Аромат зеленой папайи (1992)

На голой ветке

ворон сидит одиноко.

Осенний вечер.

Меня всегда поражало это хайку Басё.

3 строчки, 7 слов, и вот ты уже не только видишь перед собой чёрные ветви на фоне синего неба, но и чувствуешь оттенки: эту мёртвую черноту, и особенную синеву, и непередаваемую прозрачность холодного осеннего воздуха, и то, как в такой вечер вдруг не понятно почему щемит в сердце…

Обо всём этом нельзя рассказать обычными существительными, глаголами и прилагательными.

Здесь нужна поэзия.

Фильм «Аромат зелёный папайи» — хоть далеко и не в «трёх строчках», но вот так же поэтично повествует о едва уловимых чувствах-состояниях.

(Само название! Знаете, ведь аромат зелёной, неспелой папайи — это что-то, что можно почувствовать только будучи очень внимательным, настроенным на восприятия мира, а не на внутреннюю мыслемешалку. Будете в Азии, проверьте).

Режиссёр Чан Ань Хунг родился во Вьетнаме, но когда ему было 12 лет его семья эмигрировала во Францию.

«Аромат» — его дебютный полный метр, восторженно встреченный критиками.

А ещё — это его тоска по Вьетнаму, по тому, совершенно отличному от европейского, миру. Ностальгия.

Сюжет фильма максимально прост: Вьетнам, середина 20 века, 10-летняя деревенская девочка Муи поступает на работу служанкой в богатый дом. Повзрослев, она переходит на службу к другому (молодому) человеку, с которым у Муи случается взаимная любовь.

Всё, финал.

Никакого драматургического напряжения, скачков, даже кульминации, как высшей эмоциональной точки, нет.

А что есть?

Физическое ощущение жаркой и влажной южной ночи.

Желание запустить руку в гладкие скользкие шарики внутри папайи.

То, состояние, подобное медитации, когда ты — ребёнок, ты замер, разглядывая муравья, лягушку, дождь…

Ты замер, и тебя самого как будто нет, а есть только медленно стекающий по листьям вязкий сок папайи.

Да, кино очень медитативное, созерцательное.

Скажу честно, во время первого просмотра я уснула. И совершенно точно поняла, что фильм — не для меня и что досматривать не стоит.

Но тонкий «аромат зелёной папайи» стал меня догонять. Целый месяц ко мне приходили картинки и ощущения так или иначе связанные с этим фильмом.

И я посмотрела его второй раз. Чтобы эти образы теперь остались со мной навсегда.

Сайгон, 40—50-е годы ХХ века. Девочка Муи (по-вьетнамски «аромат»), приехавшая из деревни, устраивается прислугой в богатый дом. За исключением постоянно дразнящего ее противного мальчишки, Муи никто не обижает, а добрая хозяйка и старая служанка относятся к ней с теплотой. Девочка занимается своими обязанностями, любуется живописным садом, наблюдает за лягушками и наслаждается ароматом цветов и фруктов. Рядом же тихо и незаметно раскрывается драма семейства, глава которого ушел из дома, а хозяйка до сих пор не может пережить потерю дочери, и Муй теперь ее очень напоминает.

