Детские игры (1992)

Совершая экскурс в недалекое прошлое Германии — как бы между руинированным топосом последствий Второй Мировой и сверкающим хай-теком Первого Евросоюза — Вольфганг Беккер показывает небольшой поселок, где живет его несовершеннолетний главный герой. Мир поселка — это мир не то, что бы люмпенизированных жителей, скорее он очень далек как от реальных, так и социальных лифтов. Сравнивая «Детские игры» с перестроечной «чернухой», которая еще имела место быть в отечественном кинематографе начала 1990-х, отчетливо понимаешь, что уровень жизни немецких героев слишком высок по сравнению с нашими соотечественниками. Дело даже не в джентльменском наборе телевизор-холодильник-пылесос, а просто в частном жилье. Никакого намека на стесненность коммуналок и малогабариток, но в этом частном жилье никак не сложится сонное и сытое благополучие среднего класса. Просто в этом месте как будто бы невозможна интенциональность.

Начиная со школы (в которой можно просто учиться, а можно и саботировать, не из-за тупости, а скорее из-за непонимания, зачем она нужна в дальнейшей жизни, как себя и ведет одновременно туповатый, но по-своему одаренный талантом лицедейства друг главного героя), продолжая работой (не самой пыльной, но какой-то безнадежной в плане перспектив) и заканчивая старостью (изображенной совершенно безобразной, с медленным распадом сознания и более быстрым физическим угасанием организм), это место удерживает своих обитателей «железнее» всяких запретов. Остается только канализировать экзистенциальную пустоту в отношения с близкими и родными. Характерен в этом смысле образ отца, никак не садиста, но отвешивающего оплеухи и раздающего удары своим детям, потому что он «так тяжело работает», что это, с его точки зрения, делает насилие над близкими обязательным атрибутом семейного поведения.

Иными словами, Беккер не предлагает изображаемый мир в качестве концептуального символа всей немецкой действительности разом (подобный ход как раз свойствен нашей чернухе), а скорее намекает на то, что насилие, которое после конца мировой войны снова оказалось для немцев под запретом политическим, на бытовом уровне не исчезло и не может исчезнуть. Оно выродилось в причинение неудобств близким из-за скуки постоянства и обыденности локальных семейных драм. В таком мире нет ни ангелов, ни чудовищ, но есть лишь принципиальная повторяемость судеб при небольшом их варьировании, поэтому ничего хорошего не ждет как бы всех разом.