Германия 90 девять ноль (1991)

«Германия девять ноль» — столь же сложный фильм среди годаровских картин 90-х, как и «Хвала любви» — среди его лент 2000—2010-х, в то же время эта традиционно для него антирарративная, бессюжетная интертекстуальная вязь дает интуитивное понимание для чего нужны были Годару мистицизм и меланхолия в 90-е. Тоска и таинственность годаровского кинематографа 90-х в «Германии 90» прямо отсылает к Хайдеггеру и Шпенглеру — тех, без влияния которых не было бы французской философии второй половины ХХ века. Подобно тому, как в ленте «Дети играют в Россию» Годар воздал должное нашей стране, ее литературной и кинематографической традиции, в «Германии 90» он воздал должное немецкой философии.

Прочертив линию преемственности между нацизмом и немецким рационализмом, между гитлеровским тоталитаризмом и гегелевским пониманием государства, Годар пытается найти в немецкой мысли очаги сопротивления рационалистически тоталитарной тирании, и находит ее у Гете, Хайдеггера, Шпенглера. Выстраивая аллюзивную связь с картиной Росселлини «Германия, год нулевой», дающей широкую панораму духовной разрухи в послевоенной Германии, Годар показывает плоды «холодной войны», подобные тому, что изобразил Росселлини.

Герой Годара, Лемми Коушен, персонаж «Альфавиля» спустя 25 лет постаревший и заматеревший в исполнении того же Эдди Константина путешествует сквозь пространство и время объединенной Германии: Берлинской стены больше нет, война между соц и каплагерями окончена, это конец прежней Германии, которую мы знали, в то же время ленте Годара свойственен особый апокалиптический мистицизм, осознание того, что наступают последние дни. Да, американцы, зловещая тень которых присутствует в фильме, и чья культурная оккупация столь же всеобъемлюща, как и немецкий, и советский тоталитаризм, их деньги и влияние победили. Наступил фукуямовский конец истории, но Годар уже предчувствует грядущие военные катаклизмы, не имеющие центра и распыленные по всей территории Земли.

Грядет финальная война денег и крови, как предсказал Шпенглер, и цитатой из которого Годар фактически завершает «Германию 90», — не столько политический, сколько метафизический фильм, историю одиночества государств, мечтающих остаться в одиночку и ценой крови своих граждан достигающих этой цели. «Германия девять ноль» — мост к политическим картинам Годара 2000—2010-х, децентрированным и деконструктивистским, показывающим крах западной метафизики — устарелого корпуса кровавых правил, по которым живут государства. Философия давно уже шагнула вперед, опередив свое время, нещадно критикуя ценности государства и культуры, а сами правительства продолжают править по-гегелевски, уничтожая целые народы во имя высоких целей.

«Германия 90» — история не страны, а цивилизации, история заката Запада в момент его кажущегося культурного триумфа. Проиграл не Годар, не левые, не поэты, проиграла та цивилизация, которая, как кажется, их победила, ибо всесилие денег и беспринципной политики, примитивно материалистическое мировоззрение, желудочная цивилизация — это и есть ее конец, ее последние дни, там, где нет поэзии, нет пульсации мысли, пронизанной страстной влюбленностью в мир и его тайны, где нет духовной жизни, не детерминированной желудком и гениталиями, там нет ничего кроме разложения гниющего трупа, выдаваемого за жизнь.