Хон Гиль-дон (1986)

Я была слишком маленькой, когда вышел этот фильм, и частью моего детства он не стал (в отличие от «Зверобоя», например). Так что посмотрела я его только теперь.

Ну что я могу сказать — фильм вроде наивный, и снят так, что впору заподозрить не восьмидесятые, а пятидесятые. Да и вообще, по жанру это — сказка. Тайные боевые искусства, прыжки по ветвям сосен, бег по ночным крышам, полеты с мечом… Наставник-даос, вспыльчивый, как Гэндальф и отрешенный, как Йода. Сам Хон Гиль Дон, неуловимый и почти (но почти!) неуязвимый воин в белом. Но если вдуматься, то сказка — не такая уж и сказка. Ранить здешнего героя можно не только сюрикеном, но и просто злым словом. Ведь Хон Гиль Дон так и не нашел правды в своем отечестве. А искал, уж как искал! Против набегов японских пиратов (а такие и в реальности были, между прочим), чосонские корейцы выступают единым фронтом — и солдаты, и крестьяне, и чиновники, и Хон Гиль Дон, конечно же. Родина, она родина и есть, тут не до сословий. Но как только опасность миновала — возвращаются и произвол власть имущих, и прелести сословного общества (а это в фильме даже большее зло, чем материальное неравенство: очень уж иерархичный социум, давит всякое свободное чувство).

Поэтому и конец открытый: он не может быть другим у фильма на такой сюжет.

Красивый юноша, милая девушка, флейта поет в ночи, алы листья осенних кленов над горным Пэктусаном, за морем — Китай… Хоть и не смотрела «Хон Гиль Дона» ребенком, а все-таки это — детство. Мое дальневосточное детство.

В семье корейского вельможи раздрай — глава семейства живёт на двух женщин, официальную супругу и наложницу. Ну и сыновей у него двое. Удивительно, но парни дружат. Это то и раздражает злую жену Хона — и наложница с сыном Гиль Доном вынуждена уйти искать покоя. Но в средневековой Корее легко находится только несправедливость.

Конечно, подходить к таким фильмам с реалистичной меркой и уж тем более меркой фестивальной глуповато. Как и ко всем сказкам. Вернее, легендам. Важнее фабула и качественный герой. В этом смысле Хон Гиль Дон — вполне рабочий вариант для детей и юношества, где герой обладает фантастической ловкостью тхэквондо и уникальным знанием в духе китайского иглоукалывания, только пальчиками вместо игл. И есть не только несправедливость, близкая нам по сказкам типа Варвара краса, длинная коса, где тоже есть тема несправедливости происхождения, разбойники, жадные до власти и богатства вельможи (всё, как у нас), но и некая уникальность и новизна. Ведь из всех сказок даже с восточными единоборствами именно Гиль Дон поднялся вполне в прямом смысле на недосягаемую высоту — его прыжки через сосну дадут фору самому Сергею Бубке и притом безо всякого шеста. Равно как и умение ниндзя проваливаться сквозь землю. Конечно, местечковость нескладность и пропаганда (правда, вполне сочетаемая с фольклором) сегодня бросаются в глаза, но кто знает, родились ли бы без чего-то подобного всякие там Крадущиеся тигры и летающие кинжалы, а то и такие шедевры как Герой (Чжана Имоу)?

Послевоенный и ставший насквозь милитаризованным мир стал к концу 40-х годов ареной геоэкономического и геополитического противостояния двух сверхдержав — СССР и США. Негласно поделив миропорядок на зоны своего влияния, впервые по-настоящему остро СССР и США скрестили ядерные неджедайевские мечи на территории Кореи, терзаемой внутренними противоречиями и провокациями извне. Гражданская война, ставшая ожидаемым результатом этой контроверсии, война между демократическим проамериканским Югом и коммунистическим откровенно просоветским и прокитайским Севером, вылилась в кровавые реки и последующее болезненное разделение некогда единого и неделимого корейского народа. Ныне КНДР, управляемая диктаторской династией Кимов, является одним из последних оплотов истинной диктатуры в ее сталинско-маоистском варианте. Захороненная от всего остального мира в железном гробу, КНДР живет, опираясь на собственное мнимое величие, основанное на чучхеизме, живет и творит свою соцреалистическую культуру, не имеющую широкого доступа для ознакомления в цивилизованном мире. А ведь в славную пору СССР несколько северокорейских лент имели огромную популярность и зрительскую любовь.

Самым знаменитым и воистину культовым северокорейским фильмом времен эпохи Страны Советов стал вышедший в 1986 году фэнтези-боевик режиссера Кил Ин Кима «Хон Гиль Дон», сюжет которого базируется на одноименной повести южнокорейского писателя, поэта и мыслителя Хо Гюна. Хо Гюн, представитель политической формации «Движения худородных», требовавших официального признания бастардов, рожденных наложницами и социального равенства, воспевая деяния народного героя Хон Гиль Дона, спроецировал в своем повествовании и царящую при его жизни социальную обстановку, а режиссер Кил Ин Ким мастерски связал идеи «Движения худородных» с идеологией Чучхе, приправив сие специфическое интеллектуальное блюдо и даосизмом.

