Жан де Флоретт (1986)

Как сказал один известный тренер? Нет пределов человеческой мерзости.

Именно эту тему и раскрывает картина. Тут не будет войны или насилия. Но нам показывают быт маленького городка в Провансе. При внешней дружелюбности перед нами открывается своеобразный 'Догвилль'.

Милые соседи землевладельцы лишены дружелюбности по отношению друг к другу. Старания энтузиаста развернуть на этой земле бизнес, который бы приносил сверхдоходы, воспринимаются с усмешкой. Но не циничный расчет стоит ли за этикетом?

В конце картины Субейран (Ив Монтан) представляется средоточием зла - коварный и расчетливый, жестокий и надменный. Но так ли все однозначно?

Мне очень пришлось по вкусу то, как неторопливая и скучная история, заставила с интересом и нетерпением следить за урожаем и здоровьем кроликов, ждать дождя. Ну а последние тридцать минут и вовсе смотрятся как триллер. Притом, что повестка никак не меняется - в центре внимания деревенский быт. И в этом великая заслуга рассказчика - Клода Берри. Он сумел показать скучный Прованс, как живописный туристический центр. Он сумел навязать зрителю заочную беседу о значимости наших поступков к ближним.

Ну а актерский ансамбль был великолепен и без непосредственного участия режиссера. Жерар Депардье, Ив Монтан, Даниель Отей - каждый из них тут прекрасен и самобытен, убит навечно растворившись в своем персонаже. Активность и вера в успех против циничного расчета, глупость и подлость против наивности.

Получилось вдохновенно и достойно. Но, самое важное при оценке этой ленты - обязательно посмотреть и ее непосредственное продолжение. Именно благодаря картине 'Манон с источника' эффект от просмотра первой части резко усиливается.

8 из 10

Я пришел к единственному верному решению, обрести счастье можно только слившись с природой, я хочу есть плоды со своего сада, выжимать масло с оливковых деревьев, собирать яйца моих кур, пить вино из своего собственного винограда…

Жан де Флоретт, похоже он говорил обычные вещи… про масло, хлеб, вино, хлопок, мед и соль земли. Еще одна история, вновь совершенно случайно увиденная, с неожиданно живой и такой далекой от Сибири картинкой. Прекрасно снятой со сколь античного, так и аутентичного Прованса, его радующим светом в легком бризе более оливкового и солнечного, как и музыкой Верди, полной столь же ярких нот безмятежности, как и горьких, судя по названию, сил судьбы. Всё замечательно в этих краях, и охота, и сиеста, и игра, в которой ты бросаешь камни, все как устоявшаяся данность, чужаков нет, твой сад цветет и он прекрасен как церковь. Жизнь налажена и размеренна самой природой, как разбитые части одной истории, истории в которой все мы подонки, где обязательно кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал.

Несчислимой количеством солнечных дней, побрякивающих колокольчиком холмов и отдающим лучшее утомленных растений. И скрывшегося, в этом раю источника: за жадностью, гордостью, злостью и т. д… И единственно подлинное, которое относилось бы к правильности любых чувств, которое должно, но вовсе не обязано стать отражением тех начал искренности и преданности деятельной добродетели, оно забито пробкой и притоптано, в благом намерении дальше прикрыть это темное дело красными гвоздиками, которые, к своей красоте, к тому же приносят еще и доход. Которые едва ли стоят услышанные, и так и не выстраданные слова горбуна о счастье, обрести которое можно только слившись с природой, когда существует лишь работа и любовь, и остального времени просто нет, и как досадно даже, если черепица не гармонирует с провидением небес. При этом любовь, надо понимать, тоже есть одна из приемлемых форм все того же безумия, безумия человека, который ясен разумом и безумен в своей душе.

