Верующие (1987)

Кэл Джеймисон, психиатр из полицейского департамента Нью-Йорка, пытается привести в чувство молодого детектива, обнаруженного в истерическом состоянии, близком паническому страху. Предпринятое расследование выводит Кэла на секту религиозных фанатиков, обитающих в Гарлеме и поклоняющихся древнему религиозному африканскому учению Сантерия. Ключевым ритуалом верования считается убийство ребёнка и принесение его в жертву богам. Джеймисон слишком поздно понимает, что очередной жертвой должен стать его собственный сын Крис…

«Верующие» способны занять достойное место в ряду самых известных оккультических триллеров: «Ребёнок Розмари» (1968) — «Изгоняющий дьявола» (1973) — «Омен» (1976), которые запросто можно объединить в своеобразный поджанр, казалось, начавший «дышать на ладан» ещё в конце 1970-х годов. Шлезингер мастерски расставляет знаки предостережения и постоянно грозящей героям опасности. Максимальная приближенность к жизненным реалиям делает ленту ещё более страшной.

А буквально источаемая «чёрная энергетика» способна навести на зрителя почти парализующий ужас. Лишь в самом финале её по традиции венчает чисто голливудская развязка с ощутимым жанровым допущением, что, в свою очередь, является необходимым элементом для создания эмоциональной релаксации.

Кэл Джемисон настолько сильно любил свою жену, что, не в силах оставаться в доме, где она погибла, переезжает в другой город. И ни куда-нибудь, а в настоящее месиво человечества — великий и ужасный Нью-Йорк. Он ещё не знает, что случится, но магия уже началась.

Что было в романе Николаса Конде, по которому снят этот фильм, не знаю. Называется роман «Религия». Фильм называется «Верующие». Но по сути происходящего перед нами рассказ о столкновении культов, облаченном в рыхлый криминальный контекст.

Участвуя в расследовании явно выраженных ритуальных убийств, Кэл в какой-то момент осознает, что он вместе со своим сыном оказался внутри непонятного кровавого ритуала чужой религии, против которой полицейский департамент Нью-Йорка бессилен.

Культ чужой веры мощен, но он не одинок. Потому, что не одинока вера и, чтобы избавиться от одной напасти приходится обратиться за помощью к другой. В какой-то момент фильм начинает напоминать соревнование экстрасенсов, так и хочется сказать, — «бабок-ёжек», — пытающихся доказать, чьи чары мощнее, а слово — крепче.

При этом неожиданно всплывает чудовищный по простоте и лёгкости вывод, что мощь веры — в масштабе её жертвоприношений. В том смысле, что человеческая жертва «бьёт» отрубленную куриную голову и, чем значительнее жертва, тем ощутимее её результат (ну там — горы свернуть, засуху отринуть и прочее).

Абсолютизированный авторами картины оккультизм выдавливает из кадра всю детективность и криминальность, все эти саспенсы и ужасы, оставляя в деле только культ и обряд, участниками которого, как оказывается, являются почти все действующие лица этой картины.

По ходу фильма всем им, благодаря усилиям сценариста и режиссёра, удается успешно скрывать свои истинные цели и тайные намерения, но, когда в последние десять минут, одно, за другим начинаются открытия лиц и срывания масок, оказывается, что все связи искусственны, мотивы иррациональны, а фильм превращается в заумную фантасмагорию, сотканную из кучи фальшивых лоскутов.

Туманное кино.