Кил Ин Ким и сценарист ленты, Се Рюн Ким, точной букве творения Хо Гюна не следовали, потому «Хон Гиль Дон» является очень идеологически соответствующим произведением. С оригинальной повестью фильм Кил Ин Кима роднит лишь тема феодализма в средневековой Корее, а в угоду политической цензуре главными врагами народного борца за справедливость Хон Гиль Дона станут японские ниндзя и их коллаборционисты, которых Хон ГИль Дон будет за милую душу и телеса терзать своей акробатикой в стиле Брюса Ли.

Художественная ткань данной ленты искусно переплетается не только с китайскими боевиками кунг-фу тематики, но и с японскими кинематографическими традициями, в особенности с творчеством выдающегося киномастера Акиры Куросавы и его картинами «Телохранитель» и «Семь самураев». Визуальная и синтаксическая поэтика фильма не только восходит к древним сказаниям о Хон Гиль Доне и вышеназванной повести Хо Гюна, но и к творчеству знаменитого японского писателя Кэндзабуро Оэ, некогда переложившего на свой лад историю Хон Гиль Дона, японизировав его.

«Хон Гиль Дон», рассматриваемый многими подверженными ностальгии зрителями исключительно как развлекательный дивертиссмент, является все же идеологически выверенным и нарочито пропагандистским фильмом. Режим Чучхе присвоил себе персоналию полумифического Хон Гиль Дона, сделав его в картине Кил Ин Кима главным рупором идей Кимов и партии, сотворив его как олицетворение не просто корейского, но северокорейского национального характера, отрицающего как таковое право частного над всеобщим и общественным, псевдоиндивидуалиста с духом идей Чучхе — человека, несущего идеи коммунизма через опору на собственные(в данном случае, сугубо коллективистские) силы. И даже не столь важна в этой ленте ее режиссура, ибо все довольно традиционно, морализированно и эстетизированно, не столь важна и игра актеров, ибо они всего лишь режимные марионетки, а образы, созданные ими, являются лишь слепком идеологии; качество фильма вторично, а первична его политическая база, абстрагироваться от которой в принципе нереально. Впрочем, ценители раритетного и забытого в пыльных закромах кинематографа данной лентой вполне будут удовлетворены и получат массу удовольствия.

Конечно, решил посмотреть, хотя и с некоторым внутренним скрипом. Советское кино для меня привычнее и роднее современного российского кино, а этот фильм отозвался именно тем, что обычно не хватает в современном кино.

Современный облизанный блокбастер лишен человечности в том плане, что общается с человеком не на языке чести, совести и долга, а на чувствах менее сложных. Нельзя обвинять современное кино в бесчувственности, но сказать, что этого достаточно тоже будет несправедливо.

Современный человек задыхается без нравственности. Вчера он плачется, что люди истощили себя, перестали быть настоящими мужчинами и женщинами, что кругом один обман и пошлость, а завтра встает грудью за то, что бы это оскопление человечества продолжалось. Из существа, стоящего челом к Вечности, он медленно превращается в гоминиду и сокрушается об этом.

Возможно, кому-то кино покажется забавным, но смешным его трудно назвать — за все это время я не смеялся над творящимся над экраном, а лишь улыбался, потому что кино затронуло все то, что мне является родным, но при этом в особенном оформлении. Это как услышать песню детства сыгранную другими инструментами с национальным колоритом игравшего, тем более в очень энергичной форме.

Иными словами, любителям и азиатского кино, и советского кино рекомендую.

Послевоенный и ставший насквозь милитаризованным мир стал к концу 40-х годов ареной геоэкономического и геополитического противостояния двух сверхдержав — СССР и США. Негласно поделив миропорядок на зоны своего влияния, впервые по-настоящему остро СССР и США скрестили ядерные неджедайевские мечи на территории Кореи, терзаемой внутренними противоречиями и провокациями извне. Гражданская война, ставшая ожидаемым результатом этой контроверсии, война между демократическим проамериканским Югом и коммунистическим откровенно просоветским и прокитайским Севером, вылилась в кровавые реки и последующее болезненное разделение некогда единого корейского народа. Ныне КНДР, управляемая диктаторской династией Кимов, является одним из последних оплотов истинной диктатуры в ее сталинско-маоистском варианте. Захороненная от всего остального мира в железном гробу, КНДР живет, опираясь на собственное мнимое величие, основанное на чучхеизме, живет и творит свою соцреалистическую культуру, не имеющую широкого доступа для ознакомления в цивилизованном мире. А ведь в славную пору СССР несколько северокорейских лент имели огромную популярность и зрительскую любовь.