Эту картину режиссера Чан Ань Хунга, ставшую первой из так называемой «вьетнамской трилогии» («Рикша», «Вертикальный луч солнца»), знаменитый американский критик Роджер Эберт очень метко назвал «поэмой для глаз». Ань Хунг мало увлекается сюжетными перипетиями, он не углубляется в философские изыски и не интересуется какими-то трагическими мотивами, его целью было воссоздать уникальную, дышащую атмосферу Азии, поймать мгновение, используя волшебную камеру Бенуа Деломма как своего рода кисть. Режиссер говорил, что очень хотел, чтобы его фильм, навеянный воспоминаниями детства, ощущался как ласка, хрупкий момент гармонии, запечатленный на пленку. Это ему удалось сполна — полностью снятая в парижском павильоне картина мало того что невероятно точно воссоздала дух Азии в уйме важных мелочей, она представляет собой простой и притом изысканный киноязык, работающий в формате визуальной поэзии. Кажется, что герои могут вообще ничего не делать на экране, от них не ждешь буйных страстей и погружения в какие-то дебри, зрителя обволакивает узор из образов, и вот ты уже просто следишь, как падают капли дождя, как аппетитно готовится завтрак, рассматриваешь лягушку, сидящую на листке, почти ощущаешь нежный запах растений и понимаешь, что это действительно та самая ускользающая красота, которую хочется поймать в кулак, сохранить и долго ею наслаждаться. Любителям драм, замешанных на крепкой проблематике и суровом драматизме, «Аромат зеленой папайи» может показаться пыткой, но для поклонников созерцательного кино фильм станет сеансом визуальной терапии, с головой погружающей в размеренность и природную гармонию. Неудивительно, что на крупных фестивалях лента блеснула, завоевав премию «Сезар» за лучший дебют, Золотую камеру и приз молодежного жюри на МКФ в Каннах, а также номинацию на «Оскар» за лучший иноязычный фильм.

8 из 10

Сайгон, 1940—1950-е годы. Скромная и застенчивая девочка Муй покидает родную деревню и переезжает в город. За стенами богатого красивого дома, в который она устраивается работать прислугой, и окружающим его живописным садом скрываются семейные трагедии и несчастная любовь. Идут годы, Муй превращается в красивую женщину. Ее возлюбленный, принадлежащий к высшему обществу, идёт ради любимой на разрыв с девушкой из своего окружения, а значит, и с укоренившимися условностями и традициями…

Но эти сюжетные перипетии мало волнуют режиссёра, больше озабоченного реставрацией утраченной натуры. Неспешное повествование о времени, которое не движется, а будто перетекает, покоряет многообразием зафиксированных деталей. Капля дождя, застывшая на зелёном листе, сидящая в луже лягушка, едва слышная мягкая поступь… И над всем этим растворяется дурманящий аромат папайи — плода, похожего на большой огурец, из которого готовят популярное национальное кушанье.

Поэзия ритуалов колониального Вьетнама прочувствована здесь настолько, что кажется, автор всё это пережил лично. Но это только иллюзия: увезённый во Францию в 13-летнем возрасте после прихода к власти в 1975-м году коммунистов, Ан Хунг, по сути, экранизировал свой сон о Вьетнаме, почти полностью воссоздав его в парижском павильоне. В простых деталях молодому вьетнамцу удалось передать образ целого микрокосма, наполнив его выразительнейшим визуальным и звуковым рядом с минимумом слов и многообразием шумов.

Но главное, ему удалось материализовать почти утраченные традиции вьетнамского уклада, и, похоже, что именно тревожащие воспоминания и запахи стали основным побудительным мотивом для создания фильма. Этого оказалось достаточно, чтобы состоялся творческий акт, как выяснилось, значимый не для одного лишь автора. Дебют Ан Хунга был отмечен сразу несколькими почётными призами, что позволило режиссёру продолжить работу в кино и поиски утраченного времени.

- А какая на вкус папайя?

- Не знаю. Жена все съела и ее потом тошнило. Больше не покупаю.

(Ответы@Mail.Ru)

Вполне возможно, что по меркам европейского кинематографа высший шик операторского искусства — заставить зрителя почувствовать себя по ту сторону экрана, а для этого нужно особое чутьё, умение самому оставаться в тени, акцентируя внимание на действии, диалогах. Но Бенуа Дельхомм, работая в рамках азиатского кино, поступает иначе. «Аромат зеленой папайи» — это очень своеобразная и сразу обращающая на себя внимание работа с кадром. Во-первых, он использует длинные-длинные проезды камеры, благодаря чему складывается ощущение оmnia fluunt, omnia mutantur. Во-вторых, когда камера неподвижна, оператор ловит в объектив небольшие движения: стекающие капли, ритмичные взмахи ножа, возня муравьев. В-третьих, количество крупных планов превышает среднее значение этой величины в художественном кино.

