно идущий дым трубки мира сглаживает углы бытовых оказий и недопонимания. Smoke — не просто фильм без главного, но фильм без проходных персонажей, умиляет даже придурковатый помощник Джимми (Джаред Харрис), а сторчавшаяся дочурка Фелисити (Эшли Джадд) в единственной своей сцене крупного плана выглядела по-актёрски безупречно. Но если и разбирать данное кинополотно на архетипы, то метущийся герой дебютанта Стокарда Ченнинга — это плоть, Огги (второе дыхание карьеры Харви Кайтела) — душа, а Пол Бенджамин (очередная славная веха Уильяма Хёрта) — дух этого произведения. Последних двух можно цитировать большими и малыми вырезками, но большинство трагикомедийных, во многом камерных, сцен можно пересматривать отдельно, к тому же само повествование заботливо разбито по именным главам.

«There is no time like the present, man.» Фраза Огги, подтолкнувшая развязку главной интриги, как и его фотоальбом-ежедневник — это памятник насущному. Такому простому и сложному человеческому настоящему, утекающему в одном из самых известных закоулков Земли, проходящему сквозь бытовые дрязги и философские притчи параллельных веток сюжета, сквозь игольное ушко самобытности человеческих судеб, замедляющемуся лишь в прощении и у семейного стола, особенно у рождественского. Возможно ли столь необычное — пряное и вкусно покуривающее кино закончиться ещё более изысканно? Ещё не слышали рождественскую историю Огги Рена? Старина Харви, со всем присущим ему молодецким обаянием, обязательно поведует вам за обедом.

Smoke — последняя заминка продюсеров братьев Вайнштейн перед гигантизмом их будущей режиссёрской Матрицы. Заминка, принесшая всем её авторам и исполнителям, прежде всего, режиссёрам Вэйн Вонг и Полу Остеру, большое признание, да получившая более приземлённое и лубочное продолжениe Blue in the face.

9 из 10

Герои «Дыма» (и ставшей его продолжением ленты «С унынием на лице») — все немного философы. Главный из них, Огги Рен, который на протяжении 14-ти лет в одно и то же время суток делает снимок одного и того же сектора на углу Третьей-стрит и Седьмой-авеню. После этого с таким же завидным постоянством вклеивает кадр в распухший альбом — согласно календарному дню.

Так стихийный концептуалист из Бруклина становится Художником и Творцом, узревшим лишь ему ведомый бытийный смысл в ежедневно повторяющемся ритуале. Недаром он столь непреклонно отстаивает свою позицию в беседе с местным писателем, утверждающим, что все эти фотографии одинаковы. Но как только на одной из них литератор обнаруживает свою погибшую жену, кадр этот тут же обретает для него сакральное значение.

Другой герой, темнокожий тинэйджер, с похожей одержимостью меняет своё имя и присваивает поочередно биографии людей, встречаемых на жизненном пути. Таким образом, он не просто спасается от преследующих его плохих парней, но и как бы проживает другие жизни, поскольку с некоторых пор отчаялся наладить свою собственную.

Начавшаяся как бытовая комедия анекдотов, картина к финалу набирает масштаб притчи, ненавязчивого нравоучения о милости к ближнему своему. Звучащая уже на титрах песня Тома Уэйтса (знакомого в том числе и по фильмам Джармуша) «Невинен тот, кто мечтает» как нельзя лучше передает мироощущение героев этого фильма.

Этнический китаец Уэйн Ван, режиссёр с неамериканским менталитетом, сумел создать на съёмочной площадке столь непринужденную атмосферу, что актёры начали позволять себе массу интереснейших импровизаций, которые образовали второй, «спонтанный», фильм Вана — «С унынием на лице». Такое — незапланированное — продолжение стало уникальным прецедентом в истории кинематографа.

Как и вышедший годом позже «Мертвец» Джармуша, дилогия Вана является, своего рода, гимном курению — культовому ритуалу интеллектуалов. Но эту страсть оппозиционеры коммерческому кино не пытались сделать выгодной для себя. Табачные магнаты с лихвой могли бы покрыть производственные расходы за рекламу их товара. Но Ван не делал пиар конкретным табачным маркам, а воспевал сам способ духовного общения, оказавшись выше меркантильных интересов, из-за которых многие его коллеги с большим удовольствием бы поступились всем на свете.

«Дым» — один из первых результатов деятельности в Америке диаспоры китайских кинематографистов, получившей единодушное признание на крупнейших фестивалях. Помимо фильмов Уэйна Вана, оно связано также с именем Анга Ли. В 1990-х они составляли в американском кино самую знаменитую пару из англо-говорящих режиссёров-азиатов.

Взяв за основу сочинение новеллиста Пола Остера «Рождественская история Огги Рена», бывший гонконговец Ван создал, на первый взгляд, серию непритязательных зарисовок из жизни бруклинцев. Отчего же тогда вполне реалистичное по внешнему рисунку кино, лишенное особенных авторских претензий, обрело в режиссуре 45-летнего китайца статус культового — у искушенной публики, критики и жюри Берлинского фестиваля, на котором Smoke была вручена специальная премия?

Потому что к началу 1990-х годов едва ли не тотальным стало стремление кино (особенно сделанного в Голливуде) оторваться от действительности и поместить героев в максимально ирреальную жанровую среду. Фильмы Вана (к двум обозначенным можно добавить «Клуб радости и удачи», 1993) в этот контекст не встраиваются ни с какого бока. Они утверждают, что окружающая нас реальность сама по себе божественна, величественна и полна глубокого смысла.

