Немецкая резня механической пилой (1990)

Кристоф Шлингензиф в наших пенатах известен куда меньше, нежели такие мастера кишковынимательного жанра как Андреас Шнаас или Олаф Иттенбах, хотя свою мозгоразрушительную (в прямом и переносном смысле) деятельность начал несколько раньше нынешних гуру германского gore-кинематографа. Если верить фильмографии — то вообще в 8-летнем возрасте. Впрочем, что уж там снимал юный кинолюбитель в столь нежные годы — интересно, наверное, только его близким. Зато к 30-ти годам многочисленные экзерсисы с камерой позволили Кристофу накопить приличный опыт в постановке безбюджетного трэша. А тут как раз подоспело объединение Германии, на что немецкий киноэнтузиаст не мог не откликнуться своей собственной, частной версией произошедшего эпохального события.

А поскольку никаких особых денег для съемок Шлингензифу не требовалось — надо было только кликнуть друзей и единомышленников, среди которых (между прочим) в те годы был и известный немецкий актер Удо Кир — то и картина его увидела свет едва ли не через месяц после 3 октября 1990-го года. Того самого дня, когда Гельмут Коль торжественно провозгласил об образовании единого Германского государства. Но в то время, когда подавляющее большинство немцев праздновало, герр Кристоф ехидно потирал руки, предвкушая, какую историю из всего этого можно придумать.

И придумалось ему, как десятки и сотни тысяч восточных немцев устремились через рухнувшие границы на вожделенный Запад, а там… Собственно, тут и придумывать ничего было не надо — миграция началась задолго до официального объединения, и к моменту подписания исторического документа ГДР уже де-факто приказала долго жить. Вот только уверенность ее бывших граждан в том, что за Стеной текут молочные реки с кисельными берегами, очень быстро разбилась о реальность, в которой их с распростертыми объятиями никто не ждал. В преломлении же адепта трэш-кино, каким являлся на тот момент Кристоф Шлингензиф, эта самая реальность с безработицей, людьми второго сорта, культурным шоком и прочими сопутствовавшими объединению свойствами превратилась в гиперреальность, где безумная семейка, осевшая в городке близ немецко-немецкой границы еще в 1962-м году, сразу после возведения Стены, радостно встречает беженцев из-за Железного Занавеса.

Еще бы им не радоваться — те ведь служат отличным сырьем для производства колбасы и сосисок. Тех самых, которых по версии Шлингензифа, вечно не хватало восточным немцам, и за которыми они всей толпой устремились на Запад. Так что зря Клара, которая при известии об открытии границы радостно прикончила своего мужа и устремилась на встречу с любовником в приграничный городок, надеялась на лучшую жизнь. Ведь в новом мире ее уже ждали сами знаете кто с бензопилой наперевес. В дополнение к ней в арсенале семейки присутствовали мясницкие топорики, тесаки, молотки и прочие изделия скобяного промысла. А вот набор для производства специальных эффектов в запасе у создателя всей этой катавасии был достаточно скуден. Поэтому красочно-тошнотного действа, привычного по более современным фильмам немецких мастеров жанра, зритель здесь не увидит. Но пусть грубо разрисованный мешок мало похож на голову жертвы, зато по нему можно с упоением дубасить всеми подручными средствами.

Так что резня той самой механической пилой здесь выглядит откровенно мультяшной, вопли жертв карикатурными и так далее, и тому подобное. А вот сатира на современное режиссеру германское общество — очень даже убедительно. Сильно сомневался выросший в Западной Германии Шлингензиф в том, что два разных по сути ментально и идеологически народа легко и быстро образуют единую нацию. Возможно, что эти сомнения для людей, выросших при социализме, выглядят обидно, а карикатурные образы «восточников» покажутся даже оскорбительными. Но из песни слова не выкинешь — Кристоф Шлингензиф просто визуализировал довольно типичное представление людей Западного мира о противоположном лагере, сложившееся в период краха социалистической системы: толпы голодных людей, в голове которых нет ничего, кроме жажды материальных благ — желательно на халяву. Но вместо халявы их встречает злобный оскал капитализма — с бензопилой наперевес. И торжествует анархия с расчлененкой, жертвами инцеста, гипертрофированными сексуальными извращениями, уродами обоих полов и всеми прочими мерзостями, которыми привыкли наслаждаться фанаты немецкого gore-кино. Добро пожаловать в вожделенный капиталистический рай!