Классика вне времени, простота нравов будет притягивать всегда, сама жизнь расставляет по местам. И если даже поздно, уже хорошо, потому как рано, к совести, мало кто поспешит. Кажется, и я тоже уже знаю толк в родниках, как в кроликах и тыквах. А родник как девушка…

«Жизнь состоит из рыданий, вздохов и улыбок, причём вздохи преобладают» О’Генри

В американском кино есть очень серьёзный пласт так называемых «воодушевляющих» фильмов. Фильмов, после просмотра которых среднестатистический зритель должен поверить в себя, понять, что нет ничего невозможного, что жизнь прекрасна, что никогда не стоит отчаиваться, как бы тяжело не было, — и в итоге тебя ждёт заслуженный heppy end. Герои таких фильмов имеют либо физические ограничения к счастью, либо становятся заложниками обстоятельств или жертвой своих собственных ошибок и проступков. Но если чего-то захотеть и никогда не опускать руки, то тебя ждёт успех — вот о чём говорят нам такие фильмы. И подобные картины заслуженно пользуются любовью зрителей, и поэтому чуть ли не каждый год выходит новый «воодушевляющий» фильм, который получает высокие оценки, хорошую кассу, а со временем становится «классикой кино». Одни из самых ярких примеров фильмов на такую тематику — «Эта замечательная жизнь», «Убить пересмешника», «Достучаться до небес», «В погоне за счастьем».

И полная противоположность этим фильмам — «Жан де Флоретт» Клода Берри по одноимённому роману Марселя Паньоля. Очень сложно представить героя, который бы своим поведением, своим отношением к жизни, к работе, к семье заслуживал бы счастья больше, чем горбун Жан де Флоретт. Если уж у кого и должно всё получиться, то именно у Жана! У человека, который мужественно несёт не только свой горб, но и все невзгоды, обрушавшиеся на него. Заслуживает он счастья и за то, какая любовь царит у него в семье: жена и дочь во всём поддерживают своего любимого человека, помогают ему во всём, идут на любые жертвы, вместе преодолевают очередную напасть.

Но нет…Фильм невероятно драматичен. После финала как никогда серьёзно задумываешься о справедливости жизни, есть ли она, эта справедливость. Почему одним — всё, другим — ничего. Банальные вопросы, которые гораздо острее переживаешь после такихфильмов. Вот уж действительно очень «невоодушевляющий» фильм.

События в картине разворачиваются в Провансе, в сельской местности. Перед зрителем предстаёт типичная деревня, со своими нравами и понятиями. Все живут по принципу «мы ни во что не вмешиваемся». И ведь не назовёшь крестьян, которых мы видим в фильме, плохими людьми, у них просто нет времени заниматься моральными вопросами, вмешиваться в чужие дела — у них есть земля, огороды, сады, хозяйства, которые требуют постоянного внимания. И когда у таких людей появляется свободная минутка — они, в первую очередь, хотят немного отдохнуть, выпить бутылку вина, побросать камни. Постоянная работа с землёй делает их самих «приземлёнными». Среди всех этих людей выделяется одна семья — Субераны, дядя и племянник. Они добились определённого уважения в деревне своим умением работать и добиваться поставленных целей. И, к сожалению, их очередная цель совсем не совпадает с целью Жана де Флоретта. А может именно Субераны и правы — романтики не созданы для жизни в деревне, а концовка фильма закономерна?

Кроме того, фильм «Жан де Флоретт» — это фильм о человеческой подлости. По сути, мы видим схватку двух противоположных мировоззрений. С одной стороны, наивные романтики, «светлые» люди, для которых счастье заключается в любви и гармонии с внешним миром, а с другой стороны — прожжённые прагматики, идущие к своей цели любыми путями, у которых уже атрофировались все чувства, и слёзы одного из героев — это не выплеск эмоций, а скорее рефлекс, оставшийся с детства. И в борьбе этих двух противоположностей побеждают, к моему лично сожалению, именно вторые.

А в целом, получился очень глубокий фильм, который вряд ли кого-то оставит равнодушным. Достигается это всё, в том числе, благодаря отличной актёрской игре (особенно, Даниэля Отоя) и прекрасным видам Прованса. Создатели фильма поставили перед нами ряд серьёзных вопросов и дали на них не самые, увы, приятные ответы.

Что ж, посмотрим, что будет во второй части…

Есть такое пиво, которое спонсирует по всему миру показы хорошего кино. Помнится, по НТВ под эгидой этого лагерка была некогда рубрика, где можно было увидеть неожиданно классные для нашего телеящика фильмы. И была там губногармошечная музыка. А тут вот, начинаешь смотреть «Жан де Флоретт», и играет эта самая мелодия. Однако, фильм то не про пиво, а, максимум, про вино, поэтому возникает вопрос — а чего это стеллушке брать в качестве предварительного саунда для всех спонсируемых крутопоказов именно Верди из дилогии Клода Берри? Но этот вопрос как то сам собой исчезает после просмотра. Потому как данный киноПаньоль — это архикино и всеэталон экранизации. Куда там Джексону с его Толкиеном.

