Ступень (1986)

Редкий фильм заслуживает у меня оценку 10.

Замечательный неизвестный грузинский фильм 1985 года - тихий шедевр. Может, в нем ничего и нет, но в то же время все есть. Думаю, о нем можно было бы написать десяток диссертаций на различные темы. Он настолько призрачен, что не хочется все это формулировать, но есть куча деталей, создающих невероятную ткань. И намек на оптические иллюзии, и почти что полное отсутствие главного героя в кадре, и что-то кафкианское, и толчея жизни на маленьком пяточке, как в том знаменитом польском коротком фильме 'Танго' Збигнева Рыбчинского (Оскар за 1980 год), где в комнате все больше людей и тд.

Ну и снят, конечно, замечательно.

Фильм на уровне шедевров Абуладзе и Иоселиани.

P.S. Для тех, кто уже посмотрел.

Там есть и кафкианские мотивы и целая система символов в искаженных пространстве и времени: снаружи на двери один номер, внутри (!?) другой, почтовый ящик на комнате, комната с половиной двери, два проигрывателя играют одновременно, кошка исчезает навсегда, но появляется осел, все встречи оканчиваются ничем, все разговоры постоянно повторяются, мотив оптической иллюзии повторен дважды, картина с бабочкой, которая тяжелее женщины, стол, который оказывается книгой и тд.

Грузинское авторское кино отличает благородство. Тонкий вкус к вещам, заполняющим кадр. Старая и старинная утварь составляет ансамбли, радующие глаз чёрно-белой красотой.

Лица актёров несут печать древнего рода. Их движения грациозны — наследие поколений танцующих красавиц и офицеров. Фирменная мрачность картинки — траур по веку невинности (и грузинская любовь к чёрному цвету). Висящие клоками обои, заклеенные газетой дыры — никто не страдает по евроремонту (траур по золотому веку).

Автор не стремится скрыть обветшание, презирая плебейские уловки. Не важно, что здесь никто не дворянин.

Юноша Алекси, настоящий ботаник, мается в городе по съёмным квартирам. Ищет работу и смысл жизни. Находит первое, но не второе.

Цель автора: обломать возможные романтические линии и затуманить образ Алекси. Он — «Алекси Шрёдингера». Никто, в том числе он сам, не уверен в его реальности.

Друзья вечно ждут неуловимого Алекси и рассуждают о нём. Лучший друг Алекси появляется на экране чаще (и вместо) нашего героя. Он бесконечно моется под душем Алекси и выращивает в его подвале грибы. Самое длительное появление Алекси на экране — в болезненном беспамятстве.

Прекрасный, как грузинский аполлон, Алекси — не целован в фильме ни разу.

Молодая мачеха Алекси напрасно взывает к отцу вернуть сына, если она и страдает тайно — автор безжалостен, Алекси не вернётся.

Хозяйка квартиры Алекси любит подслушивать и подглядывать за купающимися парнями, но исключительно платонически.

Прелестная малолетка, дочь хозяйки, — символ грузинской красоты, напоминает о Нине, юной жене Грибоедова. Тёмные круги под чёрными глазами, огромный лоб, мелкий подбородочек, нежный тёмный пушок над губой.

Нет, она не влюбляется в маминого квартиранта, остаётся символом, вечным объектом желаний.

Фильм полон абсурдного юмора, который доходит не сразу. Как до осла, который в фильме присутствует, видимо, символизируя зрителя. Осла все любят и кормят виноградом.

«Ступень» снисходительна к зрителю: невзначай разжёвывает до примитива, ёрничая, грустя и любуясь собою.

Внешне в фильме мало что происходит. Логично ждать, что внутренняя жизнь героев будет держать зрителя в напряжении. Но она не держит. Расслабьтесь и просто наблюдайте кадр за кадром, это прихотливое удовольствие. Алекси тоже наблюдатель. Он идёт по касательной к жизни. Кажется, что в финале он находит себя и будет яростно вгрызаться в реальность. Но это только кажется, расслабьтесь.