Клин клином (1986)

Из чего там были сделаны мальчики в детском стишке Маршака? Из колючек, ракушек и зелёных лягушек? Всё враки, Дункан Гиббинс гарантирует это. По его мнению, юные кавалеры, по крайней мере, те, что могут претендовать на главную роль в молодёжной мелодраме, состоят исключительно из неуёмного желания творить разного рода непотребства, прикрываясь помешательством от первой настоящей любви, а внешне изрядно смахивают на неандертальцев, случайно умудрившихся сохраниться до двадцатого века. Девочки, впрочем, тоже не отстают. Пирожные и сласти всевозможные — натурально вчерашний день, а каждая уважающая себя героиня должна быть небанальной, выделяться из толпы. Увлечение селфи в образе Офелии на фоне затянутого тиной пруда в чаще леса вполне подойдёт, врождённый авантюризм и категорическое нежелание соблюдать какие-либо правила прилагаются. Разумеется, два одиночества встретятся, их взгляды случайно пересекутся, а пылкие сердца явят миру невиданную доныне историю любви.

Сколько там было снято экранизаций «Ромео и Джульетты»? Десять, двадцать? Неважно, ведь всё равно каждый следующий режиссёр стремится доказать, что именно его интерпретация трагедии достойна зрительского внимания. И если адепты канонической версии всё-таки держатся в рамках литературного источника, то с любителями осовременивать покрытую пылью веков классику всё отнюдь не так просто. Гиббинсу понадобилась компания аж из четырёх сценаристов и почти два часа экранного времени, чтобы изменить всем известную историю до неузнаваемости. Вместо Монтекки — начальство лагеря для трудновоспитуемых подростков, на смену Капулетти пришли ханжи-монашки из интерната для благородных девиц в самом расцвете пубертатного периода, вместо бала — дискотека в школьном спортзале, а на роль строгой няни Джульетты 1980-х вполне годится разнузданная соседка по комнате.

Медленно и неторопливо переваливаясь через кочки сюжета, фильм оставляет за собой лишь малоприятную слизь невнятных характеров и откровенно паршивых актёрских работ, на фоне которых даже сумеречные кабачки перестают быть овощами. Однако примерно через три четверти часа ритм киноповествования меняется, и вялая квазидрама неожиданно превращается в весьма бодрый экшн с элементами эротики. В самом деле, просто заменить трагический финал хэппи-эндом — это слишком скучно, этим ещё дедушка Дисней баловался, а вот изуродовать оригинал — совсем другое дело. Те, кто интересовался, чем Ромео и Джульетта занимались той лунной ночью, смогут удовлетворить своё любопытство, последовав за героями в склеп, где юноша смуглый со взором потухшим лишит девственности свою возлюбленную прямо на гробе несчастного, которому не повезло оказаться в ненужном месте в ненужное время, а поклонникам фанфиков наверняка придутся по душе краткие бытовые зарисовки о том, как правильно приготовить яичницу, не устроив пожар в уютном гнёздышке посреди дремучего леса.

Но дебютант Гиббинс не удовлетворяется заплатками и фигурными шрамами на коже несчастной шекспировской трагедии, и, в духе бородатых анекдотов про хирургов, отрезает все функциональные части тела, пришивая их обратно в случайном порядке, попутно выбрасывая всё, что кажется ему ненужным. Вместо монологов — актёрские псевдомногозначительные вздохи на камеру и крупные планы рэндомных объектов, попавших в поле зрения оператора, а взаимодействие влюблённых ограничивается равнодушными взглядами и апатичным ёрзанием друг на друге. Некоторое оживление вносят периодические пробежки главной героини по кладбищу, ведь её белоснежные трусики выгодно выделяются среди оранжевых касок и серых роб трудновоспитуемых, согнанных на уборку мусора, но подобное оригинальное цветовое решение скорее удачное исключение, подтверждающее правдивость несостоятельности режиссёра.

Из чего же сделаны такие незадачливые кинодеятели? Из чересчур серьёзного отношения к себе и полного отсутствия критичности к своим работам, вестимо. «Клин клином» получился слишком эмоционально выхолощенным для мелодрамы, слишком фальшивым для трагедии и слишком пафосным, чтобы хоть на миг показаться правдой. Даже для молодёжи, ведь она ещё в состоянии отличить «Гамлета» от «Ромео и Джульетты», арбуз — от свиного хрящика, а выпендрёж — от качественной работы. И пусть на кадрах давно забытой плёнки будет хмуриться монобровный неандерталец, в конце концов, это всего лишь напоминание, что все глупости на земле делаются именно с таким выражением лица.