Кстати, живут провансальские деревенщины, как и хоббиты, тоже на живописной природе — холмики-поля, цветочки-лепесточки, тыквы-огороды. Только вот добрыми соседями тут мало, кого можно назвать. К примеру, захотел внезапно староусатый Монтан прикупить для своего племянничка поле под хризантемы — не получилось — убил хозяина. И пришел в Обань горбатый Депардье. Восторженный до идиотизма городской бугалтер, с женой оперной певицей и деревянноликой дочерью, начитался Руссо, вооружился книжками, и отправился лепить себе неурбанизированый рай на земле. Вот только не учел он особенностей местности. В книжке почему то не написано, что без воды ни туды, ни сюды. Не написано, что криворожий и нелепый Отей с Монтаном забьют его родник и будут смотреть, как на холм опустится гибель. Не написано, что главное правило у местных — не помогать чужакам. Тем более городским, которые как известно, сплошь подонки и завистники — какими бы добрыми и хорошими при этом не были. Кто то умрет, кто то озолотится, а справедливость отправится торжествовать во вторую часть дилогии.

Чем кино сразу обезоруживает, так это аутентикой. Это вам не на синих простынях скакать — тут реальная садово-огородная романтика, которую почти тактильно ощущаешь сквозь экран. По сценарию надо вырастить поле кукурузы — его выращивают, надо иссушить его — иссушают, надо организовать кроличью ферму — организовывают, надо сделать сирокко — надевают на камеру светофильтр и делают… Провинциалы убедительно потеют и хлещут винцо, трещат за жизнь и за огород, сомельируют гумус, нехотя помогают нуждающимся и с удовольствием наблюдают за чужими невзгодами. Такое единение грамотного сценария и мастерского воплощения, что 99% современных широкоэкранных шедевров даже и вспоминать не охота. Ну, и без винрарнейших актерских работ, конечно, никуда. Некогда нуарно-плейбоистый Монтан поседел, отрастил усы и так крепко вошел в образ заботливо-беспощадного кулака, что поневоле задумаешься, не поспешил ли пару лет назад с выбором его лучшей роли. Гротескно-нелепый Отей, щербатый, лопоухий и тупой, тоже не отстает и исполняет жадного горлопана на все «Сезары» сразу. Третий из центровых — Депардье, который и есть вынесенный в заглавный титр Жан, явно перебарщивает в кристалльной квазимодности своего персонажа, однако берет харизмой и носом. Остальные толково работают майонезным фоном, придавая всей драме эпичности и колорита.

Да и сама история, чего уж там, цепляет. Тут, слава Паньолю, нет черно-белых характеров и поступков, и даже самого упоротого антагониста временами по-человечески понятно и жаль. Старик Суберан, убийца и скупердяй, четвертый десяток лет каждую ночь сжимает в руке чей то женский гребешок, и хочет отнюдь не скупердеть до конца жизни, а нянчить наследников, для чего и помогает племяшке заполучить поле под прибыльные цветочки. Репоголовый Уголен, моральный и физический уродец, постоянно порывается выпустить томящуюся в нем доброту наружу, но под давлением велеречивого диавола-дяди становится иудой. Прекраснодушный Жан, всем неудачам противопоставляющий неубиваемый энтузиазм, в угаре битвы за личный кусочек Сколкова в Провансе превращается в полоумного пьяницу, заставляя страдать собственную семью. При всей возвышенной красоте постановки сюжет и герои реалистичны и от того можно адекватно сопереживать экранным перетурбациям, не сплевывая голливудскую патоку и не кашляя российской чернухой. Оно, конечно, банально, но — да, французское кино оно такое одно, и — да, так уже не снимают. А зря.

Шикарная лента о нравах и обычаях французской глубинки, где каждый сам за себя и все за воду для огородов. Теплая, светлая, но горькая и жестокая, оставляющая какую то ноющую грусть в сердце, которая не уходит даже с прибытием на экран Справедливости. Настоящее кино, которое не забывается.

… Надо будет как-нибудь эту «Артуа» все таки попробовать.

Dixi.

Это история о любви. Вернее, о страсти.

