Телеграфист (1993)

7 из 10С фильмом «Телеграфист» Эрик Густавсон отметился в основной программе Берлинского кинофестиваля, и это, пожалуй, едва ли не главный его успех. Что, кстати, странно, потому что это режиссер вполне крепкий, но вот, судя по количеству оценок, и в нашей стране занимающий крайне скромное место где-то во втором эшелоне скандинавской режиссуры.

Тем не менее Густавсону, очевидно, присущ талант тонкого чувства литературного материала. Экранизируя роман Кнута Гамсуна «Мечтатели», он обратился к тому периоду в творчестве писателя, когда на смену противоречивым и внутренне готовым к неуспеху модернистским персонажам начали приходить герои, имеющие силы и ресурсы, чтобы достичь своей мечты. Именно о таком мечтателе — изобретателе (персона, очень популярная в начале 20 века) — а не о молодых и пустых балбесах, как в фильме Бертолуччи, говорит фильм. Конечно, фигуру чудаковатого телеграфиста, к тому же щедро тратящего свое время на женщин, можно назвать одной из самых репрезентативных, если мы пытаемся реконструировать культурный миф о мире, от которого нас отделяет столетие. В то время в СМИ героями эпохи были не певички или актеры, а ученые, путешественники, изобретатели и т. п. Мир как будто вступил в пору ранней юности, которая без оглядки бросается в эксперименты, и именно отстуствие страха повториться часто приводит к успеху. Однако юмор ситуации заключается в том, что действие романа Гамсуна связано с совсем небольшим поселком, где главному герою уготована в лучшем случае слава атеистического фрика и беспорядочного сердцееда. Но именно такие тогда и побеждали, что логика произведения доказывает с блеском.

То есть выбрав этот роман, Густавсон совершенно не ошибся. И герой, и локальный топос поселка позволили ему весьма остроумно интерпретировать материал литературного произведения: изображение мира вполне совпадает с нашими чаяниями и ожиданиями; как мы представляем себе то время, что мы хотим увидеть на экране. Однако это иллюзия. Дело даже не в том, что юмор Гамсуна был современен изображаемым им типам, а режиссер снимает фильм о том, что наши предки, конечно же, умилительны и несерьезны даже в самой своей серьезности. Это традиционная симптоматика взгляда в прошлое как бы сверху вниз, симптоматика ложная и вредная. Дело именно в том, что стилизация Густавсона какая-то общеевропейская. С такими интонациями и вполне гармоничной соотнесенностью серьезного и смешного, лирического и драматического можно снять любую страну, хоть Голландию, хоть Нидерланды. Вот в этой общеевропейской усредненности режиссерского подхода кроется минус фильма. Картина хороша, сделана по точной и профессиональной рецептуре, при этом своей изюминки Густавсон не нашел, увлекшись точным соблюдением всех необходимых пропорций в ущерб своей трактовке.