Госпожа Майя (1993)

«И явился он к Господу Вишну и сказал ему: «О, Властитель Миров, помоги мне понять загадки Майи». И ответил ему Господь Вишну: «Человеческого ума недостаточно, чтобы понять тайну Майи»

Таинственная девушка с зажжённый хрустальным светильником в руке следует по переходам и лестницам старинного особняка вслед за манящей её тенью. Вот она минует пыльную комнату с разбросанными по полу обломками глиняных статуэток и остановившимися часами. Тень кивает в сторону огромного кованного сундука, на выглядывающее из него огненное расшитое узорами из золотых нитей сари. Лёгким движением красавица накидывает на себя одеяние и под аккомпанемент надвигающейся бури и грозы скользит по широкой белокаменной лестнице с резными перилами. Ветер рвёт створки одряхлевших окон, стремясь погасить робкий огонёк светильника. Девушка заботлива прикрывает его уголком сари и вскидывает глаза на позвавшего её сверху отца. И что-то такое яростное и одновременно запредельное блеснуло в них, что пожилой человек выронил палку, потерял равновесие и, скатившись по лестнице, лишился чувств у самых ног дочери.

Одни считают, что этот фильм удачная оригинальная адаптация знаменитого романа Г. Флобера «Госпожа Бовари», поскольку в традиционной Индии положение замужней женщины до сих пор во многом напоминает Европу середины XIX века с её строгими нравами. Другие говорят о том, что «Госпожа Майя» отражает негативное влияние западной культуры на восточную женщину. Недаром главная героиня меняет всю традиционную индуистскую обстановку в доме мужа на современную европейскую. А маленький изящный алтарь исключает из обстановки вовсе. Конечно жители провинциального городка оказываются не способны понять подобную вестернизированную женщину. Но Кетан Мехта не просто переносит место действия в Индию в начало 90-х прошлого века, он меняет саму стилистику изложения истории. Роман Флобера скрупулёзно реалистичен, даже натуралистичен в отталкивающих деталях. У индийца же повествование отрывается от реальной действительности. Формально фильм кажется похожим на изобилующую музыкой и танцами масалу с её экспрессией актёрской игры и причудливой смесью разнообразных жанров: мистики, детектива, драмы и мелодрамы. Однако если разобраться, то даже вставленные в повествование клипы имеют отношение в этом кино не столько к тому, что случается в действительности, сколько к тому, что происходит в воображаемом мире Майи, в котором она живёт больше, чем в настоящем.

Фильм «Госпожа Майя» похож на причудливое полотно, сотканное из множества знаков, символов, предзнаменований, аллегорий, аллюзий и иносказаний. Светильник, следующий за манящей его тенью, как душа, не способная противостоять соблазнам страсти, таким порочным по сути, но таким завораживающим в своей чувственности. Угасшая лампада, отражающаяся в зеркале, как символ отлетевшей души. Падающая и разбивающаяся фотография, задевающая дневник, раскрывающийся и выпускающий наружу лёгкие всё ещё алые засушенные лепестки цветов. Они похожи на остывшие капли умершей страсти, вытягивающие из прошлого поток воспоминаний. Супруг, пытающийся сложить осколки разбитого стекла в правильном порядке. Но то, что было разрушено никогда уже не сможет стать таким как прежде.

Танец Майи с собственным отражением означает её влюблённость в самое себя. Баловство со стрелками часов — игра со временим — слишком легкомысленное отношение к его течению. Едва не растоптанная ногою только начавшаяся распускаться роза — беспечное безжалостное отношение к другим. Треугольник в горящем круге — символ страстного слияния Шивы и Шакти — мужского и женского начала. Шарф, развязывающийся во время совершения свадебного ритуала как и рассыпавшийся синдур — предзнаменование непрочности брака, возможности разрушения супружеских отношений. Капли горячей свежей крови незнакомца, зверски зарезанного прямо на глазах Майи, брызнувшие ей на лицо — пророчат о неумолимом грядущем страшном крахе всей жизни молодой женщины. О том же говорит повторяемая несколько раз в течении повествования на разные лады песенка юродивого о падающей вниз, а потом улетевшей неведомо куда золотой птичке.