Это история о любви, освященной веками и традициями всех народов мира, — о вечной, как человечество, любви крестьянина к земле. Но в этой истории речь идет о любви, которая убивает. Медленно, жутко, жестоко. Во имя страсти к земле на наших глазах будет неспешно, в скучноватой поначалу, очень реалистичной манере осуществляться бесчеловечное, хорошо продуманное злодеяние. Вскроется то древнее, жуткое, темное, идущее из той же глубины веков, что и страсть к земле, что и забытый обычай приносить богам плодородия человеческие жертвы, — то тяжелое и безжалостное, что дремлет под идиллическим флером южнофранцузской пасторали былых времен (на экране — золотые деньки после Первой мировой войны), под добродушной рачительностью крестьянина, «человека из народа». Это история о глубинном жестоком язычестве и отчаянной борьбе, полная страсти и боли, рассказанная простым языком хозяйственных забот и не ищущая оправдания своим трудолюбивым и бессердечным героям.

«Жан де Флоретт» — первая часть дилогии. Второй фильм, «Манон с источников», несколько слабее сюжетно, но отмечен еще более блистательной игрой Даниэля Отёя, великолепного в роли деревенского дурачка, а также появлением ослепительно прелестной юной Эмманюэль Беар. Дилогия поставлена по книге Марселя Паньоля. Когда-то, в 50-е, Паньоль сам экранизировал эту историю, взяв на роль Манон свою жену, и назвав этим именем весь фильм.

Паньоль знал, о чем рассказывать. Он вырос на этой земле — правда, не в крестьянской семье, а счастливым мальчиком, чьи родители каждое лето снимали в провансальских горах дачу. Его воспоминания о тех сияющим золотом счастья годах отлились в прелестной книге «Детство Марселя» (кстати, до сих пор не изданной на русском), которая была перенесена на экран в великолепных фильмах Ива Робера — «Слава моего отца» и «Замок моей матери».

Но ностальгическая нежность к утраченному раю детства не помешала Паньолю увидеть родной Прованс не только как Землю Обетованную. Под ослепительным небом Юга он сумел разглядеть зловещие тени и истории полузабытых преступлений, в которых, на поверку, не оказалось ничего притягательного и поэтического (а ведь поэтическое как бы по штату положено историям забытых злодеяний), — одно лишь упорное, тупое, безжалостное Зло, которое молча, неуклонно, с равнодушного согласия свидетелей душит невинного. Хотя, впрочем, нет, он виновен. Виновен, во-первых, в том, что стал на пути у вышеозначенной крестьянской страсти к земле, и во-вторых, в том, что был чужаком, пришельцем из города.

Так странно, что убийцы из «Жана де Флоретта» и забавные деревенские жители из «Детства Марселя» — в сущности, одни и те же люди, с одинаковыми улыбками, разговорами, в одинаковых старых шляпах, с одинаковыми «стаканчиками красного», — почти современники, к тому же коллеги, земляки…

Нам, живущим на севере диком, где почти в любой сезон всегда немного слишком сыро и промозгло, нелегко понять, что южное лето может убивать. Но золотое солнце на экране постепенно становится багровым и черным, хотя пейзаж не меняет оттенков, оставаясь таким же прелестным. Просто ты начинаешь вдруг чувствовать этот зловещий жар, эту сгущающуюся тьму. Начинаешь словно собственной кожей ощущать иссушающий зной, в котором вода, простая вода, становится вожделенной ценностью, синонимом жизни.

Эти ощущения хорошо проверить как-нибудь летом, если окажешься в Средиземноморье. Мы были этим летом, когда стояла редкая для тех мест жара, в Италии, — и я помню, каким чудом оказался вдруг ярко-зеленый цвет свежей травы, осмелившейся зеленеть среди бурой горячей земли и выжженной солнцем травы, на корню превратившейся в солому. Там была вода, там точно была вода! И действительно, подойдя ближе, я услышала, как журчит крохотный ручеек, а потом увидела, как сверкает вода между зеленых стеблей. Это было божественным чудом. Конечно, я вспомнила «Жана де Флоретта». Тем летом я вспоминала его все время.