Самым знаменитым и воистину культовым северокорейским фильмом времен эпохи Страны Советов стал вышедший в 1986 году фэнтези-боевик режиссера Кил Ин Кима «Хон Гиль Дон», сюжет которого базируется на одноименной повести южнокорейского писателя, поэта и мыслителя Хо Гюна. Хо Гюн, представитель политической формации «Движения худородных», требовавших официального признания бастардов, рожденных наложницами и социального равенства, воспевая деяния народного героя Хон Гиль Дона, спроецировал в своем повествовании и царящую при его жизни социальную обстановку, а режиссер Кил Ин Ким мастерски связал идеи «Движения худородных» с идеологией Чучхе, приправив сие специфическое интеллектуальное блюдо и даосизмом.

Кил Ин Ким и сценарист ленты, Се Рюн Ким, точной букве творения Хо Гюна не следовали, потому «Хон Гиль Дон» является очень идеологически соответствующим произведением. С оригинальной повестью фильм Кил Ин Кима роднит лишь тема феодализма в средневековой Корее, а в угоду политической цензуре главными врагами народного борца за справедливость Хон Гиль Дона станут японские ниндзя и их коллаборционисты, которых Хон ГИль Дон будет за милую душу и телеса терзать своей акробатикой в стиле Брюса Ли.

Художественная ткань данной ленты искусно переплетается не только с китайскими боевиками кунг-фу тематики, но и с японскими кинематографическими традициями, в особенности с творчеством выдающегося киномастера Акиры Куросавы и его картинами «Телохранитель» и «Семь самураев». Визуальная и синтаксическая поэтика фильма не только восходит к древним сказаниям о Хон Гиль Доне и вышеназванной повести Хо Гюна, но и к творчеству знаменитого японского писателя Кэндзабуро Оэ, некогда переложившего на свой лад историю Хон Гиль Дона, японизировав его.

«Хон Гиль Дон», рассматриваемый многими подверженными ностальгии зрителями исключительно как развлекательный дивертиссмент, является все же идеологически выверенным и нарочито пропагандистским фильмом. Режим Чучхе присвоил себе персоналию полумифического Хон Гиль Дона, сделав его в картине Кил Ин Кима главным рупором идей Кимов и партии, сотворив его как олицетворение не просто корейского, но северокорейского национального характера, отрицающего как таковое право частного над всеобщим и общественным, псевдоиндивидуалиста с духом идей Чучхе — человека, несущего идеи коммунизма через опору на собственные(в данном случае, сугубо коллективистские) силы. И даже не столь важна в этой ленте ее режиссура, ибо все довольно традиционно, морализированно и эстетизированно, не столь важна и игра актеров, ибо они всего лишь режимные марионетки, а образы, созданные ими, являются лишь слепком идеологии; качество фильма вторично, а первична его политическая база, абстрагироваться от которой в принципе нереально. Впрочем, ценители раритетного и забытого в пыльных закромах кинематографа данной лентой вполне будут удовлетворены и получат массу удовольствия.

9 из 10

Еще будучи школьником, много слышал от одноклассников об этом фильме, но сам не смог посмотреть и очень жалел об этом. И вот спустя 20 лет я решил наверстать пропущенное. Впечатления от просмотра только положительные.

Фильм смотрится на одном дыхании. Это настоящий азиатский боевик, сдобренный драматичной серьезностью и романтической составляющей. Это история Кореи, с ее феодальными и жестокими нравами и сословным неравенством. Но появляется он — Гиль Дон, сын советника Хона короля Кореи, который бескорыстно помогает спасать страну от разных мерзавцев, в том числе от японских грабителей «Черных демонов». Он настоящий супергерой во всех смыслах.

Некоторые трюки фантастичны, но не портят впечатления от самого фильма. Красивые пейзажы Кореи и главное, советский дублированный перевод, все это заставляет полюбить этот фильм, который ни капельки не потерял своей актуальности в связи со сроком давности.

8 из 10

Культовый фильм своего времени. Особенно для поколения людей, кому сейчас по 30 лет. В кинотеатрах раскупали все билеты, ведь для советского зрителя, не избалованного фильмами о восточных единоборствах это кино было как глоток свежего воздуха.

В те времена фильмы такого плана могли посмотреть только люди, имеющие видеомагнитофон, а таких было не так много. Да и то, в основном это были фильмы с Брюс Ли в главной роли. А тут советские прокатчики преподнесли такой сюрприз. Многие ходили на этот фильм по 3, 4 раза, благо, что билет в кино тогда стоил 20—30 копеек.

Сейчас, спустя 20 лет этот фильм смотрится немного нелепо. Все эти прыжки в высоту на 20 метров, ниндзя-невидимки и т. д.

Сейчас я бы не поставил этому фильму больше 5 баллов, но по ощущениям того времени ставлю:

9 из 10