В калейдоскопе встреч и расставаний, что берут начало в табачной лавке Огги Рена, просматриваются не только неповторимые судьбы жителей Бруклина, но и неуловимое обычным взглядом «вещество жизни». Умение кинематографа фильтровать и фиксировать его оказалось почти утрачено к концу ХХ века. «Дым» в этой связи является редким исключением из данного правила.

Эта рецензия пишется под Tom Waits — Innocent When You Dream.

Все это — история о том, как один неприметный cigar store в Бруклине собирает вокруг себя неприметные житейские истории, окутанные непринужденными разговорами и приметным дымом. В самом начале фильма среди какого-то разговора вы ненароком услышите от Уильяма Херта историю о том, как появился табак в Англии и как человек, этому поспособствовавший, стал фаворитов Елизаветы I и о том, сколько весит дым сигареты; вы уловите в сюжете подсюжеты вроде истории Огги, владельца табачного магазинчика, о его пристрастии запечатлевать на фото одно и то же место на протяжении многих лет — перекресток 3 улицы и 7 авеню в 8 утра; здесь есть история бывшей любви Огги; история бывшей любви Пола, его друга-писателя; история двух мужчин и темнокожего подростка, ищущего свой путь.

Этот фильм — один большой скетч вроде тех, что рисует мальчик в альбомах, и скетч этот заканчивается Рождественской Историей и песней Tom Waits — Innocent When You Dream. ­­Рождественская история здесь неожиданная, и, кажется, лучшая в истории.

Кино без подтекстов и всяческих тайных знаков, но это не мешает ему быть неплохим фильмом с чудесной самоиронией.

Можно себе представить, как Пол Остер ворует сценарий у барышни из отечественной глубинки, которая уже собаку съела на замыленных сериалах, укладывает его на американскую почву со всей своей политкорректностью и обязательным упоминанием (между дела) войны в Ираке, крайне удачно делит на главы. Тут, кстати, интересная штука: фильм делится на 5 частей, по имени героев, однако, все это — одна картинка, камера лишь чуть-чуть сдвигается в сторону новопровозглашенного главного героя, ну, и, конечно, Харви Кейтель — в качестве и того, и другого и третьего — и главный герой, и второстепенный, и рассказчик в рамочке.

После сего нелегкого труда Остер отдает свое незамысловатое творение в руки Уэйна Вонга, который вместо банальной мелодрамы «Мальчик ищет отца» с историями про застреленных беременных женщин, скорбящих мужей, неожиданно обретенных дочерей-наркоманок и т. д. делает местами лирическую историю без натужного вышибания слезы у домохозяек. В конце (рождественская история) становится уж совсем очевидно, что авторы одновременно и серьезны, и нет, и именно поэтому фильм вышел таким, как надо, со своими переходами от повествования к действию и обратно. Это как иллюстрации к жизни, сделанные художником-примитивистом. Тут, как нельзя кстати, и фото Харви Кейтеля, который изо дня в день в одно и то же время фотографирует улицу у своего магазина — все то же самое, да не то. Вот вам и вся идея, без претензий. Зато, извините, мило.

«Enjoy a sigar», — то есть, «насладитесь сигарой», — приглашает небольшая вывеска за спиной владельца-и-продавца магазинчика, в котором, кроме собственно сигар, сигарил, сигарет и табака, можно купить заодно свежую газету, карамельки, модный фильм или популярный журнал, и в котором любят поболтать о том, о сём те, кто любит хоть что-нибудь из этого и при этом живёт здесь же, в Бруклине: «Here`s the real thing», — то есть, «настоящая вещь — здесь», — утверждает другая вывеска, скромно краснеющая в углу…

Что же можно обсудить? — К примеру, «проблему женщин и сигар». Или «лучшую бейсбольную команду». Или «будет ещё одна война! (1995 год!)… этот тип, Саддам, они ему так врежут, — поверь мне!». Или… «сколько весит дым? — дым сигареты»…

Камера никуда не торопится, не скачет из угла в угол и часто вообще одна и подолгу, как очарованная, смотрит в одну точку. В таких случаях от актёра требуются все его силы, вся энергия, — как на экзамене; и, на мой взгляд, поклонники Харви Кейтеля должны — в честь явного успеха их любимца в роли Огги — купить на Рождество сигару и, пока она дымится в руке, подумать о том, сколько же он, всё-таки, весит, — дым? — ароматный дым «недешёвой» жизни…

Эх, увидь я этот фильм — такой литературный, такой… как «малые голландцы», — в своё время, когда мне было 20—25, я бы неделю рассказывал о нём всем своим друзьям. А сейчас, горько вздохнув, запишу его на «болванку» и отложу, — может, мои дети когда-нибудь посмотрят… когда им потребуются… «ориентиры»…

8 из 10

Очень давно я мечтал просто посмотреть этот фильм и наконец он у меня в руках! Хочу сразу сказать: Херви Кейтел — это один из лучших Голливудских актёров, один из немногих, кого нужно уважать и из любого фильма он сделает «конфетку»

В общем «Дым» — это не американский фильм, в том смысле что такие фильмы не популярны в Штатах. «Дым» — очень трогательная, жизненная и немножко, как бы так сказать «приукрашенная» история… Такую же Рождественскую историю, рассказывает в самом конце фильм Огги (герой Кейтела) своему другу писателю Полу (Уильям Херт).

Одним словом хороший фильм с хорошим актёрским составом, и очень серьёздным подтекстом…

10 из 10 Отличный фильм…