Впрочем, для того, чтобы почувствовать ужас положения человека, оставленного без воды под палящим солнцем, не обязательно было ехать в Умбрию. Все это показано в фильме. Ты прочувствуешь это, весь этот палящий зной, и жар, и отчаяние задыхающейся от жажды земли, даже если будешь смотреть этот фильм холодным дождливым летом, ворча поначалу: «Нам бы ваши проблемы…»

… И все же это фильм о любви. О любви к земле, которая, может, и убивает, но в которой не зря есть нечто священное. Потому что парадоксальным выводом, который делает душа благодаря этой истории (во всяком случае, моя) оказывается тоска, давно загнанная вглубь, затоптанная и нелепая тоска (от предков, что ли?) по земле, по именно такому, невыносимо тяжелому труду на своей земле, по этой жизни вдали от города, в собственном доме, на своей, отвоеванной у зноя или заморозков земле…

Никто не скажет, что жизнь, страдания и смерть Горбуна была напрасны и глупы. Был, был в них какой-то высокий, таинственный, горький и правильный смысл: великая, страстная, упорная, освященная веками любовь к земле… Все та же вечная любовь к земле. Общая для всех трех героев фильма, связанных неразрывно-незримыми узами, трагизм которых окончательно прояснится в продолжении «Жана де Флоретта» — в фильме «Манон с источников».

P.S. В фильме «Жан де Флоретт» играют — и великолепно — одни из лучших европейских актеров того времени: Даниэль Отёй, Жерар Депардье и Ив Монтан.

10 из 10

Необычайно выразительная и грустная притча. О подлости, о законах джунглей в человеческом обществе, о душевной чистоте, наивности, предательстве. Казалось бы, ничего нового. Но этот фильм уникален и не похож ни на какой другой. Возможно, благодаря удивительной атмосфере, сочетающей в себе тонкий юмор, ярких многогранных персонажей, колоритные пейзажи прованса и удивительную эмоциональность.

Актерский состав блистателен, благодаря тонкому исполнению ролей невозможно налепить на героев ярлыки «злодей», «дурак», «жертва». Все намного тоньше и разнообразнее. Дядюшка (Ив Монтан) — умный и хитрый старикан, способный на что угодно ради достижения цели. Он жаждет продолжения рода и благосостояния этого самого рода. Посмеиваясь над глуповатым, попавшим под его влияние Юголеном (Даниель Отой), который, однако, еще сохранил остатки совести и способность любить, он все-таки по-отечески любит недалекого племянничка и стремится всеми силами устроить ему место под солнцем. Юголен, направляемый своим дядюшкой, еще не утратил лучших человеческих качеств — доброты, мягкосердечности, способности любить и дружить, наивности, готовности помочь. Но под напором умных дядюшкиных доводов («Тебе нужны друзья или твои цветы?») он вынужден отказаться от своих добрых, наивных чувств («Это не я плачу, это мои глаза»). Жан де Флоретт (Жерар Депардье) — энергичный, дружелюбный, вспыльчивый и ранимый человек. Его идеи, способные обеспечить ему процветание, на корню уничтожаются семейством Субейранов, о чем он, честный и доверчивый, не подозревает, и о чем предпочитают помалкивать местные жители под удобным девизом «мы не лезем в чужие дела». Одержимый воплощением своих задумок в жизнь, он погибает глупой смертью. Наконец-то земли принадлежат Дядюшке и Юголену, но счастье, к сожалению, не купить ни за деньги, ни за земли…

10 из 10

Хорошее французское кино. Оно прямо пахнет французским вином, прогретым жарким солнцем.

Правдивая история о том, как пытаясь возродить ферму своих предков, горбун (Жерар Депардье) возлагает свою жизнь на жертвенник подлости своих соседей — те перекрыли родник на территории фермы, чем вызвали засуху и, как следствие, упадок всего мероприятия по выращиванию кролей. Алчность и корысть соседей, скрывающаяся под гримасой дружеского лицемерия — самое страшное, что может быть. И насколько правдиво играют Ив Монтан и Даниель Отой (подлый дурачок), глаз не отвести.

Это настоящая драма, но смотрится она на одном дыхании, с жизненным юмором, с надеждой на лучшее, на справедливость.

Депардье великолепен, даже с горбом, — сцена, где он кричит небесам, берет за душу… Интересно, что роль его супруги исполняет Элизабет Депардье — настоящая жена актера. Она же играет в продолжении фильма «Манон с источника», но об этом в другой раз…

7 из 10