Рудольфио (1991)

«… Когда идёт снег — вот такой мягкий, пушистый, словно где-то там, наверху, теребят диковинных снежных птиц, — не очень-то хочется идти домой. «Подожду звонка и снова выйду», — решил он…»

Сам рассказ очень небольшой, без нагромождений.

Не действия, и даже не эмоции героев этой истории описал Распутин. И внешности их: лишь силуэтные контуры. «Внутренний человек» Рудольфа и «внутренний человек» Ио, и только то время, когда их души общаются друг с другом.

Читатель, а за ним и зритель, видит подсказки автора: она поворачивает голову и смотрит на него снизу вверх, своим круглым моргающим личиком; герой внимательно смотрит на неё, замечая, что уже через год её лицо станет красивым,'… и ему стало грустно от мысли, что и у неё будет со временем свой парень», «Когда она ушла, он почувствовал, что ему стало тоскливо, он был полон какой-то необъяснимой, еще не открытой тоски, тем не менее существующей в природе».

Нет повествования отдельно про него, и отдельно про неё. Есть про них двоих. При этом видно, что их разговоры совсем не глупы, и не похожи на стандартную беседу впечатлительной юной девушки и изображающего нравоучительность (в фильме Рудольфу 33 года, а по рассказу ему 28 лет) семейно-командировочного, внешне интересного мужчины.

Экранизировано под стиль изложенного. И фабула событий, включая то, что Ио не ночевала дома, как у автора. Чуть-чуть режиссёр наводит резкость на те моменты, которые происходят в рассказе. Прогулка у реки: «Приходи, когда почувствуешь, что я жду. -Уже иду». Её манера смотреть в зеркало, во время телефонного разговора…

Смотришь, и всё ближе к сердцу, подбирается, проникает. Но и всё больше надежды. Всё больше надежды на его чувства, тем более что Рудика сыграл Дмитрий Брусникин.

Потянуло этого Рудольфа на внутреннюю чуткость девочки Ио, не изоржавленную длительностью совместной семейно-выжидательной жизни.

В фильме жене Рудика были даны слова и эмоции (жена: Людмила Артемьева, резкая, экономная в движениях, очень смуглая, с цепким взглядом и острым лицом, замечательно).

Ио в исполнении Ирины Климовой получилась больше умной, нежели порывистой. Она безбоязненно искренняя от её собственной внутренней женской мудрости и силы. У неё абсолютно взрослая интонация в разговоре с ним.

В какой-то момент, Рудик, со своим мужским бытовым идиотизмом, просто неудачно построил ответную фразу «про близких людей». Дальше в фильме очень интересно начинает работать накопленная энергетика музыки, энергетика той джазово-посеребрённой мелодии (видимо, его ассоциация с Ио), энергетика вальса, и энергетика того фрагмента электронной надрывной аранжировки, когда Рудик врывается в ее комнату… Вот здесь внимательней смотреть на Рудольфио… и на Рудольфио, держа памятью рассказ Валентина Распутина. Ещё раз посмотреть эту сцену… понять, что ничего ещё не закончено…

Когда в 15 хочется любви и нет тормозов

Их познакомил трамвай. Среди уставших, безликих пассажиров пятнадцатилетняя школьница выбрала единственного красивого. Как это типично! И как типично заочно влюбиться, выстраивать взаимоотношения, диалоги в голове, улыбаться его образу. Стандартные вневременные девчоночьи забавы вышли за пределы сознания — она заговорила с ним. Но это полбеды. Она стала выкручивать мужчине руки.

Совсем небольшой рассказ «Рудольфио» Валентина Распутина в экранном воплощении известен в двух вариантах — короткометражке Динары Асановой 1969 года и работе Василия Давидчука 1991 г. В первом случае история получилась ближе к оригиналу как в хронологическом отношении (рассказ датирован 1965 годом), так и в идеологическом. Вряд ли Распутин вкладывал болезненные набоковские мотивы. Его Ио была игривой авантюристкой, попавшей под руины собственных воздушных замков. Светлой, сентиментальной и не заставляющей усомниться, все ли будет хорошо у нее дальше. Фильм Давидчука примечателен прежде всего тревожной атмосферой рубежа 80—90-х. На уровне ощущений режиссеру удается пробудить тревогу за девочку, обострить предчувствие скверных перемен. А если с ней случится что-то из «Палача» Виктора Сергеева? Или боль будет настолько сильной, что она погонится за интердевичьем счастьем? Ужасно кислотная и кислотно ужасная мода тут как тут, замена несформированному вкусу. Эти взрослые пошлые шмотки как атрибут судьбы. Или?.. Построение разнообразных домыслов приводит к законному вопросу — как должен поступить взрослый женатый мужчина с влюбившейся в него пятнадцатилеткой. Ответ любой. Любой неправильный.

Это хобби — доставлять в 15 лет кучу проблем. И сложно в этом винить. Смелости либо хоть отбавляй, либо ее нет вообще. Избыток смелости переходит в настырность. Настырность — в проблемы. Но как можно назвать любовь к красавцу, который вот, здесь, рядом, проблемой? Это счастье! Это когда все становится совсем по-другому. Правда, счастье — пока только твое. И ты начинаешь действовать. Неумело, неуемно, но смело. В фильме Ио назойливая страшно. Она акцентированно демонстрирует истоки женской глупости, Рудольф — акцентированно же — податливость, мужскую слабость. В истории, когда одной неведомо чувство меры, действиями руководит иная субстанция на букву м — максимализм, а другой настолько не умеет в этом упрекнуть, никакой однозначности быть не может. И нет в ней приятной романтичности, поэтизации юности. Хоть рискованный подтекст и не позволяет себе вылезти наружу, острых углов здесь куда больше.

Давидчук, очень тщательно выработав образ Ио, посчитал нужным сфокусироваться на семье Рудольфа, добавив пару штрихов к эскизу мужской бесхребетности. Быт уныл, жизнь жмет, как пара новых ботинок, доставшихся, как водится, в огромной очереди. И вроде бы это претендует на неплохую попытку оправдать ответный интерес к школьнице, но выглядит она совершенно безнравственной. Девочку все же не жаль. Жаль женщину, супругу Рудольфа. Кроткая, терпеливая, потому, наверное, и негодная, Клавдия заставляет задавать все больше возмущенных вопросов ее мужу. Но когда эмоциональный запал пройдет, отступит со своих позиций и категоричность. Просто в жизни так случается. Просто трудно не влюбиться в 15 лет. Трудно бежать от юности как от чумы к другой чуме, что бытовухой зовется. Понятно только одно — за все сделанное и сказанное нужно отвечать. Но и это так трудно.