Таким образом, визуально Ан Дунг напоминает Кима Ки-Дука (особенно во второй части, когда диалоги сводятся к минимуму), только в случае первого картинка гораздо меньше служит содержанию, представляя в основном чисто эстетическую ценность. И хорошо. Ведь не каждый день хочется погружаться в экзистенциальные трактовки. Порой глаза нуждаются в блаженном отдохновении, а мозг требует романтичной сказки в условиях восточно-азиатского колорита. И тогда ты включаешь «Под ветвями боярышника» Чжана Имоу или более чувственный и тактильный «Аромат зеленой папайи» (забавно, что имя героини — Муй — по-вьетнамски означает «Аромат», так что получается своего рода игра слов).

Конечно, Ан Дунг вкладывал в свою работу и социальный подтекст — есть в ней сложные семейные перипетии, тема эксплуатации детского труда, но всё это маячит где-то на заднем плане, не делая попыток вырваться вперед и заявить о себе.

Несмотря на то, что все сцены в доме были сняты во Франции, вьетнамский колорит сочится из всех щелей. То ли дело в происхождении режиссера, то ли в мастерстве художников по декорациям, но результат заставляет сидеть у экрана, не отрываясь. «Поэма для глаз», сказал Роджер Эберт, и я с ним соглашусь. Картина в первую очередь для тех, кто любит и умеет созерцать, погружаться в атмосферу. Мелодичный и размеренный, фильм напоминает ночную серенаду цикады.

Чан Ну Йе Кхе — жена и муза режиссера — самый красивый кусочек мозаики. Камера любуется ею, словно будучи не в силах оторваться от этой прелестной женщины, даже когда она умывается, поджигает ароматические палочки или красит губы. Порой она улыбается какой-то совершенно невообразимой, блаженно-детской улыбкой — и тебя словно касается луч солнца. Ее красота своеобразна и экзотична, равно как красота всего остального в фильме. Красота, оставляющая послевкусие.

Шедевр.

Маленькая молчаливая деревенская девочка приезжает в город, и начинает работать служанкой в зажиточном доме. Дом со своими скелетами в шкафу, секретами и тихими слезами…

Тактильное кино, и при этом скромное, даже целомудренное. Как удается добиться этого эффекта режиссеру, не пойму. Какие-то невероятные звуки музыки за кадром, магнетический набор нот, очень аутентичный, как и сад за окном, с огромными влажными листьями, муравьями, жуками и лягушками. Много макросьемки, очень сильные, крупные кадры бегущих по коре дерева ящерок, трудяг-муравьев, каплей дождя.

Это уже третий фильм Чан Ань Хунга, который я посмотрела, и в который раз удивляюсь его мастерству и чутью на красивое. И если в «Норвежском лесе» красота была как на блюдечке, то в этой картине или в «Прямом луче солнца» красота потаенная, полная молчаливой прелести. И тот и в другом фильме главную роль сыграла его супруга, красивая, с улыбкой Моны Лизы, вьетнамская актриса Чан Ну Йен Кхе.

И мне хочется вернуться в тот сад, послушать сверчков и послушать как капли дождя бьют по глиняным стенкам огромных кувшинов…

Фильм о счастье, об умении его ждать не ропща, о Вере и Надежде.

10 из 10

Сок спелой папайи стекает по зелёным листьям. Стрекочут цикады. На кухне жарятся овощи, и от сваренного риса идёт пар. Голые ноги боязливо пробуют воду. Маленькая Муй покорно встаёт каждое утро, чтобы приготовить завтрак, вымыть полы, стереть пыль с дорогих ваз и стерпеть шалости господских детей. Кажется, кто бы вынес такую жизнь — без просвета, без какой-либо надежды на светлое будущее… Но Муй радуется каждому дню и не устаёт всматриваться в копошащихся муравьёв на заднем дворе.