Майя часто говорит о себе как о двух существах. Одно из них — она сама — обычная смертная женщина, жена, мать, хозяйка дома. Другая — её полная страсти и бурных неподконтрольных желаний глубинная сущность, её таинственная тень, её альтер-эго. Это её наваждение, не позволяющее ей жить обычной жизнью, принимать свою судьбу такой, какая она есть. Это её вторая душа, её призрачный дух. Вначале эта сущность была невинной, мечтавшей о красивых чувствах и питавшейся этими мечтами. Уйдя из огромного дворца в гораздо более скромный дом мужа и столкнувшись с серостью быта обычной будничной жизни, эта её сущность стала голодать и чем дальше, тем всё больше. Последним роковым ударом стал зверский самосуд по воле случая произошедший прямо на глазах Майи. Удар сабли словно разрезал тот цветной дымчатый флёр, который обволакивал существо это странной женщины, позволял ей жить и в этом мире и как бы в каком-то особом другом, сотканном из грёз и иллюзий. И вот вместе с брызгами ещё горячей и ещё мгновение назад полной жизни крови, упавшими Майе на лицо, на неё навалилась реальность нашего мира, словно придушившая собой её призрачный дух. Без своей второй угасшей половинки, она не живёт, но только влачит существование. У неё не стало желаний. Больше не было огорчений и радости тоже не стало совсем. Но её внутренняя иллюзорная сущность не умерла. Она как будто лишь ждала, появления других людей в жизни Майи, которые подкинули бы ей эмоциональной пищи.

И такие люди появились. Странная женщина словно притягивала их к себе своей инаковостью. Майя ожила, но её иллюзорная сущность словно изголодавшийся зверь властно требовала от неё всё новых ощущений, всё более сильных страстей, всё более горячих удовольствий. Это вторая натура превратилась в ужасающего прожорливого монстра, поглотившего вначале саму женщину, потом всё её имущество и даже её семью. Свет и тень — есть в глубине натуры каждого человека. И развитие его души, его карма целиком и полностью зависят того, которую из своих сторон личность питает и развивает в первую очередь. Но тут есть ещё один интересный момент, позволяющий по-новому взглянуть на двойственную концовку истории. Есть свет и есть тьма. А есть некие сумерки — мир призрачных теней или духов, чья земная жизнь была полна несоответствия между их стремлениями и количеством разнообразных усилий, прикладываемых ими к их осуществлению и тем, что на самом деле они получали в итоге в этой действительности. Альтер эго Майи было родом из этих призрачных сумерек.

Хороший фильм. Все время просмотра и еще долго после него не могла избавиться от ощущения, что этот фильм мне то-то напоминает. Потом поняла: старое доброе европейское фестивальное кино. Он не похож на обычные индийские фильмы. Нет массовых сцен с танцами, обычных «баттлов», когда мужчины и женщины стенка на стенку танцуют, нет особо ярких красок, да и сюжетец, прямо скажем, не индийский. Понятное дело — экранизация Флобера. Именно потому заинтересовал меня этот фильм, что они замахнулись на сугубо европейское произведение, да еще с таким сюжетом. Хотелось увидеть и понять, как же они на свой индийский манер решат этот сюжет. Получилось хорошо, я бы даже сказала — отлично! Несмотря ни на что, этот фильм все-таки более индийский, чем многие другие. Они сохранили свой дух, свою идею. Сложно было смотреть, приходилось преодолевать сопротивление материала, что ли. Но я не жалею.

Насчет сцены «пастельного» характера, действительно такого в их кино больше не увидишь. Хотя, есть еще Герлфренд, Джулия, и т. д. и т. п. А здесь именно красиво, талантливо все показано, не пошло.

Шахрукх Кхан мне очень понравился в этой роли. Он еще такой молодой-зеленый, а уже играет классно. Все-таки большинство актеров начинают с таких ролей, где нужно раздеваться, а потом приходят к многобюджетным красивым фильмам, или скатываются вниз по наклонной.

Все понравилось. Посмотрю как-нибудь еще раз.

10 из 10