Восток, как известно, дело тонкое, поэтому разум европейского зрителя будет искать в фильме социальный подтекст, философскую драму о судьбе женщины — ну или просто сюжет о вьетнамской золушке. Картина же течёт в своём ритме, не заботясь об ожиданиях аудитории и экзистенциальных трактовках. История проста, лишена интриги и развивается со скоростью падающих на землю лепестков. Режиссёр вкупе с оператором постигают высшую степень созерцания и останавливают мгновение — ибо оно прекрасно. Работу сценариста наполовину выполняют актёры, жестами и поворотами головы заменяя диалоги. Пространство фильма ограничено четырьмя стенами, но мир, прежде всего, внутри, и главная героиня бережно преподносит его зрителю, как еду к обеду.

Признаюсь, несколько раз во время просмотра фильм хочется выключить, но что-то останавливает, и простая история течёт дальше, гипнотизируя зрителя длинными кадрами и трепетным отношением к деталям. Первая часть наполнена тихим смирением, во второй не переставая звучит музыка, символизируя зарождающуюся любовь. Лаконичность и грация, с которой режиссёр передаёт внутренние переживания героев, трогают на подсознательном уровне. Там, где в европейском фильме размашистая жестикуляция и громкие признания, здесь — лишь пристальный взгляд и открытая дверь. Там, где разум попросит не придавать значения мелочам и не делать из мухи слона, чувство прекрасного окажется куда прозорливее.

«Аромат зелёной папайи» чудесным образом помогает отрешиться от проблем вселенского масштаба и научиться радоваться простым вещам. Ведь чтобы быть счастливым, достаточно просто…быть.

8 из 10

Как прекрасен в своей простоте восток! Сюжет картины банален и стар как сказка о золушке, но завораживают такие необычные для нас быт и жизнь восточного народа. Минимум слов и действий, только то что действительно важно, ничего лишнего. Те же самые мемуары гейши, только не гейши, а служанки. Фильм как медитация, успокаивает размеренными движениями сопровождающимися аналогичной музыкой.

Режиссерская работа безупречна, смотрится на одном дыхании, с каждым кадром впитываешь эту философию, задумываешься о своей суматошной жизни, а так хочется остановить взгляд на маленьких прекрасных деталях и радоваться каждому мгновению и улыбаться как главная героиня всему что видит, наслаждаться тем, что дано тебе сейчас.

Человеку, у которого в мыслях ни капли порока и зла, всегда воздастся, не важно к какому народу и к какой религии он принадлежит, вот мудрость на века.

Этот фильм действительно является шедевром, но, к сожалению, он получил всего лишь приз «Золотая камера» `За лучший дебют» на Каннском кинофестивале и премию «Сезар» `За лучший дебют» в 1993 году.

Первый раз «Аромат зеленой папайи» я увидела в 2002 году. Позже очень захотелось пересмотреть эту киноленту, но мне не удалось найти ее! И только через 7 лет мои поиски увенчались успехом. Иногда бывает так, что когда пересматриваешь некоторые фильмы спустя много лет — разочаровываешься. Но нет, этого не произошло, потому что фильм оказался действительно талантливым.

Здесь я увидела утонченную работу режиссера и сценариста в одном лице, оператора (которому действительно нужно отдать должное, потому что внимание уделено каждому кадру…)и всего актерского состава.

Хочется особо выделить актрису, которая сыграла маленькую героиню. К сожалению, после этого фильма она больше не снималась в кино.

Меня потрясли скромность и смирение этой малютки перед лицом тяжелой жизни, которая ей уготована. Девочка вынуждена покинуть семью и отправиться из своей деревни в Сайгон, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Она молча готовит еду, молча трет полы в огромном доме, молча переносит шалости сына хозяйки…

Безусловно, пройдут годы и девочка превратится в очень красивую девушку, но красота этого образа заключается вовсе не во внешнем проявлении, а в какой-то недосягаемой глубине. Именно это выделяет подобных людей даже среди толпы самых наикрасивейших людей мира.

Когда видишь подобные «скромные» шедевры, хочется верить в то, что после всех перенесенных тягот жизни такие маленькие девочки находят свое счастье.